Александра Маринина - Седьмая жертва
– Во-первых, с минуты на минуту придет Миша, так что ты не одна.
Во-вторых, тебе ничего не грозит. Зачем ему тебя убивать? Его же поймают в две минуты. Выбрось из головы эти глупости.
Настя ни одной секунды не верила в то, что говорила. Если Володя Ларцев прав, Шутник как раз и хочет, чтобы его поймали. Более того, последнее послание этого мерзавца совершенно отчетливо давало ей понять, что поймать его можно только на седьмой жертве. Значит, в качестве таковой он наметил себе человека, которого Настя знает. Почему этим человеком не может быть Ира? Только потому, что она никак, ни по каким показателям не становится в один ряд со всеми предыдущими жертвами? Но ведь закономерность, лежащая в вычислить, это второе. Ну что ж, начнем все сначала, опираясь на то, что предложил Ларцев.
Надежда Старостенко, она же Надька Танцорка – все лучшее в жизни осталось позади, впереди только пьянство и бессмысленный блуд. Можно уходить.
Танцорку похоронят в чистой новой одежде, а не в грязных обносках.
Геннадий Лукин по кличке Лишай – в жизни, похоже, вообще не было ничего хорошего, жалкое существование нищего бомжа, роющегося в помойках окрестных домов. Вполне можно уйти в мир иной. И Лукин будет похоронен должным образом и в приличном виде.
Валентин Казарян, бывший работник милиции, из ложной (или не из ложной, а из истинной?) гордости порвавший все связи со своим окружением и скатывающийся на самое дно. Достаточно молодой, пока еще здоровый, но из-за своего характера не имеющий перспективы. Может быть, ему пора уйти уже сейчас, не дожидаясь, пока он дойдет до жизни Генки Лишая? А ведь дойдет, это несомненно.
Серафима Антоновна Фирсова, одинокая пенсионерка, в квартире которой при тщательном обыске нашли ювелирные изделия и золотые монеты на огромную сумму, – жизнь прожита, впереди все будет только хуже и тяжелее. Зачем тянуть с уходом? Деньги не сделали ее старость легче, но обеспечат ей достойные похороны.
Светлана Ястребова, жена бизнесмена, при трагических обстоятельствах и по собственней вине потерявшая маленького сына, – она вообще жить не хочет, почему надо ей мешать?
Юноша с болезнью Дауна, его имени Настя пока не знает, Селуянов вчера не сказал, – он так и так умрет, а мать страдает и мучается. Ей себя-то обслужить едва по силам, и денег в обрез… Несчастный парень прожил свою недолгую жизнь в счастливом неведении и будет похоронен так, как нужно, Шутник на это деньги оставил.
Шесть ситуаций, оправдывающих преждевременную смерть. Умереть, потому что все лучшее осталось позади. Умереть, потому что жить трудно. Умереть, когда все еще сносно, не дожидаясь, пока не стало совсем плохо. Умереть, потому что уже сейчас плохо и дальше будет еще хуже. Умереть, потому что не хочется жить. Умереть, потому что ты со своим психическим заболеванием в тягость своей семье.
Осталось еще одно «умереть». Какое? Ответ пришел сразу, он показался Насте настолько очевидным, что она даже удивилась, почему не поняла этого раньше. Седьмой жертвой должен стать инвалид, но не по психическому заболеванию, а по соматическому.
Инвалид, которого Настя может вычислить. Которого она знает.
Терехины… Три сестры и маленький брат. Четверо несчастных детей несчастной матери, которая не смогла смириться с мыслью о том, что их отец – ее любовник – ставил над ними медицинские эксперименты. Мать выбросила детей из окна девятого этажа и сама прыгнула за ними следом, только старшая девочка нашла в себе силы вырваться и убежать. Остальные разбились, но остались живы. Они все инвалиды. Кто из них?
УБИЙЦАГотовился я долго и тщательно. Для задуманного мной спектакля нужны были статисты и один главный исполнитель. Статистов я подбирал, собирая информацию из самых разных источников, а также просто гуляя по городу. На это ушли месяцы, но в результате улов оказался неплохим. В сети попали и конкретные люди, вроде Светланы, трагедию которой я наблюдал своими глазами в Испании, когда отдыхал там в прошлом году (кстати, я и рыбок керамических оттуда привез, увидел в сувенирной лавке и купил десять штук сразу, очень уж они мне понравились), и старуха Фирсова попалась, и люди случайные, и вообще неконкретные. Например, я нашел нескольких человек с болезнью Дауна и путем простых наблюдений выяснил, где они живут. Потолкался на вокзалах и понял, что необходимых для моего плана бомжей можно в любой момент без проблем найти, хоть мужчин, хоть женщин, любого возраста и вида. Прогулки по городу дали мне многие полезные знания, в частности, и об алкоголиках, которых пруд пруди в районах старой застройки. Алкоголики тоже были мне нужны. Попали в мои сети и люди совершенно непредвиденные, но я решил ими не пренебрегать, пригодятся. Таким был, например, Казарян, информацию о котором я получил, слоняясь по Подмосковью в поисках мест концентрации все тех же алкашей и бомжей. Почему я заинтересовался пригородами? Я предусмотрительно запасался разными вариантами, потому что не знал, кто окажется моим главным исполнителем. Когда я его выберу, тогда и станет ясно, каких статистов из пространного списка я введу в спектакль.
Искать главного исполнителя было сложнее. Его не найдешь, гуляя по Москве. И справки открыто наводить нельзя. Но есть такая замечательная вещь, как пресса, а также телевидение. На протяжении нескольких месяцев я регулярно, каждый день без исключения, смотрел передачи с криминальными новостями, в них частенько давали интервью работники следствия и уголовного розыска. Я присматривался к ним, вслушивался в их речь, вникал в смысл сказанного, следил за мимикой и жестами в поисках того, кто мог бы достойно сыграть главную роль в моем спектакле. Я читал в газетах и журналах материалы криминального толка все с той же целью – найти его, достойного.
Иногда находились вполне подходящие кандидаты, явно неглупые, с хитрыми глазами, с хорошо поставленной и вполне осмысленной речью. В конце концов в моем списке претендентов на главную роль оказалось двенадцать человек, после размышлений и прикидок их осталось всего двое, и нужно было решить, на кого из двоих сделать ставку. Один из них был следователем с огромным стажем, другой работал в уголовном розыске и произвел на меня впечатление человека неординарного. Я озаботился тем, чтобы придумать, как собрать о каждом из них дополнительную информацию, которая позволит мне принять окончательное решение.
Как вдруг…
КАМЕНСКАЯ– Терехины? – недоверчиво переспросил Константин Михайлович Ольшанский. – Почему ты уверена, что это они?
– Потому что о них тогда писали многие газеты. И это было единственное дело, которое оказалось публично связано с моим именем. Больше моя фамилия не мелькала в прессе никогда, – пояснила Настя. – Если он хочет убить инвалида, которого я лично знаю, то это может быть только кто-то из Терехиных. Или все четверо вместе.
– Ну хорошо, допустим, – кивнул следователь. – Допустим, ты права. А как же семь смертных грехов, про которые ты мне голову морочила? Куда грехи-то подевались?
– Понимаете, Константин Михайлович, у этого Шутника странная прихоть – он хочет, чтобы его поймала именно я, но чтобы я при этом доказала свою интеллектуальную состоятельность. Босх – это был ложный ход. Шутник пытался запутать меня, завести в тупик. Проще говоря – проверить на вшивость. Я путано излагаю, да?
– Да уж, – хмыкнул он, поправляя очки, – ты бы постаралась все-таки говорить внятно. Погоди, я криминалистам звякну.
Ольшанский снял трубку, чтобы позвонить эксперту, которого полчаса назад попросил на скорую руку посмотреть привезенную Настей коробку из-под пластыря.
– Не сделал еще, – буркнул он недовольно, закончив разговор. – Минут через двадцать обещает. Ты пока рассказывай.
– В общем, Шутник помешан на идее смерти в тот момент, когда человек сам этого пожелает… Вероятно, он этого пожелал, захотел умереть, но при этом у него была еще одна цель – донести свою идеологию до нас всех. Не шепотом пробормотать, а прокричать во весь голос. Я не знаю, почему в качестве марионетки он выбрал меня. Когда мы его поймаем, вы сможете у него спросить об этом. Но ему нужно было убедиться, что я достойный противник и со мной можно в эти игрища играть. Он совершенно не был уверен, что я пойму символ Босха и что мне в руки попадет фильм «Семь». Но ему и не нужно было быть уверенным, понимаете?
– Нет, не понимаю, – рассердился Ольшанский. – Выражайся яснее, будь любезна.
– В той телепередаче прозвучало, что я знаю пять иностранных языков.
Какой может быть реакция? Ах, так ты такая образованная? Вот если ты действительно образованная, то, помимо своей милицейской науки, ты должна знать огромное множество вещей, ты должна знать литературу, историю, живопись, философию, географию и так далее. Если ты знакома с живописью, то ты поймешь про Босха, если же нет, значит, твоя образованность – пустой звук. Идем дальше. Я в передаче сказала, что человечество ничего в психологическом плане изобрести не может, потому что все уже когда-то было, и по многу раз. Невозможно совершить преступление, которого еще никогда не было. Оно может быть оригинальным по техническому исполнению, но по мотивации оно будет старым как мир. Что можно сказать в ответ на это? Ах, ты такая умная? Но если ты действительно так думаешь, а не брякнула ради красного словца, то должна и действовать в соответствии с этой заявкой. Ты должна читать множество детективов и смотреть фильмы о преступлениях, чтобы иметь полный перечень возможных мотивов и психологических перекосов. Значит, ты обязательно увидишь фильм «Семь», а может быть, ты его уже видела. Это очень известный фильм, все любители и знатоки жанра его видели. А если ты с этим фильмом незнакома, значит, ты просто болтушка и говоришь не то, что думаешь. А вот если ты необразованная болтушка, то ты меня, конечно, не поймаешь, но мне и не нужно. Я хочу, чтобы меня поймал достойный противник, которому не стыдно проиграть. Если ты сможешь меня поймать, если ты окажешься такой, какой выглядишь, тогда я готов отдаться в твои руки. Вот как он рассуждал. Мы с Лешкой вчера долго судили-рядили, все пытались понять, почему Шутник сознательно пошел на такое множество допущений, в каждом из которых мог произойти срыв. Я не догадаюсь про Босха, я не увижу фильм и так далее. И пришли к выводу, что это должен быть кто-то из моего окружения, кто имеет возможность проконтролировать ситуацию. Поэтому я и побежала сегодня к Ирине выяснять, откуда она знает живопись Босха, сама или кто подсказал. А теперь я думаю, что Шутнику не обязательно быть в моем окружении и контролировать ситуацию, потому что ситуация сама себя контролирует, понимаете? Если я достойный противник, то я его поймаю, а если нет – то он не хочет, чтобы его поймали. Он затаится на какое-то время и придумает еще какую-нибудь комбинацию, выберет себе новую марионетку и будет ее проверять на вшивость. То есть, я хотела сказать – на интеллект. Он одержим своей идеей и будет проводить ее в жизнь, чего бы это ему ни стоило.
