Хьелль Даль - Человек в витрине
Когда старик отвернулся, Стокмо как будто ожил.
— Вор, сволочь! — закричал он, бросаясь следом за высоким стариком. — Это тебе даром не пройдет!
Фольке-Есперсен не обращал на него никакого внимания. Дойдя до двери, он нажал кнопку домофона и стал ждать, глядя в пространство, как будто Юнни Стокмо не существовало.
— Это тебе даром не пройдет! — угрожающе повторил Стокмо. — Я еще вернусь. И тогда, фашист проклятый, не ты будешь хлестать людей по лицу!
Послышалось жужжание. Фольке-Есперсен открыл дверь.
— Делай что хочешь, провались ты пропадом! — буркнул он, входя и даже не оглянувшись.
Дверь захлопнулась перед самым носом Стокмо. Тот ошеломленно уставился перед собой.
— Сволочь! — выругался он. — Ах ты, сволочь! — Он попятился и погрозил кулаком окнам на втором этаже.
Глава 8
НОКТЮРН
В тот вечер впервые за много лет Ингрид Есперсен легла спать одна. Она лежала в постели и думала. Вспоминала, как днем низкое, холодное, белое январское солнце освещало спальню ее любовника и рассыпалось разноцветными лучами, проходя через стеклянную фигурку. Разноцветные лучи падали на кровать, на спину ее любовника, на ее живот. Лежа на спине и обхватив Эйольфа ногами, она неотрывно смотрела на телефон, стоявший на прикроватной тумбочке. Телефон все звонил и звонил. Отвратительный белый аппарат, нарушивший слаженный ритм их движений. Лежа под любовником и ритмично ударяясь макушкой об изголовье кровати, она почему-то сразу догадалась: это Рейдар. Она с ужасом представляла себе последующие часы, наполненные тошнотворным и унизительным сознанием собственной вины, превращавшим каждую минуту в страдание. Ингрид с трудом дотянула до ужина, к которому пригласили Карстена с женой и двумя детьми — внуками Рейдара. Потом Ингрид вспомнила, как сердце екнуло у нее в груди, когда она сидела за столом с гостями и Рейдар вошел в столовую. Просто удивительно, как ей удалось сдержаться. Она заставила себя забыть о страхе и стыде. Вокруг нее словно вырос прочный панцирь. Ни разу у нее не дрогнула рука, она не наградила мужа ни единым испуганным взглядом. Мысли у нее в голове устремились в прошлое. В конце концов, они с Рейдаром прожили вместе двадцать пять лет — четверть века. И все же она никогда по-настоящему не понимала его. До нее Рейдар уже был женат. Когда они познакомились, он был вдовцом; его сын ненамного моложе ее самой. Ингрид вспоминала прожитые с мужем годы и все больше убеждалась: время нисколько не сблизило их, не сделало по-настоящему родными. Доказательство тому — его сегодняшний звонок. Он говорил властно, сухо; его тон и слова подразумевали беспрекословное подчинение. Она послушно выполнила его требование, отчего ей стало страшно. Неужели такое войдет в привычку? Правда, Ингрид не впервые задавалась вопросом, не ошиблась ли она в свое время, приняв предложение Рейдара. Впервые ей в голову пришла другая мысль: она впустую потратила четверть века своей жизни. Причем добровольно! Последняя мысль до того испугала Ингрид, что она тут же ее оттолкнула. И все же до конца справиться со страхом ей не удалось. Она сжалась в комочек и все ждала, когда же ее одолеет сон. Самое страшное — она все больше сознавала, как мало знает о себе. Лежа в темноте и прислушиваясь к звукам дома, к шагам Рейдара, который то входил в спальню, то выходил из нее, к его невнятному бормотанию по телефону, Ингрид пережила настоящую паническую атаку. Она покрылась холодным потом; она ворочалась с боку на бок и в досаде кусала подушку. Не в силах преодолеть тревогу, она встала, пошла в ванную, где у нее находилась аптечка, и приняла таблетку аподорма.
Хотя ей по-прежнему было не по себе, в какой-то миг она неожиданно провалилась в сон. А потом так же неожиданно проснулась. Ингрид понятия не имела, что ее разбудило. Она сознавала одно: проснулась она не просто так.
За окном была ночь. Голова, тяжелая от снотворного, не желала отрываться от подушки. Ныли виски. Она снова сжалась от непроизвольного страха. Бессонница и страх смешивались в ней и мешали друг другу. Изнутри поднималась тошнота. Она лежала без движения, боясь неизвестного ужаса, который ее разбудил. Она лежала окаменев, не смея шелохнуться. Даже голову повернуть боялась, потому что чувствовала: в спальне кто-то есть. И этот кто-то может услышать ее дыхание… Если она шевельнется, кто-то услышит шорох одеяла.
«Если бы еще не было так холодно», — подумала Ингрид, снова цепенея. В спальне стоял жуткий холод. Рейдар всегда отключал на ночь радиатор, но до такой степени комната не успела бы промерзнуть… Стараясь не шуметь, она осторожно повернула голову. И сразу увидела, что дверь открыта, а Рейдара на месте нет. Через открытую дверь падал свет, образуя широкую серую трапецию тени на полу и в изножье кровати; в этом приглушенном свете она разглядела: одеяло Рейдара лежало аккуратно и было таким же нетронутым, как когда она заснула.
Значит, он и вовсе не ложился! Такого еще не было… Если раньше Ингрид оцепенела от страха, то, поняв, что Рейдара нет, она провалилась в какую-то черную яму. Она попыталась вытереть холодный пот со лба, но пальцы не гнулись — они показались Ингрид холодными, бесчувственными щепками. Она долго лежала, обшаривая спальню взглядом; потом ей показалось, будто она отделилась от собственного тела и взлетела под потолок. Оттуда, сверху, она наблюдала, как ее тело, неподвижное, застывшее, лежит под одеялом. Она видела собственные широко распахнутые глаза. Потом так же, со стороны, она стала наблюдать, как ее тело постепенно переходит в сидячее положение. «Что ты делаешь? — спросила она себя. — Ты что, с ума сошла?» Но тело ей как будто не подчинялось. Она поднималась медленно, с трудом, то и дело цепенея при мысли, что нечаянно зашуршит и страшный кто-то поймет, что она проснулась. Глаза у нее слипались — действие снотворного еще не прошло. Ингрид вдруг подумала: «А если я сплю и мне снится страшный сон?» Если бы у нее так часто не колотилось сердце, она бы, наверное, повернулась на другой бок и снова заснула. Но она не заснула, а с трудом села и сбросила ноги на пол. Несмотря на полуодурманенное состояние, она почувствовала, как холод проникает ей под рубашку. Ее пробила дрожь. Как только ступни коснулись деревянного пола, она испытала новое потрясение: прикосновение чего-то мокрого и холодного. Лужа на полу! Ингрид как будто ударило током. По-прежнему глядя на себя словно со стороны, она потянулась к выключателю ночника. Услышала тихий щелчок. Теплый, желтый свет залил тумбочку красного дерева и кусок пола рядом с кроватью. Ингрид увидела белое пятно. Вглядевшись, она поняла, что на полу действительно лужа с кучкой нерастаявшего снега посередине. Как будто кто-то вошел в спальню прямо с улицы, не переобувшись… Снег почти весь растаял, потому что в доме все-таки было теплее. Хотя Ингрид по-прежнему чувствовала себя одурманенной, она вдруг поняла, что ее разбудило. Кто-то, какой-то человек, на цыпочках вошел в спальню и склонился над ее кроватью, чтобы проверить, спит ли она. Скорее всего, это был Рейдар. Но где он сейчас?
Ингрид встала и, спотыкаясь, направилась в ванную. По пути она увидела, что дверь, ведущая на лестницу, распахнута настежь. Вот почему в квартире так холодно! Она закрыла дверь. Замок мягко щелкнул. Ее снова объял ужас. А если она не одна?!
Она подошла к двери спальни и осторожно вгляделась во мрак. О том, чтобы проверить все комнаты, не могло быть и речи.
Тяжело дыша, Ингрид подошла к низкому столику, на котором стоял телефон. Попутно посмотрелась в зеркало. Собственное лицо ей не понравилось: бледное, с запавшими глазами. Она с трудом села на табурет у зеркала; пальцы словно сами собой набрали номер, который она помнила наизусть. Ждать пришлось долго. К сожалению, подошла Сюзанна.
Ингрид зашептала в трубку:
— Попроси, пожалуйста, Карстена приехать сюда! Рейдара нет, и, по-моему, к нам забрался вор.
— У вас в квартире посторонний?
— Я точно не знаю, но все двери открыты. Меня что-то разбудило… Пожалуйста, скажи Карстену, чтобы приехал!
— Но Карстена нет!
— Вот как?
— Да.
Ингрид не знала, что сказать. Вообще, следующую реплику полагалось произнести Сюзанне; например, она могла бы объяснить, почему Карстен не ночует дома, с женой. Но Сюзанна ничего не говорила, и Ингрид не могла себя заставить задать ей неприятный вопрос. Она смутилась. Страх и снотворное мешали ей соображать. Наконец она прервала молчание:
— Сюзанна, может быть, тогда ты сюда приедешь? Мне так страшно!
— Дети спят.
Снова молчание. Ингрид еще больше перепугалась. Она быстро повернула голову и оглядела темную квартиру, в которой притаилась опасность. Она робко кашлянула и предложила:
— А ты разбуди их, и приезжайте все вместе!
