Алексей Яковлев - Пернатый оберег
Вдруг молодой хозяин — Никита — обратил на нее внимание. Раньше она за ним такого к себе отношения не замечала. Все больше только «подай-принеси». Видно, молодой человек стеснялся, скрывал свои чувства. Елена Прекрасная как-то говорила, что бывают среди мужчин такие застенчивые. Тогда женщина должна такого скромника разглядеть, понять и расшевелить. Оксана, видно, не разглядела, а Никита стеснялся-стеснялся, а потом как-то вдруг сразу и решился: после ужина взял Оксану за руку и увел в свою спальню. Утром Оксана проснулась раньше жениха: нужно было заняться уборкой помещений Ладно уж, в последний раз. Завтра она уже будет Лидке пальцем указывать: «Вот тут подотри!» Никита проснулся поздно, попросил принести ему завтрак в постель. Оксана так и взвилась: с подносом, как на крыльях, полетела в Никитину спальню. Доставила все, как положено, потом сунулась жениха поцеловать, а тот глаза на нее вытаращил: «Ты че? Пива-то почему не принесла?» И после — как будто между ними ничего и не было… Это Анжелка противная и Дунька-разлучница виноваты. Особенно Дунька! Не зря Юлия говорит, что она, Дунька эта вертлявая, колдунья. Околдовала Никиту и разлучила его с любимой. Но Оксана тоже не промах, знает: на всякое колдовство есть колдовство еще и посильнее… Обиженная и обворованная женщина стала подъезжать к Юлии:
— Юлечка, поэкстрасенсируй, пожалуйста, отведи от любимого наваждение, верни его ко мне! А злую разлучницу спусти с лестницы, как того следователя, или пусть она поскачет месяц-другой на одной ноге с костылями, вроде студентика, который потом в Америку сбежал.
Понятно, кто милый и которая разлучница, Оксана конкретно не указывала: гринписовка Никиту не переваривает, а с Дунькой вроде не ссорилась. Но Юлия все равно отнекивалась: мол, если бы это дело касалось устройства собачьего приюта и какой-нибудь чиновник отказывался выделять под него землю, она смогла бы экстрасенсорски устроить ему полет через десять ступенек вниз. А любовной присухой-отсухой она не занимается. Посоветовала обратиться к Марфе — она, мол, такая же, как ты, на голову любовью озабоченная. И Марфа действительно выслушала Оксану сочувственно, обещала любимого вернуть, а разлучнице сделать ни дна, ни покрышки.
— Вот увидишь, мерзавка начнет за живот хвататься и три дня не сможет из туалета вылезти! А любимый прибежит к тебе с букетом цветов и обручальным кольцом на блюдечке с розовой каемочкой! Потому что вудистское колдовство — самое сильное! Не то что Юлькины экстрасенсорные штучки-дрючки!
Марфе Оксана, конечно, тоже не сказала, что разлучница — Дунька Артюнянц и разлучила она Оксану с Никитой. Но для Марши это и не важно — вот что значит настоящая вудистская колдунья!
— Не горюй, — говорит, — не знаю, кто твоя разлучница, и знать не хочу. Ты, главное, гляди: если эта мымра засела в туалете, значит, колдовство подействовало. А любимого ты не только увидишь, но и услышишь: бежит к тебе с букетом — земля дрожит!
Как же! И увидела Оксана, и услышала. Увидела, как Дунька приезжает в имение и сразу — шнырь в комнаты Никиты, и услышала, как они потом в лес кататься на лошадях отъезжают: только копыта по изразцам стучат. В общем, наобещала Марша с три короба, но все это оказались одни пустые слова. Да и то сказать: будет Марша, эта американская барышня, выполнять просьбы какой-то горничной! И не подумала она вудистские колдовские силы ради нее беспокоить! Вон Дунька — здоровее всех здоровых, разъезжает с Никитой по лесу верхами. Если бы Марша на нее наколдовала, какие могли бы быть для наколдованной прогулки?! Биотуалет пришлось бы с собой возить или бегать от куста к кусту, позориться перед кавалером! Не выдержала Оксана, и хоть не полагается горничной высказывать претензии хозяевам, попрекнула Маршу: что же, обещали-обещали наколдовать, а потом и забыли. Все из головы вылетело — память девичья?
— Я колдовала, неужели не подействовало? — удивилась Марша.
— Ничуть не подействовало! У разлучницы скорее запор, чем диарея. А неверный возлюбленный на меня и не смотрит, только с этой мерзавкой милуется, — горько усмехнулась Оксана.
А про себя подумала — вот тебе и вудистская колдунья! На Лидию и Елену Прекрасную никто не колдовал, а они обе в туалете как будто прописались. Съели, наверное, какую-нибудь тухлятину из супермаркета. А Дуньке хоть бы что!
Марша была очень уязвлена Оксаниным сообщением. Она оказалась бессильна заколдовать на диарею соперницу горничной, тоже какую-нибудь поломойку?!
— Такого просто не может быть! — решительно возразила она Оксане. — Разве только у твоей соперницы поставлена мощная колдовская защита…
«Вот оно что! — мысленно схватилась за голову Оксана, — конечно, поставлена! Ведь Юлия говорила, что Дунька сама колдунья!»
Но признаться в своей догадке Марше Оксана побоялась, а просто с неопределенным видом пожала плечами.
— Не отчаивайся! — успокоила добрая колдунья расстроенную горничную. — Вудистское колдовство все равно самое сильное! Ты принеси мне хоть несколько волосков твоей обидчицы, и я ей такое устрою — мало не покажется!
Оксане очень хотелось рассчитаться со счастливой соперницей, отчего бы и не подгадить ей по-крупному?! Но Юлия рассказывала о вудистских колдунах всякие страсти: они людей и в зомби превращают, и вообще могут уморить до смерти. Одно дело, если Дунька посидит денек-другой в туалете, и совсем другое, когда Марша устроит ей заворот кишок — и все это по просьбе трудящихся в лице Оксаны. А то и превратит Дуньку в зомби, и будет дрянь несчастная всю жизнь с обалделым видом жевать собственные сопли. Нет, такой грех брать на свою душу Оксана не хотела. Но делать-то что?! Надумала посоветоваться с опытным человеком. А самая опытная из всех ее знакомых, конечно, Елена Прекрасная. Эта женщина жизнь знает, потому что жизнью той бита-перебита. Уж глупостей не насоветует! Конечно, никаких имен Оксана не называла, но Прекрасная и без имен все сразу усекла и обращаться к услугам вудистской колдуньи отсоветовала:
— Да, вудистские наговоры преодолеют любую антиколдовскую защиту: и в зомби человека превратят, и младенца в чреве матери уморят! Только как бы и заказчице этаких страстей потом тоже не аукнулось! Лучше проучи разлучницу бытовым способом. Подговори какого-нибудь алкаша, пообещай ему бутылку водки: пусть он мерзавку встретит, наставит ей фонарей под зенками — и все дела! И дешево, и сердито, и соперницу проучишь, и душеньку свою потешишь, и совесть тебя потом не будет мучить!
И правда, подумала Оксана, кстати, и подходящий кандидат для такого задания имеется. Хоть какую-то пользу от морды, теркой тертой, могу получить… С Маршей Оксана пока решила не связываться, чуток повременить. Ну их, этих вудисток, они вон младенцев в материнских чревах морят, а Оксана недавно почувствовала, что в ее чреве как раз новая жизнь зарождается. И дар этот бесценный преподнес ей Никита! Когда она об этой новости оповестит будущего папу, то-то он обрадуется! А Дуньку нахальную сразу по шеям! Пусть она фонарями-фингалами под своими гляделками освещает попятную путь-дорожку! Морда же, теркой тертая, к их с Никитой радости, ни с какого бока не припека! Женщина всегда знает, от кого у нее будет дитя: от любимого человека или от проезжего молодца — не запомнила лица. Тем более — морды!
Оксана послушалась умного совета Прекрасной и при очередном свидании (да не свидании, а так — какой-то контрафакт секса!) попросила Кирюшу теркорожего о небольшой услуге. Удивительно, но этот козел, от которого и прокислого молока не дождешься, тут сразу пошел навстречу возлюбленной. Тьфу, и слово такое хорошее не хочется пачкать! Точнее будет сказать: сторговался с лежавшей с ним, козлиной этаким, на одном матрасе женщиной, но не за одну бутылку, а за две: одну — авансом, а вторую — после выполнения работы. И только потом козел безрогий поинтересовался:
— Рожу-то кому начистить?
Оксана объяснила:
— Задаваке одной, Дунькой зовут. Шляется к хозяйскому сыну Никите.
— К Никите Никандрову? — уточнил козел. — Видел его фото в газете. Так что и Дуньку по Никите легко смогу опознать. Как увижу его с какой-нибудь чувырлой, чувырле по мордасам, а ее кавалеру…
— Никиту не смей трогать! — взвилась Оксана.
— И не собирался, — заверил натертый. — Смоюсь по-быстрому, а Никита пусть любуется на фингалы под гляделками своей красотки.
На том ударили по рукам, и Оксана полезла в свой тайник под кроватью за сорокаградусным авансом.
— Только ты мне позвони, когда эти голубки куда-нибудь поедут, желательно без охраны, — крякнув после первой, попросил корыстный полюбовник. — А где они, кстати, обычно прогуливаются?
— Ездят на лошади через лес к Пионерскому озеру и по пути ворон стреляют, — пояснила Оксана и недоуменно пожала плечами. — Не понимаю я Никиту: серьезный человек, почти отец семейства, а занимается такой ерундой!
