Фридрих Незнанский - Кровная месть
Возвращаясь домой, я вдруг подумал о том, что моя невинная выдумка может оказаться единственно верной. Это мог быть розыгрыш, точнее, не розыгрыш, а провокация. Рассылкой таких писем могла заняться президентская комиссия с целью выявить агентов СНС в рядах правоохранительных органов. Теперь я мог бы понять, отчего вдруг Меркулов стал играть в конспирацию, уж он-то наверняка не стал бы проверять меня. Но это был лишь один из вариантов, объясняющих полученное письмо, и он вовсе не отрицал всех прочих. Письмо было запущено для смятения умов, и теперь было важно сохранить форму для продолжения дел.
А дела наши двигались как никогда. Наш врач, Иван Семенович, так удачно выловленный нами в кратчайшие сроки, уже начал выдавать информацию. Да, он был агентом, в свое время немало поездил по свету с делегациями медицинских работников, совершая попутно всякие мелкие поручения от конторы, но с 89-го года его не трогали. Он даже думал, что его досье давно уже уничтожено, но напрасно он так думал. Тот самый кагэбэшник, который руководил его действиями тогда, вынырнул, и теперь с новыми поручениями. В частности, ему было поручено сделать укол Леонарду Терентьевичу Собко и доставить его домой. Старик был уже в машине, усыпленный снотворным, и потому сделать укол не представлялось сложным. Иван Семенович уверял, что он понятия не имел, к чему это приведет, но кроме его самого этому мало кто верил. Таким путем мы вышли на кагэбэшника, и майор Скачков, понимая, как низко пал его рейтинг после пропажи компьютера, доставил нам исчерпывающие сведения об этом человеке. Специальная группа захвата устроила засаду в квартире у гэбэшника, но сумели арестовать лишь нескольких случайных людей. Но теперь у нас был наконец конкретный человек, с фамилией и внешностью, по следу которого пошла вся московская милиция плюс органы контрразведки. Суд Народной Совести, знай он конкретно о наших достижениях, должен был заволноваться.
Я немедленно отправился с полученным мною письмом к генеральному прокурору, но за его отсутствием меня принял заместитель, мой старый недруг Леонид Васильевич Пархоменко. Я без слов положил перед ним мое письмо, и он надел очки, чтоб прочитать его.
— Это что? — спросил он недоуменно.
— Получено мною по почте, — доложил я. — Я обязан ознакомить с этим непосредственное начальство.
— Они тебя хотят завербовать, что ли? — все еще не понимал он.
— Судя по всему, да, — сказал я. — Вы должны дать санкцию на внедрение, Леонид Васильевич.
Он снял очки и бросил их на стол.
— Ты понимаешь, куда это может завести? — спросил он.
— Туда, — я кивнул на письмо. — В коллегию «Суда народников».
— Ты что, оперативник? — спросил он. — Или Джеймс Бонд? С какой стати ты пойдешь на внедрение? Тут нужны как минимум подготовленные люди. И потом, не верю я им. Он ткнул пальцем в письмо и добавил:
— Это какая-то провокация.
Я думал совершенно так же, но в последнее время наши отношения так складывались, что согласиться с ним открыто я не мог.
— А все же, если поступят предложения, как мне поступить?
— Доложить немедленно, — сказал Пархоменко. — Я надеюсь, предложения поступят не сегодня. Мы успеем обсудить эту проблему на коллегии.
— Очень уж удобный случай, — продолжал я тянуть волынку. — Жаль упускать.
— И все же, — проговорил он задумчиво, — почему они обратились именно к тебе, а?
Я ждал этого вопроса.
— А вы как думаете, Леонид Васильевич?
Он посмотрел на меня задумчиво, как бы оценивая, и покачал головой.
— Ступайте, Турецкий. Мы вас вызовем.
Я оставил ему предварительно заготовленную ксерокопию, а письмо унес к Семену Семеновичу Моисееву. Было мало шансов на то, что мы сможем выйти на след по письму, но нельзя было пренебрегать никакими возможностями.
Семен Семенович, прочитав письмо, сразу нахмурил брови.
— Начальству доложил?
— Первым делом, Семен Семенович, — сказал я. — Не первый год замужем.
Он бросил письмо на стол и сказал:
— Это компьютерная работа, и бланк, и текст. Отпечатано на лазерном принтере. Судя по качеству бланка, над его производством не слишком старались. Вероятно, он был изготовлен специально для этого письма.
— А идентифицировать принтер можно? — спросил я.
— У нас таких работ пока не проводилось, — засомневался Семен Семенович. — Но, если понадобится, то наверное можно. Что ты об этом думаешь?
— Я так много всего об этом думаю, — признался я, — что сразу и не скажешь.
— Мне это не нравится, — объявил Моисеев. — Это сильно пахнет провокацией, и она направлена против тебя, Саша.
— Я учту ваше беспокойство, — пообещал я и унес письмо с собой.
Среди моих ребят это письмо не вызвало ожидаемого эффекта. Лариса сразу заявила, что это грубая подделка, а Сережа нашел даже опечатку в оформлении бланка. И он, и она советовали мне немедленно составить рапорт, чтобы обезопасить себя от неприятностей, но я успокоил их, рассказав о разговоре с Пархоменко.
— Предположим, что это письмо пришло действительно из Суда, — сказал я. — Что они хотели этим добиться?
— Первое, сбить с толку, — начала Лара.
— Отвлечь от дела, — продолжил Сережа. — Вы же сейчас мобилизуете Дроздова на разработку этого письма.
— Напугать жену, — добавила Лара. — Не зря же письмо пришло на дачу.
— Моя жена не читает писем, адресованных мне, — заявил я решительно.
— Это вполне может быть пробным камнем, — предположил Сережа.
— Дают понять, что их не волнует наше расследование, — сказала Лара.
— Намекают на беззащитность вашего семейства, — буркнул бесчувственный Сережа.
Я кивнул, сам об этом уже подумал.
— В общем, морочат мне голову, — подытожил я. — Но есть еще вариант. Это письмо написано не Судом Народной Совести.
— А кем? — спросила удивленно Лара. Сережа наморщил лоб и произнес:
— Комиссия Меркулова? Проверяют лояльность работников прокуратуры?
— Да, — сказал я. — Но не лояльность. Если такое письмо попадет к агенту Суда, то тот немедленно доложит об этом своим, не так ли?
— И что?
— А теперь прочитайте это письмо, как обращенное к коллегии «Суда народников», — предложил я.
Они перечитали, и Сережа задумчиво произнес:
— Они хотят переговоров, так, что ли?
— Судя по всему, — согласился я. — Это только вариант, но уж очень соблазнительный.
— Надо бы все-таки Меркулову сообщить, — сказала Лара.
Я только развел руками. Костя Меркулов перешел в какое-то другое пространство, недосягаемое и загадочное. Конечно, я на всякий случай позвонил Лидочке, сообщил о том, что жажду увидеть Константина Дмитриевича, но она ответила, что полностью разделяет мои чувства. Он время от времени звонил ей, но даже определитель на телефоне был не в состоянии установить, откуда он говорит.
Лаврик Гехт опять вернулся из очередной командировки преисполненный здоровья и новых сил. Он сообщил, что мне только что звонил Дроздов и просил передать, что разыскиваемый нами гэбэшник Леонид Кириллов вчера был замечен на квартире у давней любовницы и обещался прийти к ней в ближайшие дни. Дроздов договорился о засаде.
— Он правильно мыслит, тебе не кажется? — спросил Лаврик.
— Да, толковый малый, — согласился я.
Уважая мнение Лаврика, я вкратце рассказал ему историю с письмом, и он однозначно принял последний вариант, с деятельностью президентской комиссии. Но мы не успели это обсудить, потому что неожиданно появился Слава Грязнов и плюхнулся на стул перед моим столом.
— Я изнемогаю, — заявил он. — Вчера я исколесил пол Москвы и провел дюжину допросов, причем половина из них — первые.
— Пришел отдохнуть? — спросил я.
Слава на некоторое время отстранился от нашего следствия, и я за это держал на него легкую обиду. Он это понимал и потому искал возможность оправдаться.
— Расскажи, как наши дела, — попросил он. — Я слышал, Леша Дроздов землю роет. Вы раскопали какого-то деятеля Суда, да?
— Копаем, — уклонился я от прямого ответа.
Я дал ему почитать присланное мне письмо, он хмыкнул и достал из кармана почти такое же. На таком же бланке, такое же умеренно официальное, теплое, почти дружественное послание, предлагающее Грязнову стучать в пользу Суда.
— По-моему, все ясно, — заявил Лаврик, ознакомившись со вторым вариантом эпистолярной деятельности пресловутой коллегии. — Это фальшивка.
Я рассказал Грязнову о своей догадке насчет президентской комиссии, и он сразу со мной согласился.
— Еще вариант, — предположил он. — Так легко можно выявить тех, кто не обратится к начальству.
— Ну, это было бы слишком просто, — сказал Лаврик.
— Но возможно, — сказал я.
