Джон Вердон - Зажмурься покрепче
Не поднимая взгляда, Болстон произнес:
— Подтверждаю.
— Правильно ли я понимаю, что после консультации с адвокатом вы приняли решение полностью раскрыть известные вам подробности убийства Мелани Струм?
Мюлль положил руку на плечо Болстону.
— Джордан, и все же…
— Правильно, — отозвался Болстон.
Беккер продолжил:
— Обещаете ли вы правдиво и в полном объеме отвечать на вопросы, касающиеся этого дела?
— Обещаю.
— Опишите, пожалуйста, в деталях, как вы познакомились с Мелани Струм и что за этим последовало, а также как и почему вы ее убили.
Мюлль закатил глаза.
— Черт побери, Джордан…
Болстон впервые поднял взгляд:
— Стэн, успокойся уже! Я принял решение, все. Не мешай мне, ты здесь не для этого. Я просто хочу, чтобы ты слышал все, что я скажу.
Мюлль на этот раз промолчал, и Болстон вздохнул с облегчением, а затем перевел взгляд на камеру:
— Сколько человек меня видит сейчас?
Беккер поднял бровь:
— Это важно?
— Мне интересно, как быстро это сольют на YouTube.
— Не сольют.
— А жаль, — усмехнулся Болстон и неприятно оскалился. — Ладно, с чего начать?
— С начала.
— Это с того момента, как я застукал маму с родным дядей, когда мне было шесть?..
Беккер поморщился.
— Лучше с того, как вы познакомились с Мелани Струм.
Болстон откинулся на стуле и, уставившись куда-то за спину Беккера, с какой-то нездоровой ностальгией произнес:
— Я приобрел Мелани Струм через сервис «Карналы». Для этого потребовалось в нужной последовательности зайти на несколько сайтов. Каждый из этих сайтов…
— Постойте. Давайте по порядку. Что за сайты?
Гурни хотелось посоветовать Беккеру расслабиться и отложить вопросы на потом, но видел, лучше было не вмешиваться.
— В интернете есть разные ссылки, по которым нужно пройти в определенном порядке. Заходишь на сайт, там висит баннер с рекламой другого сайта, на который надо кликнуть, и так далее. Каждый последующий сайт сконцентрирован на все более узкой тематике, и в самом конце цепочки получаешь возможность связаться по электронной почте или эсэмэской с провайдером услуг.
Гурни поразил профессорский тон, с которым Болстон все это рассказывал.
— И этому провайдеру вы рассказываете, какую девушку ищете, а они ее вам присылают?
— Нет, это было бы слишком примитивно и грубо. В «Карнале» все гораздо тоньше. Их методы стоят тех денег, которые они дерут. Если итог переписки удовлетворительный для обеих сторон…
— В каком смысле удовлетворительный?
— В том смысле, что все сочли друг друга достойными доверия. Клиента спрашивают о серьезности его намерений, а клиент убеждается в легитимности «Карналы».
— Легитимности?!.
— А что вас смущает?.. А! Вы неправильно поняли термин. Под легитимностью я имею в виду, что люди не выдают себя за кого-то, кем не являются. Что ты не пал жертвой какого-нибудь розыгрыша или ловушки.
Болстон, будучи обвиняемым в тяжелом преступлении, говорил совершенно спокойно, даже вальяжно, и собственное повествование будто придавало ему сил, тогда как Беккер, который вел допрос, выглядел, наоборот, раздавленным.
— Ладно, — вздохнул Беккер, — допустим, вы убедились в «легитимности» друг друга и остались удовлетворены. Что дальше?
— Дальше? — Болстон впервые посмотрел Беккеру в глаза и выдержал драматичную паузу. — Дальше все не менее элегантно: «Карнала» размещает рекламу в «Санди Таймс».
— То есть?
— Дом моды «Карнала», видели? Заоблачные цены, эксклюзивный пошив, сложный крой, костюмы от сотни тысяч. Красивые девочки на рекламных снимках. Обычно неодетые — наоборот. Не считая эфемерных шарфиков. Будоражит воображение, знаете ли.
— И при чем тут реклама дома моды?..
— А вы подумайте.
Беккеру явно было не по себе от надменной интонации Болстона:
— Слушайте, я здесь не для того, чтобы играть в шарады.
— Я просто думал, что ответ очевиден, лейтенант. Это реклама не одежды, а девочек.
— То есть «Карнала» торгует девочками с этой рекламы?..
— Именно.
— Сотня тысяч за штуку?!..
— Минимум.
— И как происходит сделка? Вы отправляете чек на сотню тысяч, а они присылают вам шлюху по цене паровоза — курьерской доставкой, надеюсь?
— Что вы, лейтенант. Кто же заказывает «Роллс-Ройс» с доставкой на дом?
— Тогда что? Нужно посетить… э-э-э… шоурум?
— Можно и так сказать, да. Только это не шоурум, а кинозал. Про каждую из девушек снят небольшой фильм интимного содержания, где она рассказывает о себе.
— Иными словами, сидите и смотрите порнуху?
— Гораздо интереснее. «Карнала» не занимается ширпотребом. Как сами девушки, так и их фильмы — шедевры интеллигентнейшего содержания, без пошлости, с интригой. К тому же фильмы подобраны с учетом глубинных эмоциональных потребностей клиента, — Болстон замолчал и задумчиво облизнул губу. Беккера заметно трясло от его неуместной невозмутимости. Болстон продолжил: — У этих девушек, лейтенант, мягко говоря, нестандартная сексуальная биография и собственный ярко выраженный либидозный аппетит. Так что это не шлюхи. Это особенные существа.
— И цена в сотню тысяч оправдана?
— Минимум в сотню тысяч, — повторил Болстон. — Ми-ни-мум.
Беккер кивнул. Гурни показалось, что лейтенант утратил нить допроса.
— Значит, вы платите сотню тысяч за нимфоманку? Извращенку?..
Болстон терпеливо улыбнулся.
— За девушку, которая хочет быть собой. Хочет играть роль, для которой создана.
— Продолжайте.
— Бывает отличное вино за пятьдесят долларов, которое удовлетворит вас на целых девяносто процентов. Реже, но можно найти вино за пятьсот, которое удовлетворит вас на целых девяносто девять. И вот за последний недостающий процент удовлетворения, лейтенант, вы будете счастливы заплатить пять тысяч за бутылку. При этом, разумеется, есть люди, которые не почувствуют никакой разницы. Но есть и ценители.
— Черт, я уж точно не ценитель. Как по мне, дорогая шлюха — это просто дорогая шлюха.
— Не сомневаюсь, лейтенант, что в вашем случае это правда.
Беккер уставился на него, не моргая и не шевелясь. За свою жизнь Гурни не раз видел этот характерный взгляд и эту позу. То, что за ними обычно следовало, заканчивалось нехорошо. Иногда — увольнением. Оставалось только надеяться, что присутствие камеры и Мюлля не дадут случиться непоправимому.
Надежда оправдалась: Беккер медленно выдохнул, обвел комнату взглядом, тщательно избегая смотреть на Болстона.
Гурни гадал, сознательно ли Болстон пытается разозлить лейтенанта? Рассчитывает ли на смягчение приговора ввиду предвзятости ведущего допрос? Или его невозмутимость — напускная, попытка почувствовать контроль напоследок, перед тем, как жизнь рассыплется навсегда?
Когда Беккер наконец заговорил, голос его был непривычно спокоен.
— Опишите кинозал, Джордан, — попросил он, акцентировав обращение с едва различимым презрением.
Если Болстон и услышал презрение, то не подал виду.
— Небольшой, уютный… с симпатичным ковром.
— Где находится?
— Понятия не имею. Меня встретили в аэропорту Ньюарка и на время дороги выдали повязку на глаза. Точнее, это была даже не повязка, а такая маска для сна, как из старых нуарных фильмов. Водитель сказал ее надеть и не снимать, пока меня не приведут на место.
— У вас не было искушения подсмотреть?
— «Карнала» не та организация, которая легко спускает такое с рук.
— А то, что вы нам сегодня рассказываете, они вам спустят с рук?
— Боюсь, что вряд ли.
— Так что же там происходит? Вы смотрите фильмы, видите что-то себе по нраву… Дальше?
— Вы устно принимаете условия покупки, после чего снова надеваете маску, и вас везут обратно в аэропорт. Потом делаете перевод куда-то на Каймановы острова, а через несколько дней девушка вашей мечты сама звонит вам в дверь.
— А затем?
— Затем случится все, что пожелаете.
— И в конце девушка вашей мечты умрет.
— Разумеется, — улыбнулся Болтон.
— «Разумеется»?..
— Это обязательное условие покупки. Вы не поняли?
— Вы обязуетесь совершить убийство по контракту?
— Девушки, на которых специализируется «Карнала», по сути своей негодяйки, виновные в жутких преступлениях. В тех самых фильмах они довольно подробно рассказывают о том, что натворили. Порой ушам своим не веришь.
Беккер с шумом выдохнул. Даже непроницаемое лицо адвоката Мюлля сделалось чуть озабоченным. Болстона же будто приободрило их замешательство. Глаза его загорелись:
— Жуткие преступления требуют жуткого наказания.
Повисла многозначительная пауза, затянувшаяся на долгие две или три секунды. Казалось, что в комнате для допросов, как и в конференц-зале по другую сторону экрана, все разучились дышать.
