Николай Леонов - Стальной десерт (сборник)
– Просто устал быть затычкой ко всем бочкам, – хмуро ответил Лев Иванович.
– Господи! Дожил я до светлого дня! Услышаны мои молитвы! – напевно произнес Крячко.
Некоторое время они ехали молча, а потом Гуров не выдержал:
– Стас, я прекрасно понимаю, что рядом с Артамоновой точно есть какой-то человек с очень серьезными связями в уголовном мире. Он и оружие подгонял, и заказы поставлял, и паспортами снабжал, потому что у нее самой таких связей быть не может. Если бы к ней хоть какая-то ниточка привела, ее бы уже на ленточки порезали. Не забывай, они четырех криминальных авторитетов кончили, и ворье жаждет мести. Я просто не хочу влезать в это дело.
Возле ЧОПа «Сподвижники» стояли два автобуса. Бойцы ОМОНа не только оцепили здание снаружи, но, судя по открытой двери, уже действовали и внутри.
Сыщики предъявили удостоверения, вошли в помещение и увидели бойцов, перед которыми стоял и только что не рыдал какой-то мужчина.
Он противным голосом в нос объяснял им:
– Я просто сторож. Ночь отдежурил, а утром никто не пришел. В здании вообще никого, кроме меня, нет. Я же не могу просто так взять и уйти, вот и сижу здесь.
Гуров тоскливо посмотрел на Крячко, вздохнул и приказал омоновцам:
– Ребята, разверните-ка вы этого гражданина к себе задом, ко мне передом! А на ручки его шаловливые браслетики накиньте.
Бойцы мигом все сделали.
– Какая гримаса судьбы, Гнусавый! – заявил Лев Иванович. – Ты, заслуженный бандит Российской Федерации, работаешь сторожем в ЧОПе! На зоне все обхохочутся!
– Да что же у господа со слухом-то? – глядя в потолок, возмутился Стас.
– Не гневи его! – сказал Гуров. – А то он нам еще что-нибудь пошлет. – Он позвонил Щербакову. – Владимир Николаевич, бригаду бы в ЧОП надо. Тут всю документацию подчистую изымать придется, и криминалистам работы немерено.
– Да, я уже все понял и отправил. С минуты на минуту должны быть, – ответил тот. – Похоже, ты на финишной прямой?
– Если бы, но впереди уже что-то виднеется. – Гуров тут же перезвонил Орлову. – Петр Николаевич, распорядитесь, пожалуйста, поднять из архива все дела гражданина Гнусавого, сиречь Валентина Александровича Лопатина, начиная с самого первого. Он тут опять нарисовался.
– Сделаю, Лева, – пообещал Орлов и тут же язвительно спросил: – А что? Владимир Николаевич уже один не справляется?
– Петр, вот я тебя с ним сведу, и спаррингуйте, сколько душе угодно, – устало проговорил Гуров. – Кто победит, тому я и достанусь в качестве почетного приза, а сейчас не мотай нервы. Мне и Крячко за глаза хватает. – Он отключил телефон и сказал задержанному: – Ну вот, Гнусавый! Сейчас людей дождемся, я их озадачу, а потом мы с тобой беседовать начнем на такие увлекательные темы, что я от нетерпения сгораю.
– Гуров, нет на мне ничего! Богом клянусь! – заныл Гнусавый. – Хотел на старости лет спокойно пожить, а вы всё грехи у меня ищете.
– Не выжимай из меня слезу, – попросил Лев Иванович. – Я с возрастом сентиментальный стал, расплакаться могу. – Полковник приказал омоновцам: – Оправьте его к нам, пусть пока в одиночной камере посидит.
Те увели задержанного.
Наконец-то приехала бригада: Черкасов с Прохоровым и криминалисты.
– Вы чего это мальчишку в хвост и в гриву гоняете? – возмутился Крячко.
Черкасов не успел ничего сказать, потому что Вячеслав, сверкая горящими глазами, ответил сам:
– Это очень хорошо, товарищ полковник. Я же учусь!
– Господи! Когда же у меня в последний раз так глаза горели? – пробормотал Стас.
Гуров сразу стал серьезным и принялся командовать:
– Черкасов, Прохоров, изымаете всю – подчеркиваю, всю! – документацию! Чего бы она ни касалась. Не перепутайте! Кадры – отдельно. Бухгалтерия, договоры и так далее. Все мусорные корзины проверить! Обыск по полной! Если потом выяснится, что что-то пропустили, оставлю без сладкого до конца жизни! Записи со всех камер наблюдения изъять! Проверить все здания вокруг, где есть таковые, и тоже изъять! Если нет такой возможности, скопировать! Выполнять!
Черкасов и Прохоров рванули с места в карьер.
Лев Иванович повернулся к криминалистам:
– Родные! Я знаю, как вы меня нежно любите, но все помещение ЧОПа надо проверить на замытую кровь. Она здесь точно есть. Начинайте с кабинета начальника, потом приемная и так далее, вплоть до входной двери. Тряпки, перчатки, швабры в туалете вы и так без внимания не оставите. Я просто для собственного спокойствия вам напоминаю. Про отпечатки вообще молчу. Говорить вам о них – смертельно обидеть.
– Лева, я тебе ничего плохого не желаю. Но если с тобой, не дай бог, что-то случится, ты не представляешь себе, с каким удовольствием я буду тебя вскрывать, – сказал старый эксперт.
– Не дождетесь! – выразительно произнес Крячко.
Гуров лучезарно улыбнулся и поговорил:
– Я вас всех тоже очень люблю!
Сыщики пошли к выходу и услышали, как у них за спиной Калинин сказал:
– На взводе Лева. Похоже, в цвет вышел.
– Экстрасенсы, блин! – заявил Крячко и спросил: – Ты Гнусавого сейчас будешь допрашивать?
– Нет, передумал, – ответил Гуров. – Во-первых, поесть надо, а то я от этой жизни в голодный обморок грохнусь. Во-вторых, стоит его старые дела почитать. Уверен, что мы там что-то найдем. В-третьих, пора новости узнать. Авось хоть что-то уже прояснилось. А он пусть посидит до утра, помучается, подумает, что у нас на него есть, а чего нет.
Картина, которую друзья, приехав на работу, увидели в столовой, могла служить яркой иллюстрацией к выражению «Остатки сладки». Сыщики понимали, что винить надо прежде всего себя. Нечего было выбирать работу, на которой и поесть-то некогда. Они взяли то, что было, и якобы пообедали, хотя по времени это больше напоминало ужин.
Потом товарищи отправились в отдел, где застали одного Лукина, который сидел за компьютером и что-то смотрел.
– Как же здесь хорошо, когда пусто, – заметил Стас, а Гуров попросил:
– Алеша, поделись новостями.
– Товарищ полковник! – Парень вскочил и тут же поправился: – То есть Лев Иванович! Владимир Николаевич просил вас и Станислава Васильевича зайти к нему.
– Вот новости узнаем и пойдем. Сделай нам чай, пожалуйста, а то в столовой под этим названием нечто невразумительное подается, – проговорил Крячко.
Парень метнулся к чайнику, включил его, достал чашки, все остальное и начал рассказывать:
– Я по пунктам. Из Красногорска привезли тело водителя, сгоревшего в «Форде». При осмотре выяснилось, что у него золотая пыль на том, что осталось от безымянного пальца левой руки и запястья. На пальце – наша, пятьсот восемьдесят пятой пробы, на запястье – семьсот пятидесятой. Швейцарцы из такого золота часы делают. Оказалось, что санитары в морге спилили. Все оплавилось, вот они и решили себе взять, чтобы как лом сдать. Все как миленькие привезли, оргвыводы последовали.
Алексей поставил перед Гуровым и Крячко по бокалу крепкого сладкого чая и полез в тумбочку. Видимо, там водилось что-то съедобное.
Стас взял это на заметку и решил при случае тоже туда заглянуть. Раз уж он – один из наставников подрастающего поколения, то имеет право на какую-нибудь плюшку или пряник.
– Шубин в Доме книги выяснил, что фальшивый Слепцов разговаривал с некоей Аллой Мальцевой, у которой сегодня выходной. Он взял ее адрес и телефон, но на звонки она не отвечала, и в квартире никого не было. Иванов пошел на разведку к дому Слепцова, чтобы покрутиться там и выяснить что-нибудь полезное. Он вел во дворе светскую беседу с дворником, когда увидел, что та девушка, с которой накануне в Доме книги разговаривал Слепцов, вышла из подъезда, где находится его квартира, причем не с пустыми руками. Потом она сняла с сигнализации автомобиль этого Слепцова. В результате Мальцева была задержана в порядке статьи сто пятьдесят восьмой, часть четвертая, поскольку стоимость того, что она украла, превышала один миллион рублей. Оказывается, Слепцов с ней то встречался, то расставался и бегал за другими дамочками. Она поставила себе цель выйти за него замуж, потому что он богатый человек. Алла тайком сняла слепки с его ключей и сделала себе дубликаты, чтобы, когда он в очередной раз ее бросит, прийти и вцепиться в волосы сопернице, – проговорил Лукин и поставил на стол тарелку, явно прихваченную из столовой и наполненную сушками.
– Господи! Куда катится мир? – Лев Иванович покачал головой.
– Да уж! Раньше у мужиков инстинкт продолжения рода фонтанировал и они за женщин сражались, а теперь все наоборот, – хрустя сушкой, глубокомысленно изрек Крячко.
– Так ведь не за всех же, а только за богатых, – заметил Лукин и продолжил: – Последний раз она разговаривала с ним по телефону седьмого сентября, а потом он на ее звонки не отвечал. Алла приезжала, смотрела. Окна были темные, и машина на месте. Вот она и решила, что он снова уехал в командировку. А тут ей с работы подруга позвонила и сказала, что ею полиция интересуется. Сама Мальцева ни в чем противозаконном замешана никогда не была, вот и поняла, что это связано со Слепцовым. Может, в его телефоне ее номер нашли? Она считала, что тот не имел никакого отношения к криминалу, и решила, что с ним что-то случилось. Вот, чтобы добру не пропасть, Алла приехала к нему на квартиру, все ценное собрала, нашла ключи от машины и решила увезти к себе. Вернется он, она ему все отдаст, не появится – будет материальная компенсация за ее моральные потери. В квартире был проведен обыск. Грех было таким случаем не воспользоваться. Нашли оружие, кокаин. До этого тайника Мальцева не добралась. Она только валюту и золото прихватила, но очень много, да из техники кое-что. Никаких следов взрывчатых веществ в квартире не нашли. Сейчас эксперты его одежду и обувь исследуют. А еще из квартиры были изъяты предметы личной гигиены Слепцова, чтобы сравнить ДНК с трупом из «Форда». Мальцева сидит в камере и рыдает.
