Никита Филатов - Прощальный поклон капитана Виноградова (сборник)
Соседи считали, что Иван Тарасович уехал на жительство к дочери, а случайные собутыльники успели уже забыть и о самом Лукашенко, и о трагическом содержании полученной им некогда телеграммы. Если кто и озаботился, то только коммунальные службы, напихавшие в почтовый ящик несметную уйму уведомлений о неуплате за свет, газ и прочие блага цивилизации.
Неизвестно, в какой момент и почему незаметный, тихий до той поры Иван Тарасович понял, что ему следует сделать.
– Як последнюю падлу…
Мало ли какие мысли приходят в голову человеку, вернувшемуся с того света после черепно-мозговой травмы. Какие озарения могут наступить бессонными, жуткими больничными ночами, под стоны и крики соседей по палате?
Когда одиночество заставляет вновь и вновь перебирать в памяти осколки событий, фраз, поступков? Имена, прозвучавшие в разговорах с покойницей-дочерью, лица, улыбки, взгляды…
Лукашенко решил убить.
Убить себя – потому что не было смысла в дальнейшем существовании на этой земле. И еще одного человека убить – генерального директора «Первопечатника» господина Удальцова. Потому что именно Андрей Маркович был во всем виноват.
Если бы спросил кто-нибудь, отчего так решилось, он наверняка и не знал бы, что ответить. Но спросить было некому, а сам Иван Тарасович не спешил поделиться с окружающими своим открытием.
Он обстоятельно, не торопясь, как все, что делал в своей жизни, подготовился к осуществлению плана. Продал то немногое ценное, что еще оставалось в доме, – но деньги, вырученные от этого, вопреки обыкновению не пропил.
Смастерил из деталек, в незапамятные времена неизвестно зачем принесенных домой, простенький электродетонатор.
Повеселел даже.
– Тащи с завода каждый гвоздь – ты здесь хозяин, а не гость! – напевал он, забивая матерчатый пояс-набрюшник оставшимся от прошлогодних поездок за рыбой толом. Взрывчатка похожа была на дешевое хозяйственное мыло и пахла военным детством.
Собрался на скорую руку. Побрил щетину.
Хотел зайти в церковь, но вспомнил, что христиане самоубийц не жалуют – и отправился в железнодорожные кассы, за билетом до Питера.
В один конец…
Дом на улице Павловича он нашел без труда.
– Вы к кому? – остановил Ивана Тарасовича охранник.
– Я до Андрея Марковича.
– У вас назначено?
– Нет, сынку.
– А по какому вопросу? – Вид посетителя внушал охраннику не то чтобы опасение, но нечто, отдаленно похожее на тревогу. – Извините! В стороночку…
Лукашенко подвинулся, пропуская к турникету какого-то дядечку с лысиной:
– Пожалуйста.
Охранник внимательно глянул на разовый, выписанный в бюро пропуск, потом с ног до головы ощупал лысого специальным детектором:
– Что это у вас звенит?
– Ключи! – Посетитель без препирательств и разговоров продемонстрировал металлическую связку.
Охранник еще раз проверил:
– Всё? – И убедившись, что действительно – всё, пропустил его в офис. Потом перевел взгляд на Ивана Тарасовича: – Так по какому вопросу?
– Я по этому, как его… личному! – выдавил Лукашенко. Он уже понял, что дальше поста со своим самодельным взрывным устройством не пройдет ни за что.
– По личному надо договариваться. Вон, телефон в холле… Да нет, справа. Позвоните секретарю, она все объяснит.
– Спасибо, сынку!
Иван Тарасович подошел к аппарату, набрал номер, что-то для виду стал говорить насчет своего магазина в Киеве… Выслушав объяснения и совет обратиться к директору по сбыту, повесил трубку.
Постоял, изучая красивый рекламный стенд, на центральной фотографии которого ласково улыбался читателям господин Удальцов.
– Вот ты який…
Теперь он решил действовать по-другому.
Ведь этот самый Андрей Маркович когда-нибудь выйдет из здания? Выйдет!
Вон, машина, самая большая из стоящих перед издательством, – наверное, его?
Выйдет, шагнет через тротуар… Лукашенко встал перед матово-стеклянным фасадом «Первопечатника» так, чтобы в нужный момент успеть приблизиться к господину генеральному директору.
Чтобы схватить его, стиснуть и тысячу раз повторенным в мечтах движением соединить контакты запотевшей в кармане ладонью.
Взрыв! Очистительный взрыв – и зло погибнет.
Погибнет.
Так что цена уже будет совсем не важна…
* * *– Согласитесь, история с самого начала попахивала кустарщиной. Этакая клубная самодеятельность, верно?
– Ничего себе! – Виноградов представил себе кадры телевизионного репортажа: залитый кровью асфальт, тела прохожих…
– Я имею в виду чисто техническую сторону, – поправил Михаил Михайлович. – Подрывное дело требует специальной подготовки. – И зачем-то добавил: – Это вам не рыбу глушить!
– Так почему все-таки рвануло?
– Трамвай… Представляете себе: поворот, провода на дожде заискрили, дали очень мощный электрический разряд. А детонатор у покойного Лукашенко был практически без степеней защиты.
Несколько метров они прошли в тишине.
Во-первых, требовалось подвести некую символическую черту под этой частью беседы, да и сам процесс ходьбы требовал внимания.
Вдоль дорожки, по обе ее стороны, тянулось холодное серое месиво, и нужно было очень аккуратно ставить ноги, чтобы не поскользнуться и не набрать воды в туфли.
– Вообще-то омерзительное зрелище – первый осенний снег. Верно?
– Ну, поначалу смотрится неплохо. Но утром… Скажите, Михаил Михайлович, я правильно высчитал схему?
– Да. – Вопреки ожиданиям Виноградова, собеседник ответил просто, без условий и оговорок.
Они уже вышли за ограду кладбища, когда спутник Владимира Александровича заговорил – судя по интонации, он не просто рассказывал адвокату обоим прекрасно известные вещи, но старался его в чем-то убедить:
– «Первопечатник» получал от фиктивной реализации пятидесятитысячного тиража каждой толстой книги примерно пятьсот миллионов рублей. При фиктивных же затратах примерно в четыреста, показывая прибыль с каждого нового издания в сотню «лимонов».
– Хороший бизнес!
– Да, неплохой. Но фактически тратилось на тираж миллионов сорок пять, редко больше.
Виноградов кивнул:
– Точно! И по моим прикидкам – процентов двенадцать – семнадцать.
– Они покупали рукописи, не читая, лишь бы набирался нужный объем. Гонорары платили неплохие, причем все официально. И за оригинал-макет тоже: оформление, набор, верстка, корректура… На круг – миллионов тринадцать. А дальше начинались чудеса. Бумага, полиграфические материалы, типографские работы и прочее обходилось им в десять раз дешевле, чем по всем документам! Знаете, за счет чего?
– Знаю.
Но Михаил Михайлович пропустил эту реплику мимо ушей и продолжил:
– За счет того, что фактически делалось не пятьдесят, а пять тысяч экземпляров. Пять! Таллинскому представительству «Первопечатника» переводилась сумма за полный тираж, там ее конвертировали и уже валютным эквивалентом отправляли в Финляндию, на счета фиктивных фирм. С этих счетов «чистые» денежки расползались дальше по свету, а на остатки крохотная эстонская типография печатала реальный тираж. Ясно?
– А потом эти пять тысяч привозили обратно в Россию.
– Совершенно верно. На случай проверки у них были документы, что это просто транзитный довоз по претензии получателя. А основное якобы шло через российско-финскую границу, прямо от «изготовителей».
– Но как же…
– Пока господин Удальцов «честно» платил все таможенные пошлины на ввоз обратно якобы изготовленных за рубежом книг и налоги от «реализации» тиражей, у органов валютного и внешнеэкономического контроля вопросов возникнуть не могло. По бумагам все красиво: «паспорт сделки», перевод денег за рубеж, возврат товара, его продажа, новая сделка… И так – три-четыре раза в месяц!
Владимир Александрович понимал механизм аферы, но масштабы его впечатляли:
– Да, в отличие от операций с «воздухом» и обыкновенной перекачки денег туда-сюда, товар можно было потрогать – вот они, книги! Реальные, красивые, с картинками…
– Да, за счет этих экземпляров, продававшихся через лоточников и мелкие магазины, создавалась иллюзия присутствия товара на книжном рынке. А реально, на каждом тираже, затратив со всеми накладными расходами миллионов восемьдесят, они получали пятьсот. Но – за что? Если финны ничего не печатали, в страну ввозилась одна десятая часть, а значит, и продавать было нечего?
Владимир Александрович сам знал, что из ничего ничего и не бывает, но версию решил выслушать. Сейчас они со спутником уже были на оживленной улице, и до метро оставалось не так далеко.
– Через фирмы, которые считаются якобы постоянными оптовыми покупателями тиражей господина Удальцова, легализовывались криминальные доходы ряда российских организованных преступных сообществ.