Николай Крамной - Таблицы Рошарха
– Виктор Георгиевич, – обратился к нему Друян. – Помогите нам прояснить один вопрос…
– Затруднения с подследственным? Надо провести экспертизу? – предупредительно улыбнулся главврач.
– Да нет… Нужно выяснить: не поступал ли к вам несколько дней назад молодой человек. Фамилии его мы, к сожалению, не знаем, – виновато сказал Друян.
– А откуда он должен был поступить?
– Из дома семьдесят один, улица Степная, Есть сведения, что его забирали ваши сотрудники. У вас есть машина «скорой помощи»?
– Ну а как же! И не одна… Но вообще-то мы очень редко берем больного сами. К нам они поступают после предварительного заключения районного психиатра или невропатолога. Это обычный путь… Но… бывают и исключения. Мы выезжаем по сигналам родных или милиции к тем больным, которые уже лечились у нас и состоят на учете. Медлить в таких случаях нельзя! А с этим больным, которым вы интересуетесь… Я помню этот случай: его при мне привезли. Как вы назвали улицу?
– Степная, семьдесят один, – напомнил Друян.
– Есть тут такой адрес, – после недолгого шуршания страницами журнала заявил Виктор Георгиевич. – Вызов сделан работником милиции. Больной Александр Павлович Любченко. Шестьдесят третьего года рождения, прописан в общежитии № 7, улица Прибрежная. Диагноз: приступ буйного помешательства.
– Данные о себе он вам сам сообщил? – пряча улыбку, поинтересовался капитан.
– У него с собой был паспорт, – серьезно ответил врач. – Работник милиции сдал нам его.
– А кем конкретно был сделан вызов? – спросил капитан,
– Старшим лейтенантом Живгиным… Так тут записано. Да он и сопровождал сюда больного.
– А у него документы вы смотрели? – не унимался Кириков.
– Зачем? – удивился главврач. – Он же в форме был. У вас же я их не проверяю… Да и вызов не ложным оказался. Но больного вы, к сожалению, увидеть не сможете.
– В плохом состоянии? – спросил Друян,
– Хуже некуда… Вот запись в журнале: убит в палате.
– Как – убит? – скрипнул диванными пружинами капитан. – Кем?
– Сейчас я вам покажу – кем, – сухо ответил главврач и щелкнул тумблером на пульте, вмонтированном в крышку стола.
На экране телевизора, стоявшего в углу кабинета, появилось изображение просторной палаты, Больные, находившиеся в ней, сидели или стояли с отрешенным видом, прижавшись спинами к стене. А двое, прохаживавшихся по середине помещения, часто оглядывались назад и при сближении обходили друг друга стороной.
– Вот, одним из них… Здесь в основном находятся бывшие афганцы и… несколько ваших коллег, – посмотрел Патов на капитана,
– Мои коллеги?
– Да… Бывшие сотрудники милиции и внутренних войск. Диагноз: посттравматический стрессовый синдром. Страшного ничего нет; болезнь легко излечимая, но… приятного мало. А чему вы так удивляетесь? Привыкли видеть своих товарищей по работе всегда здоровыми? А между тем люди вашей профессии в этом отношении относятся к группе повышенного риска. И объясняется все очень просто: постоянная боязнь нападения сзади, трудность с опознанием действительного противника. Например, в толпе… Вот нервишки и сдают. А для афганцев к тому же развенчание целей войны и озлобление на то, что ты подвергался опасности, в то время как твои сверстники жили полнокровной жизнью. Кроме того, все эти люди имели постоянный и свободный доступ к оружию, А обладание оружием, кроме чувства превосходства над окружающими, вызывает иногда непреодолимое желание применить его. Против воображаемого врага, разумеется… С медицинской точки зрения здесь все ясно, – выключил телевизор главврач, – Теперь вам понятно, кто убил?
– А зачем же вы его поместили в такую палату? – задал нелепый вопрос Друян.
– А вы полагаете, что у меня есть другие, более безопасные? – сузил серые глаза Патов. – Могу провести по всем помещениям, убедитесь сами, как обстоят дела, – предложил главврач.
– Нет, я не в этом смысле, – поспешил исправить свой промах Друян, – Як тому, что не заметил в палате санитара…
– …следящего за порядком? – насмешливо закончил его мысль Виктор Георгиевич, – А откуда же у меня такие штаты? Раньше, когда больница была ведомственной, у меня было меньше больных и больше обслуживающего персонала, – с сожалением сказал главврач. – А теперь – хозяин Минздрав… На его ассигнованиях далеко не уедешь. Да и не согласится никто постоянно в одном помещении с больными сидеть. Чем же он тогда от здорового отличаться будет? Спасибо хоть за то, что от прежних времен вот эта аппаратура осталась, – кивнул Виктор Георгиевич в сторону пульта. – При нужде можно спокойно посмотреть и послушать, чем они занимаются.
– А к какому ведомству вы раньше относились? – спросил Кириков.
– Да это не так важно… – ушел от ответа Патов, – Это была спецбольница. Тогда к ней было иное внимание! И снабжение… О штатах и говорить нечего. А теперь у меня даже охранников нет. Хоть сам возле забора становись…
– И кто же в этой больнице раньше… лечился? – задал вопрос Сергей Викторович. Он хотел сказать «сидел», но в последний момент воздержался.
– Те же, кто и сейчас: бывшие военнослужащие, иногда – гражданские лица, направленные сюда правоохранительными органами для обследования.
– И каждый раз выяснялось, что направляемый на обследование болен? – спросил Кириков.
– Как правило! – Нисколько не смущаясь, ответил главврач. – Но произвола никакого не было, – поспешил он заверить своих гостей. – Вам как работникам спецорганов, – употребил он устаревший термин, – должно быть известно, что больные этой категории стремятся в первую очередь заверить окружающих в том, что они абсолютно здоровы.
Друян с капитаном согласно кивнули.
– Но и здоровый тоже заявляет об этом, – продолжил Виктор Георгиевич. – Поэтому, пока подоспеют результаты различных анализов, мы предлагаем пациенту посмотреть вот этот занимательный альбом с картинками.
Патов вытащил из ящика стола большой альбом и наугад раскрыл его.
– Не хотите взглянуть? – предложил он своим гостям. – Это таблицы Рошарха. Служат для определения умственных способностей человека. Вернее: индикатором наличия здравого смысла.
Капитан Кириков и Друян встали со своих мест и подошли к письменному столу. На раскрытой странице альбома они увидели цветной симметричный рисунок неопределенной формы. Одна половина рисунка зеркально похожа на другую. Подписи, поясняющей, что здесь изображено, не было.
– Как, по-вашему, что здесь изображено? – спросил врач, лукаво улыбаясь,
– Два медведя борются, – предположил Друян.
– А вы? – спросил Патов капитана.
– Черт его знает! – бухнул Кириков.
– По крайней мере откровенно, – заметил врач. – Больные обычно видят в этой картинке человека в засаде или подслушивающее устройство. Или что-нибудь в этом роде… Ну, остальные картинки в этом же духе, – пролистал он несколько страниц. – Их тут большеста. И приблизительно правильный ответ к каждой из них знает только врач.
– Как – приблизительно? – удивился Друян. – Это ж можно любого человека подвести под нужный диагноз!
– Не беспокойтесь! – предостерегающе поднял перед собой ладонь врач. – Я сказал «приблизительно», потому что к ним в конце альбома даны толкования, какие, примерно, ответы считать правильными. А точного определения ни одна из картинок не имеет. И такими таблицами пользуются психиатры во всем мире. Кроме того, диагноз устанавливает не один врач, а консилиум. Это теперь модным стало писать и говорить, что сюда сажали невинных. Кто неугоден – сюда! Чистой воды вымысел!
– А что, не было таких случаев? – ехидно спросил капитан.
– У меня – нет! – твердо заявил Патов. – Помню, один долго доказывал с пеной у рта, что он здоров. Ладно, говорю, раз здоров, отправляйся домой. Только сначала вон ту бочку водой наполни. Санитар тебе ведро даст.
– Ну и что? – спросил капитан, видя, что главврач не намерен продолжать рассказ.
– Ничего… – равнодушно пожал плечами Патов. – Таскает до сих пор. У бочки вместо дна сетка стоит. А заглянуть туда он не догадывается. Каждое утро упражняется… Привык уже. И домой не тянет.
Виктор Георгиевич побарабанил тонкими, нервными пальцами по крышке стола, затем, неожиданно встав с места, сухо сказал:
– Извините, но мне нужно идти на обход. Если еще есть вопросы – пожалуйста! Только недолго…
– Есть ли акт о смерти и где сейчас парень, которого убили? – тоже поднялся Друян с места.
– В городском морге. Нам труп не нужен. Захоронениями мы не занимаемся. Акт о смерти у старшей медсестры. Кроме того, мы сообщили об этом случае в прокуратуру и ее представитель у нас здесь был. Все сделано по закону. Идемте, я провожу вас к старшей медсестре. Вся документация подобного рода – у нее. И корешки больничных листов на выписавшихся.
