Майкл Коннелли - Черное эхо
– Понимаешь, я хотела сказать, что, даже если они фактически были правы, они все равно были не правы по существу. В моем понимании это было восстановлением справедливости. Я бы назвала это правосудием. Ты знал, что будет дальше с таким человеком. Посмотри на Ночного охотника. Его никогда не казнят. Или на это потребуется двадцать лет.
Босх почувствовал себя неуютно. Он задумывался над мотивами своих действий в отношении Кукольника только наедине с собой. Он никогда не рассуждал об этом вслух. Он не понимал, к чему она клонит.
– Я знаю, будь это даже правда, ты все равно бы никогда не признался. Но я думаю, что ты – либо сознательно, либо подсознательно – действительно вынес ему приговор. Ты хотел правосудия для тех женщин, которые стали его жертвами. Быть может, даже для своей матери.
Босх повернулся к ней, пораженный, и уже хотел спросить, откуда ей известно о его матери и почему в своем сознании он должен был связать ее с Кукольником. Потом опять вспомнил о своем досье. Очевидно, в нем это было как-то отражено. Когда он поступал на работу в полицию, ему надо было указать в заявлении, не является ли он или кто-либо из его родственников жертвой преступления. Босх написал, что является сиротой с одиннадцати лет – с того времени, как мать его была найдена задушенной в переулке возле Голливудского бульвара. Ему не потребовалось указывать, чем она зарабатывала на жизнь. Место преступления и его характер говорили сами за себя.
Когда он вновь обрел хладнокровие, то все-таки спросил Элинор, к чему она клонит.
– Ни к чему, – ответила она. – Просто… я уважаю это. Думаю, на твоем месте мне бы захотелось сделать то же самое. Так мне кажется. Надеюсь, у меня бы хватило смелости.
Он посмотрел на нее. Лица обоих были полностью в тени. Уже совсем стемнело, ни один автомобиль в это время не проезжал мимо, и в машине царил сумрак.
– Давай ты спи первая, а я потом, – сказал он. – Я выпил слишком много кофе.
Элинор не ответила. Он предложил достать из багажника одеяло, но она отказалась.
– Ты когда-нибудь слышал, что сказал Дж. Эдгар Гувер о справедливости? – спросила она.
– Он, наверное, много чего говорил, но навскидку я ничего не припомню.
– Он сказал, что справедливость занимает второстепенное положение по отношению к закону и порядку. Думаю, он был прав.
Больше она ничего не сказала, и через некоторое время он услышал ее глубокое и ровное дыхание. Когда мимо проехала случайная машина, он посмотрел на лицо Элинор, выхваченное из тьмы светом фар. Она спала, как ребенок, положив голову на руки. Босх приоткрыл окно и закурил. Он курил и пытался ответить себе на вопрос, не собирается ли он влюбиться в нее и способен ли в нее влюбиться? А она в него? Эта мысль и возбуждала, и тревожила его в одно и то же время.
Часть VII
Суббота, 26 мая
Серый рассвет спустился на город, наполнив пространство гаража слабым светом. Утро также принесло с собой легкий моросящий дождик, асфальт намок, и нижняя половина витрины «Беверли-Хиллз сейф энд лок» запотела от влаги. Это был первый на памяти Босха хоть какой-то дождь за последние несколько месяцев. Уиш все спала, а он наблюдал за хранилищем: потолочные светильники все так же ярко освещали целевой объект, все так же сверкающий хромированной сталью. Было двадцать минут седьмого, но Босх забыл, что Элинор должна была в шесть часов позвонить Рурку, и не разбудил ее. По правде сказать, он вообще так и не разбудил ее за всю ночь, чтобы поменяться ролями. Просто он не успел устать. В три тридцать вышел на радиосвязь Хаук – для проформы, убедиться, что кто-то бодрствует. После этого уже никто и ничто не нарушало их покой, как не было никакого движения в помещении хранилища. Остаток ночи Босх думал попеременно об Элинор Уиш и о хранилище, которое они караулили.
Он потянулся за стоявшим на приборной доске стаканчиком в надежде найти хоть холодный глоток кофе, но стакан был пуст. Он обернулся и бросил пустой стакан за спинку сиденья на пол. При этом в глаза ему бросился лежащий на заднем сиденье пакет из Сент-Луиса. Гарри взял его, вытащил оттуда толстую пачку бумаг и лениво стал просматривать, не забывая каждые несколько секунд бросать взгляд на хранилище.
Материалы из военного досье Медоуза он уже видел. Но очень скоро детектив заметил, что здесь были некоторые документы, которые отсутствовали в подборке ФБР – той, что давала ему Уиш. Этот комплект был более полный. Здесь был фотостат рапорта о призыве на военную службу и медицинского освидетельствования. Были также медицинские заключения из Сайгона. Дважды Медоуза лечили от сифилиса, один раз – от последствий острого психологического стресса.
Листая пачку, он вдруг остановился, когда взгляд упал на копию двухстраничного письма от конгрессмена из Луизианы по имени Нуп. Охваченный любопытством, Босх начал его читать. Письмо было датировано 1973 годом и было адресовано Медоузу, в посольство США в Сайгоне. В письме, скрепленном официальной печатью конгресса, Нуп благодарил Медоуза за гостеприимство и помощь во время своего недавнего визита с целью установления каких-то фактов. Конгрессмен отмечал, что для него явилось приятной неожиданностью встретить в чужой стране земляка из Новой Иберии. Босх спросил себя, в какой степени этот факт явился случайным совпадением. Судя по всему, Медоузу было поручено обеспечивать безопасность конгрессмена, между ними возникли хорошие отношения, и законодатель вернулся в Вашингтон, составив самое благоприятное мнение о личном составе американских служащих в Юго-Восточной Азии и о состоянии их морального духа. Как известно, совпадений не бывает.
На второй странице письма содержались поздравления Медоуза с прекрасной карьерой и упоминались хорошие отзывы, которые Нуп получил от командира Медоуза. Босх продолжал читать. Упоминалось участие Медоуза в пресечении незаконного вторжения злоумышленников в посольский отель во время пребывания там конгрессмена: некий лейтенант Рурк любезно предоставил подробности героического поведения Медоуза сопровождающим конгрессмена. Босх ощутил внезапный холод под сердцем, точно оттуда отлила вся кровь. Письмо заканчивалось ничего не значащей вежливой болтовней об общей малой родине. В левой нижней части письма имелись размашистая подпись конгрессмена и отпечатанное на машинке примечание:
Машинописные копии:
В отдел архивной документации, Вашингтон, округ Колумбия. Лейтенанту Джону X. Рурку, посольство США, Сайгон, Вьетнам. В газету «Дейли Ибериан», редактору отдела новостей.
Босх долго, как оглушенный, пялился в последнюю страницу, не шевелясь и не дыша. Ему даже показалось, что накатывает дурнота, и он провел рукой по лбу. Он попытался вспомнить, слышал ли он когда-нибудь второе имя Рурка или его начальную букву. Он не смог вспомнить. Но это и не имело значения. Сомнений не было. Совпадений не бывает.
Заверещал пейджер Уиш, заставив обоих подскочить на месте, точно от выстрела. Элинор резко выпрямилась и начала шарить в сумочке, пока не нашла его и не выключила звук.
– О Боже, который час? – проговорила она, все еще находясь в полусне.
Он ответил, что сейчас шесть тридцать, и только тогда вспомнил, что им полагалось полчаса назад позвонить Рурку. Он сунул письмо обратно в пачку и пачку убрал в конверт. Потом бросил конверт на заднее сиденье.
– Мне нужно позвонить, – сказала Уиш.
– Послушай, дай себе пару минут, чтобы проснуться, – поспешно отреагировал Босх. – Я сам позвоню. Мне все равно надо найти где-нибудь туалет и купить кофе и воды.
Он быстро открыл дверь и вылез из машины, прежде чем она успела возразить.
– Гарри, почему ты меня не разбудил?
– Не знаю. Какой у него номер?
– Это мне полагается ему звонить.
– Позволь мне. Скажи номер.
Она дала ему номер, и Босх, завернув за угол, прошел небольшое расстояние до круглосуточной закусочной под названием «Дарлингз». Всю дорогу он пребывал в изумлении, не обращая внимания на попрошаек, выползших с восходом солнца. Он старался уложить в сознании тот факт, что Рурк и был тем самым внутренним шпионом. Что именно он замышлял? Существовала какая-то недостающая деталь во всем этом, которую Босх не мог постичь. Если Рурк был информатором, тогда почему он позволил им установить наблюдение за хранилищем? Он что, хотел, чтобы его людей переловили? Перед рестораном Босх увидел платные таксофоны.
– Вы опоздали, – сказал Рурк, беря трубку на первом же гудке.
– Мы забыли.
– Босх, вы? Где Уиш? Это она должна была позвонить.
– Не беспокойтесь об этом, Рурк. Она наблюдает за хранилищем, как и положено. Что там у вас?
– Я ждал вашего звонка, прежде чем предпринимать дальнейшие шаги. Вы что, оба спали? Что там?
– Да ничего не происходит. Но вы ведь и так это знаете, не правда ли?
Наступило молчание, во время которого старый нищий подошел к будке и попросил у Босха денег. Босх положил руку на грудь старика и решительно отодвинул его.
