Нина Васина - Удавка для бессмертных
– Отказываетесь ехать в Таджикистан? – Кошмар подошел к окну и встал рядом, покосившись на близкие колени сидящей на подоконнике Евы. – А я вот нагадал по гуще, что вам предстоят невероятные приключения и разгадка тайны.
– Это мое дело, чем заниматься в отпуске. Я подожду, пока ваши агенты раздобудут доказательства, а вы их проанализируете, оформите и спрячете пылиться на полке как материалы особо секретные. После чего попытаюсь уйти в отставку.
– Если вы все-таки захотите в отпуске побывать в Фергане или Самарканде, покататься на верблюде и поесть плова и винограда, сообщите, пожалуйста, о своих намерениях.
– Обойдетесь.
– Вы, Ева Николаевна, не женщина, – он кивнул в близкие округлившиеся глаза цвета чуть разбавленных чернил, – вы какой-то опасный вирус!
– А вы, полковник, – Ева спрыгнула с подоконника и уходила, захватив по дороге к двери свои вещи, – просто кошмар!
В тот же день Ева, побросав кое-как в сумку вещи, уехала отлеживаться к Далиле и детям.
– Европа! – вздохнула она на вокзале в Лиепае, осматриваясь, и помахала издалека рукой Далиле с Кешей. Кеша сразу же выдал комплимент:
– Ты похожа на Бабу Ягу!
Далила просто вытаращила глаза и приоткрыла рот.
– Стоило тебя оставить на неделю… Как тебе такое удается? На сколько похудела?
– На восемь килограммов.
– А я взвешиваюсь каждый день. Утром – минус шестьсот граммов, вечером – плюс восемьсот.
– А где маленькие? – Ева оглянулась.
– В санатории. С няней. Мне сказали, что детям лучше не ездить по городу на автомобиле, а прогуливаться по парку. Да, вот так и живем. Вечером няня приводит детишек пожелать спокойной ночи и уводит. Утром опять приводит, чистеньких и одетых, – пожелать доброго утра. Кормит, гуляет. Проводит уроки французского и музыки, называется гувернантка.
– Она даже мне пыталась помочь одеться! – возмущенно фыркнул Кеша. – А вообще ничего себе, формы имеет – евростандарт!
– Расскажешь, что с тобой произошло? – Далила берет Еву под руку.
– Ни за что. Но справку от психиатра могу показать.
– Что, так серьезно?
– Не то слово.
– Ладно, – вздыхает Далила, зажмуривается и качает головой, рассмотрев вблизи тщательно замаскированный синяк у Евы на скуле, – мы твои килограммы быстро восстановим, хромоту вылечим, нервы успокоим. Только стоит это все здесь по мировым ценам.
– Плевать. Я в отпуске. Имею право.
В полседьмого утра Ева проснулась, не сразу сообразив, где она. Осмотрелась, подложила подушку повыше под спину и стала ждать детей. Без пятнадцати семь. Семь десять. Никого. Она на цыпочках вышла из своего номера, осмотрелась и пошла по коридору, бесшумно ступая босиком по ковровой дорожке. Найдя нужную цифру на двери, прислушалась. Потрогала ручку. Заперто. Пока Ева соображала, стоит ли подождать в коридоре или пойти досыпать, ручка медленно повернулась. Первой вышла Ева-маленькая в длинной рубашке, за ней, сияя радостной мордочкой, Сережа в пижаме. Ева села на пол, прислонясь спиной к стене, и прижала к себе детей.
– Дину нельзя будить, – сказала Ева-маленькая. – У нее тяжелая душевная травма. А мы лежим и слышим, как ты дышишь за дверью! Грустно тебе одной в постели утром? – Девочка хитро прищурилась.
– Ты и сегодня хорошо разговариваешь! – Ева прижала к себе девочку и поцеловала.
– Да. Дина сказала, что я веду себя неуважительно к людям, если говорю на непонятном языке.
– Дина – это ваша няня?
– Она хорошая, – кивнул Сережа, – но это… душевно травмированная. У нее несчастная любовь, она сразу нам все рассказала, она часто плачет, а мы ее жалеем. У тебя с этими любовями как? – поинтересовался он, чуть отстранясь и внимательно изучая лицо Евы.
– Клянусь, – засмеялась Ева, – что никакая душевная травма и никакая несчастная любовь не сделает мою жизнь достойной сожаления, если вы будете рядом!
– Кто тебя побил? – спросила девочка.
– Я тоже, знаешь, была на высоте!
– Тебе больно? – Девочка не отпускала зрачки Евы, поймав своими зрачками и отслеживая малейшую попытку опустить глаза.
– Нет.
– Ива, не приставай, это… нетактично, – вспомнил Сережа новое слово.
– Приставай. Спрашивай, что хочешь. Я всегда отвечу. Мне не больно. Мне грустно, но я удовлетворена. Такой ответ устраивает?
– Устраивает.
В приоткрытой двери появляется заспанная девушка с длинными прямыми волосами. Она смотрит некоторое время на Еву и вдруг делает что-то похожее на легкий реверанс.
– Мадам! Пройдите в комнату, что же вы на полу?
– Посидишь с нами? – спрашивает Ева.
– Ну что вы?! Это негигиенично.
Пять дней Ева спала по четырнадцать-шестнадцать часов. Напуганная Далила напомнила ей время, когда Ева уже впадала в спячку. Предложила психологический тренинг. Ева отказалась. На шестой день ей пришлось проснуться, потому что приехали гости.
Илия сказал, что слежки нет, но долго в одном месте им находиться нельзя. Все это время они пробыли в Москве. Перебиваясь то у его знакомых, то у одноклассников Сусанны Ли. Теперь он приехал попрощаться, потому что дорога предстоит дальняя, опасная, они могут больше не увидеться.
С трудом проснувшаяся Ева ничего не понимала. Она настояла на прогулке в город. Устроившись втроем за столиком в кафе, где четверка музыкантов вытягивала душу джазом невероятной заунывности, они не могли толком разговаривать, но хоть насмотрелись друг на друга.
– Ты похудел, – сказала Ева Илие.
– А ты вообще на пределе, – улыбнулся он. – Смотри, не потеряй форму.
– Форму или формы? – вспомнила Ева высказывание Кеши.
Сусанна зевала, демонстрируя скуку.
– А что у нас с девушкой такое? Почему бледная и грустная?
– Я беременна, – равнодушно заявила Сусанна. Ева побледнела, посмотрела на Илию. Он пожал плечами.
– Я буду бабушкой? – осипшим голосом спросила Ева.
– Илия здесь ни при чем. Я сделала все, что смогла. Я не допускала к себе мужчину, я девственница, но беременна. Повеситься, что ли…
– А где Хрустов? Он оставил тебе адрес. Ты их нашла? Ты видела Веру?
– Плевала я на Хрустова, – шипит Су, наклонившись через столик поближе. – Я тебе который раз говорю, что не хочу ее рожать, зачем же мне было их искать?! А теперь уже поздно. Думаю, Веры больше нет. Прощай, мамочка, – Сусанна сделала ручкой куда-то в сторону сцены. Ева постаралась справиться с нахлынувшим головокружением.
– Прекрати, – сказала она. – Прекрати эти свои штучки. Мне уже начинает надоедать такой уголовный сюрреализм.
– А как это прекратить? – повышает голос Су. – Меня тошнит от вас, счастливая семейка, хотя меня и без вас все время тошнит!
– Перестань, – Илия ласково прикрывает руку Су своей.
– Вставай, – Ева поднимается и дергает Сусанну со стула.
– Не встану. Не буду. Не хочу. Никуда не поеду! Отстань.
– Поедешь как миленькая.
– Не поеду. Оставьте меня тут! Вы мне надоели. Вы ненормальные. Куда ты меня тащишь?
– Пройдем вместе тест на беременность, – бормочет Ева, заталкивая сопротивляющуюся Сусанну в машину, – анализы сдадим, вместе пойдем к психиатру.
– Помогите! – кричит Сусанна. – Не хочу к психиатру. Я с восьми лет наблюдаюсь и все равно беременная!
– Давай поспорим, – возбужденная Ева блокирует двери машины, поворачивается на сиденье водителя назад, к затаившейся парочке. – Если ты беременна, то не девственницей, а если ты окажешься девственницей, но никакой беременности нет.
– Ты можешь проиграть, – качает головой Илия.
– Идиотка! – заявляет Су.
– Еще раз обзовешь меня, получишь по физиономии.
– Ударишь беременную женщину? – истерически хихикает Су.
– Ладно. Если пописаешь в баночку, я тебя не трону.
На следующее утро Ева к девяти часам уже была у дверей кабинета гинеколога. Она и ночью-то толком не спала, с удивлением вслушиваясь в шепот бессонницы внутри себя. Гинеколог оказался мужчиной. Ева прошлась несколько раз по коридору, прикидывая, как объясниться и попросить приема у женщины, но Сусанна заявила, что ей все равно. И пошла первой. Вышла через двадцать пять минут и показала язык. За нею вышел пожилой грузный доктор, посмотрел на Еву, вздохнул и жестом пригласил в кабинет.
Медленно и тщательно выговаривая каждое слово, врач поинтересовался, действительно ли она представляет в данный момент семью Сусанны Ли, как та заявила только что?
– Я мать мальчика, который… с которым дружит Сусанна.
Доктор помолчал, перебирая карандаши.
– Надо так понимать, что вы согласны представлять в таком случае интересы вашего сына и этой молодой девушки?
Ева была согласна.
– Я не знаю, огорчит это вас или обрадует, но девушка беременна.
