Андрей Кивинов - Обнесенные «ветром»
– Ого, – удивился Соловец. – Это где?
– Где, где – у тебя!
К Петрову заглянул Кивинов.
– Это у вас?
– Нет, – ответил Соловец, – Это Борисов в душу влезает, и кажется, очень настойчиво. Правильно это он сказал – в нашем деле без головы нельзя, без чужой.
От второго удара со стены Мишиного кабинета рухнул портрет Феликса Эдмундовича Дзержинского.
– Слушай, он что там, стены ломает?
– Да, чьей-то головой. Заглянул Волков.
– Мужики, там в камере один орел мой сидел, а сейчас нету. Вы не забирали?
Петров с Соловцем дружно переглянулись.
– За что? – спросил Соловец.
– Да я с улицы его притащил, он прямо под моими окнами гадил, хотел мозги ему прочистить.
– Как твоего фамилия? – обратился Соловец к Петрову. Стена снова вздрогнула.
– Он прибьет его там. Мартынов – фамилия. Соловец схватил трубку телефона.
– Алло, это Соловец, спроси у мужика в камере, как фамилия. Мартынов? А другой где? Борисов забрал? Все, отбой! Черт, он не того колет!
Соловец бросил трубку, и в этот момент дверь распахнулась, и в кабинет зашел потный и усталый Гриша. Рукава его рубашки были засучены, в зубах торчал потухший окурок.
– Фу! – Он упал в кресло. – Все, расколол. Вот паразит, а сначала: «Какие деньги? Какие деньги? Я, говорит, вообще в отдельной квартире живу, и соседки у меня нет никакой». Видал я подлецов, но таких! Ну, ничего, я тоже не лыком шит. Он сейчас явку с повинной строчит. Я уточнить зашел, сколько денег там было, а то он почему-то не помнит.
– Пять штук, – как-то по инерции пробормотал Петров.
– Ну сходи, подскажи ему, я основное сделал, вы там сами доработаете.
Петров выскочил из кабинета и зашел к Соловцу. Парень, сидевший за столом, вздрогнул и вжал голову в плечи.
– Жив? – спросил Миша, взял у него из-под носа лист, тут же его скомкал и бросил в мусорную корзину. Потом он вытолкнул его из кабинета и произнес:
– Еще раз поссышь под окнами – отсюда не выйдешь. Уматывайся!
– А деньги кому принести?
– Какие деньги?
– Ну, тот, здоровый, сказал, что соседке ущерб возместить надо.
«Ну Гриша дает!» – про себя изумился Миша, а вслух сказал:
– Себе оставь, на лекарства.
Парень, держась за бок, побрел к выходу.
– Кивинов, на кражу. Ты дежуришь, не забыл? Зайди, возьми адрес, руки в ноги и вперед. Это тут, рядом, пешком дойдешь.
Кивинов, получив команду, бросил в папку свежие бланки протоколов и, взяв адрес, вышел из отделения. Перед входом стоял военный грузовик, на который четверо солдат при помощи разных приспособлений – всяческих шкивов и даже лебедки – аккуратно поднимали снаряд. Не обращая ни малейшего внимания на прохожих, старший безбожно ругался, ежесекундно спрашивая у подопечных:
– Вам что жить надоело, мудаки? Мне еще нет.
Кивинов ухмыльнулся и пошел в адрес.
Машина резко тормознула у подъезда. Вышедший из нее лощеный мужчина отработанным уверенным движением хлопнул дверцей, смахнул пыль с никелированного крыла и, перекинув через руку плащ, направился ко входу в парадное.
– Здравствуйте, Геннадий Петрович, – хором поприветствовали его бабушки, сидящие на скамейке. Человек молча кивнул. Выйдя из лифта, он достал ключи, сунул их в замок и тут понял, что дверь не заперта.
– Маша, это ты? – Геннадий Петрович перешагнул через порог и заглянул в комнату. Удар бронзовой статуэткой по носу послужил ему ответом на сей разумно поставленный вопрос. Падая, Геннадий Петрович понял, что это не Маша. Уже теряя сознание, он увидел мелькнувшую тень и услышал бегущие вниз по лестнице шаги.
– Это не бандитизм, а? Смотрите – моей же статуэткой нос сломал. Наверно…
– Да, если не перелом, то вывих точно есть, – сострил Кивинов. – Но ничего. Вы, главное, снова статуэтку приложите, она холодная – опухоль мигом спадет. Народная мудрость.
– Вы уж больно веселый, товарищ следователь. У меня здесь горе, понимаете ли, а вы шутите.
– Я не следователь, я опер. Вы лучше посмотрите, что у вас пропало.
Геннадий Петрович, держа под носом платок, огляделся по сторонам.
– Видика нет, «Шарпа», куртки кожаной, деньги, тысяч семьдесят, пропали – вот тут лежали. – Он открыл шкатулку. – В принципе, немного. Я помешал.
– А кем вы работаете?
– Коммерческий директор по сбыту на ЛВЗ – на ликероводочном.
Кивинов подошел к окну.
– Машина ваша? – указал он на стоящую внизу «Вольво».
– Да, привез из Финляндии. Вы понимаете, молодой человек, я ведь случайно дома оказался. Обычно раньше восьми часов ни я, ни моя жена не приходим. А сегодня за паспортом заехал, срочно понадобился. А на машине-то я на работу не езжу, у меня служебная есть – шофер сегодня по делам отпросился. А отпечатки снимать будете?
– Да, только через пару дней. Очередь на эксперта. Один на район, а краж много, не говоря уже обо всем остальном.
– Может, и не стоит тогда канитель разводить, ущерб для меня – тьфу. За нос обидно, но ничего – заживет. У вас и так работы невпроворот.
– Смотрите сами, не хотите – не будем, – приветствовал это доброе начинание Кивинов, которому лишний глухарь был совсем ни к чему. – У вас подозрения-то есть? По-моему, при вашей сегодняшней должности визит совсем не случайный.
Геннадий Петрович задумался.
– Давайте так договоримся – если найдете, то найдете, а писать я ничего не буду, может быть, сам разберусь.
– Дело ваше, конечно, сам – так сам, – ответил Кивинов, убирая протокол. – Вот мой телефон, если что, звоните.
Кивинов, выйдя на площадку, подошел к двери напротив. Глазок был залеплен кусочком бумаги, оторванным явно от сигаретной пачки. Он позвонил.
– Кто там?
– Милиция.
– Какая милиция? Мы не вызывали.
– Советская, я сам пришел.
– Не открою, вызывайте повесткой, тогда придем. Поняв, что двери все равно не откроют – люди сейчас всего боятся, время такое, – Кивинов сорвал с глазка бумажку, положил ее в конверт, вынул изо рта жвачку и снова, теперь уже ею, залепил глазок.
Затем, позвонив еще в две квартиры, где никого не оказалось, он вышел из подъезда, закончив, таким образом, квартирный обход. Можно, конечно, поболтать с бабками, но терпила ничего не хочет, а раз так, чего уж зря время терять?
Глава 2
– Это, конечно, хорошо, что ему ничего не надо, – внимательно выслушав Кивинова, сказал Соловец. – Но на всякий случай, чтоб он точно ничего не захотел, ты для вида съезди на ликерный, поковыряйся там чисто формально. А то знаешь, как бывает, сегодня не хочет, а завтра захочет. Тогда мы крайними и окажемся – ты даже без его желания, только по факту, глухаря возбудить обязан.
– Ладно, мне не жалко, сгоняю, отсвечусь там.
– Давай, дня через два сгоняй, тем более, что ветер, наверняка, оттуда дует – дверь-то подбором открыли.
«Опять дождь. Черт, зонт сломался, а пешком далеко, и колено разболелось. – Кивинов поднял воротник. – Еще и ноги промочу. Ну, где тут ликерный комбинат? Проходная. Мужик, я к директору по делу. Ну какая тебе разница? Любопытство – профессиональная болезнь всех вахтеров. Да найду, найду, не надо провожать. Хороший лозунг „Слава КПСС“, родной, доморощенный. Значит, тут и главный корпус. Точно, вот тачки директорские, разукрашенные. Ничего волгешник. Стоп, где-то я про это уже слышал. „Феррари“. „Феррари“? Но где? Может, у отделения? Точно, слышал, кляксы вот тоже были. Ладно, потом вспомню».
– Геннадий Петрович, добрый день, еще не забыли? Я к вам уточнить кое-что. Вы ключики не теряли? А супруга? Тоже нет? А храните их где? В плаще? Ну, я пошел. Один момент, а где тут у вас отдел кадров, я на всякий случай покопаюсь. Спасибо, я сам найду.
До свиданья, если что – я позвоню. Да, чуть не забыл – «Волга» такая, с кляксами, чья? Ваша?
«Так! Стоп. Вспомнил. Они же с Аявриком в соседних домах живут, точнее, один еще живет, а другой – отжил. Тогда, пардон, Геннадий Петрович, я задержусь.»
– Закурить можно?
Кивинов щелкнул зажигалкой и плюхнулся в кресло.
– Вы один на машине ездите?
– В основном да, ну, когда кто-нибудь попросит из руководства, то, конечно, не отказываю.
– Водитель постоянный?
– Да, Игорь, как же его… Голубцов! Странно, что его сегодня нет, он на один день отпросился.
– А он для себя мог машину брать?
– Спрашивал иногда, я разрешал. Знаете, с народом дружить надо. Хотя он и без разрешения частенько разъезжал.
– Давно он на заводе?
– Пожалуй, нет, не очень, месяца полтора-два. Дело в том, что мой прошлый водитель под машину угодил, до сих пор в больнице, а тут Игорь случайно подвернулся, мы его и взяли. Парень-то неплохой, исполнительный. Так что, претензий нет.
– А по жизни?
– А по жизни мы и не обязаны. Только в машине.
– Еще один вопросик. Фамилия Яковлев вам ничего не говорит?
– Нет, не слышал, честно говоря.
– Фотография Голубцова в кадрах может быть?
– Возможно. Сходите, посмотрите.
