Ю Несбё - Призрак
Подозрительно мягкое.
Харри лежал, не двигаясь, и слушал. Потом извлек из заднего кармана брюк зажигалку. Зажег ее и посветил две секунды. Выключил. Он увидел все, что ему было нужно.
Он лежал на человеке.
Необычайно большом и необычайно голом человеке. С кожей холодной, как мрамор, и с типичной синевой, присущей суточным трупам.
Харри поднялся и сделал несколько шагов по цементному полу в сторону примеченной им двери в бункер. Пошарил рукой по бетонной стене в поисках выключателя. С зажженной зажигалкой он был мишенью, а с включенным светом мишенями были все. Держа автомат наготове, он повернул выключатель левой рукой.
Появилась полоса света. Она осветила низкий узкий ход.
Харри убедился, что он один. Потом повернулся к трупу. Тот лежал на полу на коврике, в области живота его опоясывали кровавые бинты. С груди трупа на Харри смотрела наколотая Дева Мария. Насколько было известно Харри, это означало, что хозяин наколки был преступником с самого детства. Поскольку на трупе не имелось других видимых повреждений, Харри сделал вывод, что его убила рана под повязкой, нанесенная почти наверняка пулей из «штейра» Трульса Бернтсена.
Харри подергал дверь бункера. Заперта. Ход заканчивался металлической пластиной, вставленной в стену. Другими словами, у Рудольфа Асаева был только один выход. Тоннель. И Харри знал, почему сначала он пытался найти какой-нибудь другой выход. Из-за сна.
Он вгляделся в узкий коридор. Клаустрофобия — непродуктивное чувство, ложный сигнал об опасности, с которым надо бороться. Харри проверил обойму в МР-5. Пошло оно все к черту! Призраки существуют, только если ты позволяешь им существовать.
И Харри начал свой путь.
Тоннель оказался более узким, чем он думал. Ему приходилось пригибаться, но голова и плечи все равно задевали за поросшие мхом стены и потолок. Он старался занять чем-нибудь мозг, чтобы в нем не осталось места для клаустрофобии. Он думал, что этим путем немцы, скорее всего, пользовались для побега, и именно поэтому дверь запасного выхода была замурована. По старой привычке Харри старался сориентироваться, и если он не ошибался, то сейчас двигался в сторону соседнего дома с такой же водонапорной башней. Ход был сделан мастерски, в нем даже имелись сливные отверстия на случай протечек, хотя странно, что строившие автострады немцы сделали этот тоннель таким узким. При слове «узкий» его начала душить клаустрофобия. Харри сосредоточился на подсчете шагов, попытался представить свое местоположение по отношению к объектам на поверхности земли. Над поверхностью, снаружи, свобода, дыхание. Считай, считай, черт побери! Когда Харри дошел до ста десяти, он заметил под собой белую полосу. Он увидел, что освещенная территория заканчивается, а когда повернулся и посмотрел назад, то понял, что полоса отмечает середину тоннеля. Он подсчитал, что, вынужденно передвигаясь такими мелкими шажками, прошел метров шестьдесят — семьдесят. Скоро конец. Харри попытался идти быстрее, по-стариковски переставляя ноги. Услышал щелкающий звук и посмотрел вниз. Звук доносился из одного из сливных отверстий. Острые желобки повернулись, выставив вверх широкие плотные бока, которые находили один на другой и плотно закрывали отверстия, как происходит, когда выключаешь вентиляцию в машине. И в то же самое время Харри услышал другой звук — глухое урчание позади себя. Он обернулся.
Он увидел, как свет отразился от металла, когда металлическая пластина в конце тоннеля начала двигаться. Она опускалась на землю с тем самым звуком, который слышал Харри. Он остановился и поднял оружие. Он не видел, что находилось за металлической пластиной, — было слишком темно. Но потом Харри заметил блики, какие бывают от солнца, когда оно отражается от вод Осло-фьорда в хороший осенний день. На мгновение наступила полная тишина. Мозг Харри судорожно работал. Мертвый агент лежал в середине тоннеля. Он утонул. Цилиндрические строения похожи на водонапорные башни. Слишком узкий ход. Мох на потолке, который был вовсе не мхом, а водорослями. А потом Харри увидел, как на него надвигается стена. Зеленовато-черная, с белыми каемочками. Он развернулся, чтобы убежать. И увидел, что с другой стороны на него надвигается точно такая же стена.
Глава 41
Ощущения были такими, словно он оказался между двумя летящими друг другу в лоб поездами. Первой ударила стена воды, мчавшаяся ему в лицо. Она отбросила его назад, и Харри ударился лбом о пол, его подхватило и закрутило. Он отчаянно барахтался, задевая стены пальцами и коленями, пытался ухватиться за что-нибудь, но против бушующей вокруг стихии шансов у него не было. А потом так же быстро, как все началось, оно и закончилось. Харри почувствовал встречную волну, и два каскада воды погасили друг друга. Он увидел что-то у себя за спиной. Две белые, отливающие зеленью руки обняли Харри сзади, а бледные пальцы поползли вверх, к его лицу. Харри оттолкнул их, развернулся и увидел труп с повязкой на животе, дрейфующий по темной воде подобно невесомому голому астронавту. Открытый рот, извивающиеся в воде волосы и борода.
Харри уперся ногами в пол и прижался головой к потолку. Вода заполнила весь тоннель до верха. Он нагнулся, разглядел МР-5 и белую полосу на полу под собой и поплыл. Он совершенно потерял ориентацию, но труп подсказал ему, в какую сторону двигаться, чтобы вернуться к началу пути. Харри плыл, располагаясь диагонально по отношению к стенам, чтобы у рук было как можно больше пространства для гребли, и гнал от себя другую мысль, не позволял ей овладеть его сознанием. Его не поднимало слишком высоко вверх, пуленепробиваемый жилет придавал телу тяжесть. Но другая мысль все-таки пришла ему в голову. Харри подумал, не скинуть ли с себя пальто, которое вздулось и мешало движениям. Он попробовал сосредоточиться на том, что ему предстоит сделать: доплыть до шахты, не считая секунд и не считая метров. Но он уже начинал чувствовать давление в голове, как будто ее вот-вот разорвет.
И другая мысль была тут как тут. Лето, пятидесятиметровый бассейн под открытым небом. Раннее утро, почти никого нет, солнце, Ракель в желтом бикини. Олегу и Харри предстояло выяснить, кто из них больше проплывет под водой. Олег был в хорошей форме после конькобежного сезона, а Харри превосходил его в технике плавания. Ракель подбадривала их криками и смеялась своим чудесным смехом, пока они разогревались. Они оба выделывались перед ней, ведь она была королевой фрогнерского бассейна, а Олег и Харри — ее подданными, ищущими ее расположения и взгляда. И вот они стартовали. И проплыли совершенно одинаковое расстояние. Проплыв сорок метров, оба выпрыгнули на поверхность воды, хватая ртами воздух, и каждый был уверен в своей победе. Сорок метров. Десять метров до края бассейна. Оттолкнувшись от стенки свободным стилем. Чуть больше, чем половина расстояния до шахты. У Харри не было шансов. Здесь он умрет. Умрет сейчас, очень скоро. Казалось, что глазные яблоки выдавливает из головы. Самолет в полночь. Желтое бикини. Десять метров до края. Еще один взмах руками. Он сможет сделать еще один. А потом… потом он умрет.
На часах было полчетвертого ночи. Трульс Бернтсен катался по улицам Осло под мелким дождиком, тихо стучавшим по лобовому стеклу. Он занимался этим уже два часа. Не потому, что искал что-то, а потому, что такие прогулки приносили ему покой. Покой для раздумий и покой для того, чтобы ни о чем не думать.
Кто-то вычеркнул адрес из списка, полученного Харри Холе. И это сделал не он.
Наверное, не все так просто, как ему казалось.
Он снова проиграл про себя события того вечера, когда был убит Густо.
Густо позвонил ему в дверь, дрожа от наркотической жажды, и пригрозил настучать на него, если Трульс не даст ему денег на «скрипку». По какой-то причине на протяжении последних недель «скрипку» было очень трудно достать, началась «паника в Нидл-Парке», [60]и цена за дозу подскочила минимум до трех тысяч. Трульс пообещал ему доехать до банкомата и пошел за ключами от машины. Он прихватил с собой пистолет «штейр», потому что сомнений в том, что надо делать, у него не было. Густо будет угрожать ему и дальше, наркоманы очень предсказуемы. Но когда он вернулся к входным дверям, парень уже исчез. Наверное, почувствовал запах крови. Трульс посчитал, что все разрешилось нормально: Густо не станет на него стучать, если это не принесет выгоды, да к тому же он сам принимал участие в том взломе. Дело было в субботу, и Трульс находился в так называемом служебном резерве, то есть на домашнем дежурстве, поэтому он поехал в «Маяк», почитал немного, поглазел на Мартину Экхофф, выпил кофе. Потом он услышал вой сирен, а через несколько секунд зазвонил его телефон. Звонили из оперативного центра. К ним поступило сообщение о стрельбе в доме 92 по улице Хаусманна, а в отделе особо тяжких не было свободного дежурного. Дом располагался в нескольких сотнях метров от «Маяка», и Трульс побежал туда. У него включились все полицейские инстинкты: он осматривал движущихся навстречу людей, хорошо зная, что эти наблюдения могут оказаться очень важными. Одним из тех, кто ему встретился, был молодой человек в шерстяной шапке, который стоял, прислонившись к стене дома. Взгляд юноши был направлен на полицейский автомобиль, припаркованный у входа в дом, где находилось место преступления. Трульс обратил внимание на этого молодого человека, потому что ему не понравилось, что он так глубоко засунул руки в карманы своей куртки фирмы «Норт Фейс». Куртка была слишком большой и теплой для этого времени года, а в ее карманах могло находиться все, что угодно. На лице у юноши было серьезное выражение, но он не походил на торговца наркотиками. Когда полицейские препроводили Олега Фёуке от реки в полицейскую машину, молодой человек резко развернулся и пошел в другую сторону по улице Хаусманна. Сейчас Трульс, естественно, мог бы вспомнить еще с десяток людей, которых видел в районе места преступления, и найти много подозрительного в их поведении.
