Ю Несбё - Немезида
Волер покачал головой:
— Ты способная девочка, но, как и твой отец, в психологии разбираешься слабо, ты не понимаешь, как функционирует мозг преступника. Расколь не сидит в тюрьме, просто он временно располагается в «Ботсене». И приговор за убийство в корне изменил бы его положение. А ты тем временем его защищаешь. И его друга Харри Холе. — Он нагнулся вперед и положил руку ей на запястье. — Прости, Беате, если причинил тебе боль, но теперь тебе все известно. Твой отец ошибки не допустил. А Харри сотрудничает с тем, кто убил его. Так что будем делать? Вместе искать Харри?
Беате сжала веки, выдавила последнюю слезу. Потом снова открыла глаза. Волер протянул ей носовой платок, и она взяла его.
— Том, — сказала она, — мне надо кое-что тебе объяснить.
— Нет нужды. — Волер погладил ей руку. — Я понимаю. Испытание верности. Но подумай, как бы поступил в такой ситуации твой отец. Он ведь был профессионал до мозга костей, верно?
Беате в задумчивости смотрела на него. Потом медленно кивнула. Перевела дыхание. И тут зазвонил телефон.
— Ты не ответишь? — после трех звонков спросил Волер.
— Это мама, — сказала Беате. — Я перезвоню через тридцать секунд.
— Через тридцать секунд?
— Мне этого хватит. Просто я хочу объяснить тебе, что если б я даже и знала, где сейчас Харри, то тебе сказала бы в последнюю очередь. — Она протянула ему платок. — И поторопись надеть обувь и оставить меня.
Том Волер ощутил, как от бешенства у него сладко заломило в позвоночнике и затылке. Он выждал пару секунд, наслаждаясь этим ощущением, а потом обнял ее одной рукой и привлек к себе, судорожно хватая ртом воздух. Беате пыталась его оттолкнуть, но он знал, она уже почувствовала, что он ее хочет, и значит, ее плотно сжатые губы скоро раскроются.
После шести звонков Харри повесил трубку и вышел из телефонной будки, куда тут же впорхнула ожидавшая своей очереди девушка. Он повернулся спиной к Кёльберг-гате, откуда дул ветер, зажег сигарету и выпустил дым в сторону парковки с жилыми автоприцепами. В сущности, весьма комичная ситуация. Вот он стоит здесь, на расстоянии двух приличных попыток в соревновании по швырянию камнями от криминалистической лаборатории с одной стороны, здания Управления полиции — с другой и вагончика, где скрывается, — с третьей. В костюме, одолженном ему цыганом. Объявленный в розыск. Со смеху помрешь.
Харри лязгнул зубами. Он полуобернулся, когда увидел проезжавшую по забитой автомобилями, но безлюдной улице патрульную машину. Сон его не брал. И он не мог просто так валяться и бездействовать, когда время работало против него. Он затушил сигарету о каблук и уже собрался было домой, как вдруг увидел, что телефон освободился. Харри поглядел на часы. Скоро полночь. Странно, что ее нет дома, а может, она спала и не успела взять трубку. Он набрал номер. Она ответила после первого же звонка:
— Беате.
— Это Харри. Я тебя разбудил?
— Я… да.
— Сорри. Может, завтра перезвонить?
— Нет, здорово, что сейчас позвонил.
— Ты одна?
Последовала пауза:
— Почему ты спрашиваешь?
— У тебя голос… Ладно, забудь. Ты что-нибудь нашла?
Он услышал, как она сглотнула, точно хотела перевести дыхание.
— Вебер проверил отпечатки пальцев на стакане. Большинство твои. Результаты анализа осадка в стакане будут готовы через пару дней.
— Отлично.
— Компьютер из твоего чулана тоже проверили. Там установлена специальная программа, так что дату и время отправления сообщения можно выбрать заранее. Последнее изменение внесено в день убийства Анны Бетсен.
Харри уже больше не чувствовал холодного, пронизывающего ветра.
— То есть сообщения, которые ты получил, уже были в компьютере, когда его установили у тебя в подвале, — сказала Беате. — Вот почему твой сосед-пакистанец говорит, что видел его там уже давно.
— Ты хочешь сказать, что он вот так сам по себе всю дорогу и работал.
— Он ведь, как и мобильник, к Сети был подключен, так что какие тут проблемы.
— Дьявольщина! — Харри хлопнул себя по лбу. — Ведь что получается: если он заранее запрограммировал компьютер, значит, наперед знал, как будут развиваться события. Чертов кукольный театр. А мы в нем марионетки.
— Выходит так. Харри, ты куда пропал?
— Да тут я, просто стараюсь все это переварить. То есть забыть на время, а то слишком много информации зараз. А насчет фирмы что-нибудь удалось узнать?
— Ах, фирма, ну да. А с чего ты решил, что я ею вообще занималась?
— Да ни с чего. Пока ты сама об этом не сказала.
— Я вообще об этом молчала.
— Верно. Но тон у тебя был такой приподнятый.
— То есть?
— Тебе удалось что-то выяснить, правда?
— Кое-что.
— Давай выкладывай.
— Я позвонила одной даме из аудиторской конторы, которая проверяет среди прочих и бухгалтерскую отчетность АО «Замки», и она прислала мне список всех, кто там работает с их идентификационными номерами. Четверо на полной ставке, у двоих неполный рабочий день. Я пробила их по базе Судебного реестра и еще по одной компьютерной базе. У пятерых все чисто. А вот у одного…
— Ну?
— Пришлось здорово поломать глаза, пока все на мониторе не прокрутила. В основном наркотики. Подозревался в сбыте героина и морфия. Но получил срок за хранение небольшой партии гашиша. Имел еще ходки за кражу со взломом и два ограбления банков при отягчающих обстоятельствах.
— С применением насилия?
— У него пистолет был во время одного из ограблений. Не стрелял, правда, но пистолет был заряжен.
— Блестяще! Это наш человек. Ты просто ангел. Как его зовут?
— Альф Гуннеруд. Тридцать два года. Адрес — улица Тора Ульсена, девять. Судя по всему, проживает там один.
— Повтори имя и адрес.
Беате повторила.
— М-м… странно только, как он с такой репутацией смог устроиться слесарем.
— Владельцем фирмы записана Биргер Гуннеруд.
— Тогда понятно. Ты уверена, что все о'кей?
Пауза.
— Беате?
— Все о'кей, Харри. Что ты собираешься делать?
— Собираюсь нанести ему визит, может, найду там что-нибудь интересное. В таком случае позвоню тебе из его квартиры, а ты пришлешь ребят, чтобы зафиксировать улики, как положено.
— Когда ты к нему поедешь?
— Зачем тебе это знать?
Еще одна пауза.
— Чтобы я была на месте, когда ты позвонишь.
— Завтра в одиннадцать. Надеюсь, он в это время будет на работе.
Повесив трубку, Харри немного постоял, вглядываясь в обложенное облаками небо, словно желтым куполом накрывшее город. Фоном прозвучала музыка. Вроде бы и фраза простая. Но этого было достаточно.
I only want to see you bathing in the purple rain.[61]
Он сунул еще одну монетку в автомат и набрал 1881.
— Мне нужен номер телефона Альфа Гуннеруда.
Такси, словно спокойная черная рыба, в свете фонарей плыло по ночному городу, пересекало перекрестки и поворачивало согласно указателям в сторону центра.
— Нам нельзя так встречаться, — сказал Эйстейн. Он посмотрел в зеркало и увидел, что Харри натягивает на себя захваченный им из дому черный пуловер.
— Фомку не забыл? — спросил Харри.
— Лежит в багажнике. А что, если парень все же дома?
— Нормальные люди, когда они дома, трубку берут.
— А если он заявится, пока ты будешь в квартире?
— Сделаешь, как я сказал: дашь два коротких сигнала.
— Да-да, но как я его узнаю?
— Ему около тридцати, я же сказал. Увидишь, как он входит в подъезд, посигналишь.
Эйстейн остановился под запрещающим стоянку знаком, на замусоренной, с непомерно оживленным движением кишкообразной улице, которая на странице 265 пыльного фолианта называется улицей Отцов города IV, а в стоящем рядом на полке библиотеки Дейкмана[62] томе описывается как неприглядная и в высшей степени скучная улица имени Тора Ульсена. Но именно в тот вечер все это было Харри на руку. Шум проезжающих машин и темнота помогут ему остаться незамеченным, и вряд ли кто обратит внимание на припаркованное такси.
Харри засунул фомку в рукав кожаной куртки и быстро пересек улицу. Он с облегчением обнаружил по меньшей мере двадцать звонков у подъезда дома номер девять. У него будет еще несколько попыток, если не удастся сблефовать с первого раза. Табличка с именем Альфа Гуннеруда располагалась сверху в правом ряду. Он окинул взглядом фасад справа от подъезда. Окна пятого этажа были темны. Харри нажал кнопку квартиры на первом этаже. Ответил сонный женский голос.
— Привет! Я к Альфу, — сказал Харри. — Но у них, наверно, музыка так громко играет, что звонка не слышно. Я к Альфу Гуннеруду, слесарю, он на пятом живет. Не будете ли так добры открыть мне?
— Так ведь уже ночь на дворе.
