Фридрих Незнанский - Кто стреляет последним
— Нет.
— А мог Гарик узнать, что вы из Москвы?
Турецкий задумался:
— Пожалуй, мог. Олег Софронов допрашивал его как очевидца убийства, совершенного возле «Руси». Когда Марат прикончил своих кадров. Впрочем, вряд ли. Мог узнать, а мог и не узнать. Не знаю.
— Но скорее — узнал. Поэтому Марат и ушел, — подытожил Меркулов.
— Как — ушел? — поразился Турецкий.
— А вот так…
Меркулов рассказал о том, что за эти дни произошло в Москве. Когда он упомянул о контакте Марата с человеком из тунисского посольства — этот контакт зафиксировала «наружка», — Турецкий перебил:
— Но, может, он ушел не от нас, а от людей Аббаса?
— А «наружку» он чью отсек — Аббаса?
— Откуда он знал, кто его пасет? — возразил Турецкий. — Вполне мог решить, что это люди Аббаса.
— Хотелось бы в это верить, — отозвался Меркулов. — Но оснований для этого мало.
Турецкого неприятно задело, что Меркулов, всегда радовавшийся любому успеху своих сотрудников, на этот раз никак не прореагировал на его рассказ об иркутском расследовании. Он спросил:
— Константин Дмитриевич, было что-то еще?
Меркулов кивнул:
— Да.
Произошли действительно еще два события, которые даже на хладнокровного, привыкшего ко всяким неожиданностям Меркулова произвели самое гнетущее впечатление.
В ночь с понедельника на вторник, примерно как раз в то время, когда Гарик добрался до квартиры Марата, возле ресторана «Русь» были застрелены два молодых оперативника, следивших за трансформаторной будкой со складом оружия. Стреляли сзади, метров с семидесяти, из винтовки с оптическим прицелом и прибором ночного видения. В кустах сирени, где прятался снайпер, нашли две гильзы от немецкого «зауэра». Возможно, винтовка была снабжена и каким-то глушителем: ни люди на посту ГАИ, ни сторож «Руси» выстрелов не слышали. Сторож слышал шум проезжающего грузовика, но не обратил на него внимания. Смена, появившаяся у «Руси» в восемь утра, обнаружила убитых. Все оружие, боеприпасы и наркотики из трансформаторной будки исчезли.
Второе событие произошло уже днем, во вторник. Оперативники МУРа, следившие с чердака соседнего дома за квартирой на Комсомольском проспекте, куда Гарик перед отлетом в Иркутск заезжал за деньгами, заметили в необитаемой до тех пор комнате какое-то движение. Они осторожно поднялись на четвертый этаж, потрогали дверную ручку. Квартира оказалась незапертой. В комнате под криво висящим ковром обнаружили сейф, вмурованный в толстую кирпичную стену. Дверца сейфа была приоткрыта, а сам сейф пуст. Под наблюдением были не только окна квартиры, но и подъезд. Никто из посторонних в дом не входил, а жильцов оперативники уже знали. Поднявшись на шестой, последний, этаж, они увидели, что дверь, ведущая на чердак, взломана. Было совершенно ясно, что те, кто забрал все из сейфа, проникли в подъезд через чердак и тем же путем ушли. И ясно было, что они знали или догадывались о слежке.
— Такие-то вот дела… — Меркулов обернулся к Вадиму. — Что у вас, Вадим Николаевич?
Когда Вадим закончил свой рассказ, в кабинете воцарилось молчание.
Меркулов взял трубку, набрал номер дежурного:
— Это Меркулов. От наших с Ярославки есть что-нибудь?.. Понял, спасибо. Ничего нет. Может, свернули в Подлипки или в какую-нибудь Перловку?
И только тут до Вадима дошло.
— Куда вы отправили группу захвата? — спросил он у Меркулова, хотя и не сомневался в ответе.
— Отправил начальник МУРа. По моей просьбе. Как вы и сказали — на Ярославское шоссе, к посту ГАИ на въезде в Москву.
— Вы его не возьмете, — помолчав, убежденно сказал Вадим.
— Кого? — спросил Турецкий.
— Марата.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что вы и все ваши люди — совки. У Марата тоже совки, но все-таки не такие.
Вадим перевел взгляд на Меркулова. Глаза у него были… «Как у больной собаки», — подумал Меркулов. Но голос звучал твердо:
— Константин Дмитриевич, вы напоминаете мне человека, который ищет под фонарем кошелек. Его спрашивают: а где потерял? Там, в кустах. А почему здесь ищешь? А здесь светло. Конечно, они могли свернуть в Подлипки или в Перловку. Но я уверен: они свернули на кольцевую. Кольцевая — это же уже Москва! Вы даже не дали себе труда об этом подумать! Они шли прямо к вам в руки. И вы их упустили!
— Откровенно говоря, со мной очень давно никто так не разговаривал, — заметил Меркулов.
— Но может, как раз и пришло для этого время?
— Послушай, Вадим Николаевич, — вмешался Турецкий. — Тебе не кажется, что ты слегка зарвался?
Вадим повернулся к нему:
— А вы, вероятно, чувствуете себя героем?
— Не героем. Но нашу работу совковой не назовешь. Да, Гарик ушел. Но мы вышли на Крумса и взяли Ряжских и Петракова. Всего за два дня.
— Вы и сейчас рассуждаете, как совок! Гарик ушел, но вышли на Крумса и взяли Ряжских и Петракова. Нет, Александр Борисович, не так. Вы вышли на Крумса, взяли этих двоих, но — вот здесь нужно ставить «но»! — но Гарика выпустили. И он сообщил обо всем Марату. И Марат исчез. И теперь будет в сто раз осторожней! Вы провалили всю операцию! Неужели вы до сих пор этого не понимаете?
От такого чудовищного обвинения Турецкий только развел руками:
— Ну, знаете!..
— Сколько людей задействовано в подготовке операции? — спросил Вадим.
— Много, — уклонился от прямого ответа Меркулов.
— Теперь понятно, почему у вас проколы. И их будет все больше. А потом пойдет и утечка информации. Если уже не пошла.
— К операции привлечены только самые надежные люди, — заметил Меркулов.
— За всех вы ручаться не можете. И дело даже не в том, что кого-то купит Марат. Вы передержали ситуацию. Ваши люди перегорели.
— К операции все готово. Мы можем начать ее в любой момент. И начнем, как только найдем Марата.
— Вы его не найдете, — убежденно сказал Вадим.
— Найдём, — возразил Меркулов. — Он не залег на дно. А значит — найдем. Чуть раньше или чуть позже.
— К тому времени вся ваша подготовка пойдет насмарку. Люди не могут постоянно быть в напряжении.
На это Меркулову нечего было ответить. На него замыкались все звенья тщательно подготовленного дела. И он сам чувствовал: слишком большой размах, общая обстановка уже с трудом поддавалась контролю, и чем дольше все длится, тем больше вероятность провалов. Он ждал лишь сообщения из Иркутска — там было последнее звено, связывавшее Марата с убийством профессора Осмоловского и его лаборантки. Когда же сообщение пришло, было уже поздно: Марат исчез.
— Можно от вас позвонить? — спросил Вадим.
Меркулов подвинул к нему городской телефон. Вадим набрал телефон Петровича. На работе его уже не было. Но домашний номер ответил.
— Это я. Узнали? — спросил Вадим.
— Конечно, узнал. Как у тебя?
— Не очень. Мою квартиру пасут?
— Да. Двое. Может, мне их задержать? — предложил Петрович.
— За что?
— Ни за что! Для установления личностей. А потом передам известному тебе человеку, пусть с ними поработает.
— Ни в коем случае! — предостерег Вадим. — Не лезьте вы в это дело. Ни в коем случае! — повторил он.
— Ну, раз ты так говоришь — не буду, — согласился Петрович.
Вадим положил трубку.
— Я выведу вас на Марата, — помолчав, проговорил он. — Но если вы его снова упустите, больше я с вами дела иметь не буду.
— Каким образом вы это сделаете? — спросил Меркулов.
— Вы знаете, где мой дом?
— Да, знаем.
— Пошлите завтра к нему своих людей. Часам к одиннадцати. И пусть очень внимательно следят за обстановкой. И не дай Бог им засветиться — тогда ничего не выйдет.
— К одиннадцати утра? — уточнил Меркулов.
— Да. А теперь я пойду. Подпишите, пожалуйста, пропуск.
Меркулов поставил время и расписался. Передавая пропуск Вадиму, спросил:
— Надеюсь, мы с вами еще увидимся?
— Может, увидимся. А может, и не увидимся. Все будет зависеть от вас.
Вадим вышел.
— Однако! — только и сказал Турецкий.
— Он прав, — подал голос молчавший до тех пор Косенков. — Сработали, как совки. И вы, Саша. Извините, но и вы, Константин Дмитриевич.
— Ты больше не следователь Мосгорпрокуратуры, — произнес Меркулов.
— Я уволен? — спросил, побледнев, Косенков.
— Нет. С этой минуты ты — следователь Генеральной прокуратуры. И теперь будешь говорить не «вы», а «мы»!.. Конечно, прав! — помолчав, продолжал Меркулов. — Да, как совки! Все мы! Он преподал нам хороший урок. И вовремя. Теперь будем знать, в каком месте ставить слово «но». Нужно сегодня же известить всех, кто задействован в операции, о том, что произошло возле «Руси». Вдолбить: это может случиться с каждым! Чтобы — никаких расслаблений! Эта тварь гораздо опасней, чем мы ожидали. И гораздо сильней.