Стеклянные крылья - Энгберг Катрине

Психиатр снял очки – отточенным движением, которое должно было продемонстрировать его авторитет, – и серьезно на нее посмотрел. Эстер тут же раскусила его прием, но с раздражением отметила, что он сработал.

– У вас полностью поменялась жизнь, когда вы вышли на пенсию, а кроме того, пережили две смерти. Вам тяжело есть и спать, и вас не отпускает ощущение подавленности. Я все верно понял?

– Да, верно.

– Мне кажется, у вас травма. Возможно, сами вы этой остроты не замечаете и не считаете, что у вас депрессия. Полагаю, вы привыкли сжимать зубы и идти вперед. В то же время вы из тех, кого я называю незрелыми. Те, кто не пасует перед трудностями и несчастьями, отказывается считать себя жертвой. Борец, крепкий орешек.

Эстер почувствовала, как теплая волна дурноты поднимается по горлу и растекается по лицу.

Она отвернулась от взгляда его колких глаз и стала рассматривать то, что висит на стенах. Кому вообще придет в голову собирать изувеченных бабочек?

– А теперь травма вас догнала. Так обычно бывает с непроработанными эмоциями.

Петер Демант снова надел очки.

– Давайте спланируем график на осень, будете приходить раз в две недели, чтобы добраться до того, что вас тормозит.

Эстер подняла руку.

– А таблетка не поможет? Таблетка счастья?

– Вы про антидепрессанты? – Он положил блокнот на полированный письменный стол у окна с видом на площадь Святой Анны и криво улыбнулся. – Они не делают людей счастливыми – просто дают возможность выздороветь тем, кто страдает депрессией. И я не прописываю их до тех пор, пока не оценю состояние пациента.

– Дело не в том, что я не хочу ходить на терапию, просто…

– Вас никто ни к чему не принуждает. Если вы хотите мое мнение, терапия позволит вам продвинуться вперед. По крайней мере поначалу. – Он встал. – Если хотите продолжить лечение, запишитесь на прием через пару недель. Но поторопитесь, сеансы быстро расхватывают.

Петер Демант обошел письменный стол и открыл дверь в приемную. В дверях он пожал ей руку.

– Спасибо вам.

Он передал Эстер улыбающейся ассистентке, сидевшей у платежного терминала. Она достала из сумочки кошелек, а пин-код ввела, даже не посмотрев на сумму; забрала чек и торопливо вышла на внушительную лестницу, украшенную золочеными завитушками. Она пробыла там три четверти часа и должна была взбеситься при виде четырехзначной суммы на чеке. В обычной ситуации так бы и случилось, в обычной ситуации ее возмутил бы подобный грабеж. Держась за перила, она стала быстро спускаться, мечтая поскорее выйти на свежий воздух. Возможно, это и есть путь вперед, хоть он будет тяжелым и затратным. Разве это не обыкновенная ребяческая гордыня – из-за нее она чувствовала, что оказалась незащищенной, почти униженной? Потому что психиатр был так уверен в диагнозе, что поставил его за секунду. Потому что от нее буквально исходила чернота.

Площадь Святой Анны встретила ее тяжелыми тучами и лужами на широких тротуарах. Дверь захлопнулась за ней с тяжелым грохотом, и она вышла навстречу ветру. На мгновение закрыла глаза и сделала глубокий вдох, после чего пошла. На другой стороне площади есть кафе Joe & The Juice. Она пересекла площадь и вошла в черно-розовое заведение, где гремели басы. Люди сидели на барных стульях и беседовали, перекрикивая громкую музыку, как будто так и надо. Эстер встала в очередь и смотрела, как молодые люди за барной стойкой жонглируют яблоками и весело подмигивают посетительницам. Выглядело это зрелище неестественно. Тем не менее в нем было что-то особенно успокаивающее.

Она заказала кортадо, и ей игриво улыбнулся юноша – да он как минимум в три раза младше. Его голубые глаза сияли доверием к жизни и интересом к миру, его воодушевление было заразительно. Уже доставая кошелек из сумки, Эстер сообразила, что так и держит в руке чек от Деманта. Без дальнейших раздумий она смяла его и бросила в ведерко, предназначенное для чаевых и номеров симпатичных девушек. Затем улыбнулась в ответ.

Глава 3

Оштукатуренная белая кирпичная вилла семьи Хольте располагалась в тихом жилом квартале недалеко от площади Хусум-торв. На каждом участке – бунгало и кирпичные виллы, в садах – песочницы и качели. Йеппе с нежностью подумал о собственной вилле в Вальбю – они с бывшей женой наконец-то ее продали. Теперь у кустов сирени, сарая и недостроенной террасы другие хозяева. Он по всему этому не скучал.

В конце длинной подъездной дорожки гостей встречал крепкий навес для машин из темного дерева, а еще лаванда в горшках и свежевыкрашенный забор. Видимо, жившая здесь семья умела ухаживать за домом и тратила на него много времени и сил. Йеппе и Фальк пошли по плитке, очищенной от мха, к белой входной двери – мимо ухоженных клумб.

На латунной табличке под звонком выгравированы имена Беттины и Микаэля, оба с фамилией Хольте. Йеппе позвонил и отступил на шаг, чтобы стоять рядом с Фальком, когда дверь откроют. На них смотрела женщина – из-за чересчур длинной челки казалось, что ее заплаканные глаза опустились ниже. Увидев их, она непроизвольно покачала головой и заплакала. Как будто от их присутствия нереальная ситуация стала более реальной, а вместе с тем и более болезненной.

– Добрый день, мы из отдела по расследованию преступлений против личности. Мы хотели бы поговорить с Микаэлем…

Женщина развернулась и стала уходить от открытой двери, но успела сделать всего пару шагов, прежде чем осознала, что этот поступок может показаться невежливым. Она снова повернулась к ним.

– Извините. Заходите, я сестра Микаэля. Рикке. Обычно в этом доме снимают обувь, но… вытрите хорошенько ноги, чтобы не оставлять следов. Беттина…

Она умолкла, обессиленно посмотрела на чисто вымытый деревянный пол и пошла дальше, в кухню, соединенную с гостиной, – помещение занимало бо́льшую часть первого этажа дома. Стены белые, почти совсем голые, на подоконниках – никаких безделушек, повсюду очень чисто. Судя по первому впечатлению, дом удобный, но не очень-то уютный.

Мужчина, который сидел склонившись над кухонным островом, казался прямым продолжением своего дома. Подернутые сединой каштановые волосы аккуратно причесаны, щеки гладко выбриты, а на груди белой рубашки – аккуратный автомобильный логотип.

– Микаэль, полиция пришла.

Микаэль Хольте поднял глаза и лишился доли своей аккуратности. Глаза с тяжелыми веками сидели глубоко, под ними залегли темные круги, но не скажешь, что они вызваны бессонницей или растерянностью или что он всегда так выглядит. Он встал – фигура у него отличная.

Несмотря на несчастные глаза, Микаэль Хольте оказался симпатичным мужчиной пятидесяти с небольшим лет. Симпатичнее, безжалостно подумал Йеппе, чем его погибшая жена – того же возраста.

– Руководитель следственной группы Йеппе Кернер. А это следователь Фальк. Сожалеем о том, что случилось с вашей женой. Знайте, что мы прекрасно понимаем: это последнее, что вам сейчас требуется. Просто мы обязаны задать вам несколько вопросов.

Микаэль Хольте понимающе кивнул и указал на белый диван.

– Давайте посидим в гостиной. Рикке, принесешь нам что-нибудь?

Он вопросительно посмотрел на Йеппе.

– Если можно, воды, пожалуйста.

Микаэль Хольте осторожно поправил отглаженные брюки, согнул колени и сел на диван выпрямившись – ему как будто даже неприятно сидеть на мягком. Рикке принесла кувшин и стаканы и села рядом с братом. Он инстинктивно чуточку отодвинулся от нее. Не настолько далеко, чтобы она это заметила – зато заметил Йеппе.

– Беттина пропала вчера. Расскажите, где, когда и кто видел ее в последний раз.

Прежде чем ответить, Микаэль Хольте сделал глубокий вдох.

– Беттина ходит танцевать каждое воскресенье в четыре часа. В школу танцев неподалеку от Хусум-торв. Джазовый танец, она такое любит. Вчера она ушла в половине четвертого пешком, как обычно, с зонтиком и спортивной одеждой. Потом она всегда пьет кофе с остальными. Я разговаривал с учителем танцев – он сказал, что Беттина была в хорошем настроении, когда попрощалась и ушла домой. С тех пор ее никто не видел. До того…