Джон Вердон - Зажмурься покрепче
— Джордан, я уже сказал: мне не нравится говорить по долбаному телефону!
Пауза. Казалось, на этот раз Болстон вообще еле дышит.
Гурни сменил тон на бархатный.
— Ладно, не волнуйтесь. Вот, что будет дальше. Я к вам зайду. Мы немного пообщаемся. Все просто. Никаких осложнений.
— Когда?
— Например, через полчаса?
— Сегодня?!..
— Да, Джордан, «через полчаса» — это, черт побери, сегодня.
Очередная пауза сквозила почти осязаемым страхом. Идеальный момент, чтобы закончить звонок. Гурни так и сделал, затем положил телефон на стол.
В тусклом свете он разглядел, что у входа на кухню стоит Мадлен. На ней были верх и низ от разных пижам.
— Что происходит? — спросила она, сонно моргая.
— Рыба попалась на крючок.
— Какая рыба?
Он уточнил чуть раздраженно:
— Та, что в Палм-Биче. По крайней мере, сию секунду она на крючке.
Мадлен задумчиво кивнула.
— И что дальше?
— Тащить ее из воды, что еще?
— И с кем ты в итоге встречаешься?
— Я с кем-то встречаюсь?
— Через полчаса.
— А, ты слышала разговор. Вообще-то я ни с кем не встречаюсь, просто хотел, чтобы мистер Болстон поверил, будто я где-то недалеко. Чтобы понервничал. Я сказал, что зайду к нему, чтобы он гадал, откуда именно я еду — из Саут-Палма или Лейк-Уорта.
— Но ты же не появишься. И что будет?
— Ну, ему будет неспокойно. Может, бессонницей помается.
Мадлен скептически сощурилась.
— А дальше?
— А дальше я еще не придумал.
Отчасти это было правдой, но чуткая Мадлен тут же поняла, что он недоговаривает.
— Так у тебя есть план или нет?
— Какой-то, вроде, есть.
Она выжидающе молчала.
Он не нашелся, как выкрутиться под ее взглядом, и решил ответить честно.
— Попробую подобраться поближе. Теперь понятно, что он как-то связан с «Карналой», и что эта связь его пугает. Но этого мало — надо узнать, что это за связь, что такое эта «Карнала» и следом собрать остальные кусочки паззла. По телефону это невозможно. Мне нужно заглянуть ему в глаза, посмотреть на мимику, на язык тела. Причем я должен воспользоваться моментом, пока сукин сын верит, что крючок настоящий. Сейчас его страх работает на меня, но это не продлится долго.
— То есть, ты едешь во Флориду?
— Не сегодня. Но завтра, наверное, поеду.
— «Наверное»?..
— Почти наверняка.
— Ну-ну.
Он тут же насторожился.
— У нас что, были другие планы?
— Разве это бы что-то изменило?
— Ну так были или нет?
— Повторюсь: разве это бы что-то изменило?
Такой простой вопрос. И как тяжело ответить.
Видимо, дело было в других, куда более сложных вопросах, которые за ним стояли. Мадлен как бы спрашивала: возможны ли для них в принципе совместные планы? Будет ли их брак когда-нибудь на первом месте, где до сих пор оказывается то одно расследование, то другое? Сможешь ли ты когда-нибудь побыть мужем или так и останешься до конца детективом? Неужели эта погоня за разгадкой — единственный смысл твоей жизни?..
Или, быть может, Мадлен ничего такого не имела в виду, а просто была раздражена, и к утру все пройдет. Гурни сказал:
— Давай ты мне скажешь, что будет завтра, о чем я мог забыть, а я скажу, меняет это что-нибудь или нет.
— Подумать только, какая дипломатичность, — процедила она. — Я спать.
Оставшись один, Гурни какое-то время маялся от осадка после разговора. Он пошел в темную часть гостиной, где был камин. Пахло остывшей золой. Гурни опустился в кожаное кресло, чувствуя себя безнадежно отягощенным. Потерянным. Бесприютным.
Его сморило в сон.
Когда он открыл глаза, было 2 часа ночи. Гурни поднялся и стал потягиваться, чтобы стряхнуть усталость затекшего тела.
Если до сна у него и были сомнения насчет собственных планов на грядущий день, то теперь они растворились. Он достал кредитную карточку, подошел к компьютеру и набрал поисковый запрос: «Рейс Олбани — Палм-Бич».
Пока принтер распечатывал электронный билет в два конца, заодно с путеводителем по Палм-Бичу, Гурни принял душ. Сорок пять минут спустя, оставив Мадлен записку, что вернется в районе семи вечера, он сел в машину и отправился в аэропорт, взяв с собой лишь бумажник, мобильный и распечатки.
По дороге он успел сделать четыре звонка: первый — в дорогущий круглосуточный сервис такси-лимузинов, чтобы его встретили в Палм-Бич, второй — на автоответчик Вэл Перри, чтобы предупредить о некоторых крупных, но необходимых тратах; третий звонок — в 4:20 утра — был Дэррилу Беккеру. Тот сразу же ответил и, судя по голосу, даже и не собирался спать.
— А я как раз в качалку собрался, — оживленно произнес он. — Что-нибудь срочное?
— У меня хорошие новости. И еще мне нужно громадное одолжение.
— Насколько хорошие? И насколько громадное?
— Я тут на авось позвонил Болстону и нащупал у него слабое место. Прямо сейчас я еду с ним встречаться. Собираюсь выяснить, что будет, если в это место еще немного надавить.
— Он же всю дорогу отфутболивал копов! Как вы вообще к нему прозвонились?
— Долго объяснять. Но он наш.
Вообще-то Гурни был в этом не так уж уверен, но не счел нужным делиться сомнениями с Беккером.
— Обалдеть. Ладно, а что за одолжение?
— Мне нужна парочка громил, максимально неприятного вида, чтобы просто постояли рядом с моей машиной, пока я буду общаться с Болстоном.
Беккер скептически хмыкнул.
— Боитесь, что ее сопрут, что ли?
— Нет. Мне нужно произвести впечатление.
— И когда его нужно произвести?
— Сегодня, в районе полудня. Кстати, совсем не бесплатно.
По пятьсот баксов каждому за час работы.
— Чтобы чисто постоять у машины?
— Постоять, изображая мафиозных громил.
— Уж за пятьсот баксов кого-нибудь найдем. А заезжайте прямо ко мне в качалку, сейчас продиктую адрес…
Глава 59
Реквизит
Самолет Гурни вылетел из Олбани аккурат по расписанию, в 5:05. Затем была быстрая пересадка в Вашингтоне, и в 9:55 самолет приземлился в международном аэропорту Палм-Бич.
Водители лимузинов стояли в специальной выделенной зоне в зале прилетов. У одного была с собой табличка с фамилией Гурни.
Это был молодой латиноамериканец с высокими, как у индейца, скулами и с шевелюрой цвета чернил каракатицы. В мочке уха красовался бриллиант. Казалось, его ошарашило и даже расстроило отсутствие багажа, но когда он услышал, где будет первая остановка, он расцвел. Бутик «Джакомо» на Уорт-Авеню — если заказчик предпочитает путешествовать налегке, потому что может купить все необходимое аж в самом «Джакомо», значит, чаевые будут щедрыми.
— Машина вас ждет, сэр, — произнес он с центральноамериканским акцентом. — Подогнали лучшую.
Раздвижные двери выпустили их из контролируемой внесезонной свежести аэропорта в тропическую баню. Гурни успел забыть, что сентябрь в южной Флориде мало похож на привычную осень.
— Сюда, сэр, — сказал водитель, улыбнувшись. Зубы у него оказались удивительно плохие для его возраста. — Вон она, первая стоит.
Как Гурни и заказывал, перед ним стоял «Мерседес» S-класса. В Уолнат-Кроссинг такие машины встречаются не чаще раза в год, а в Палм-Биче они такая же обыденность, как солнечные очки за 500 баксов. Гурни сел на заднее сиденье, очутившись в тихом, прохладном коконе из мягкой кожи. Под ногами — мягкий ковер, окна ненавязчиво затонированы.
Водитель закрыл за ним дверь, сел за руль, и машина плавно и беззвучно скользнула в общий поток такси и маршрутных автобусов.
— Кондиционер не подкрутить?
— Нет, в самый раз.
— Музыку желаете?
— Нет, спасибо.
Водитель вздохнул, зачем-то кашлянул и притормозил, проезжая через здоровенную лужу.
— Дожди фигачат не прекращая.
Гурни промолчал. Он даже со знакомыми предпочитал разговаривать по делу, а в обществе незнакомцев предпочитал вовсе не разговаривать. Водитель тоже больше не проронил ни слова, пока они не остановились у входа в роскошный торговый центр, где находился бутик «Джакомо».
Водитель посмотрел на него сквозь зеркало дальнего вида.
— Вы надолго?
— Нет, — отозвался Гурни. — Минут на пятнадцать, не больше.
— Тогда я буду ждать прямо здесь. Если копы прогонят, я крутанусь, — он очертил указательным пальцем круг. — Буду ездить кругами, пока вы не выйдете, и тогда вас подхвачу. Хорошо?
— Хорошо.
Его снова окутала неприятная влажная духота, а после приглушенного освещения салона утреннее флоридское солнце казалось слишком ярким. Торговый центр был окружен клумбами, пальмами, ухоженными папоротниками и лилиями в горшочках. В воздухе стоял такой запах, словно кто-то варил цветочный суп.
