Евгений Сартинов - Заказ на мента
— Хорошо. А где у нас Шаврин? — спросил Колодников, оглядывая кабинет.
— Его вызвали в дежурную часть, так у него какие-то заморочки с прокуратурой, — пояснил Зудов.
В этот момент открылась дверь, и вошел человек среднего роста, лет сорока пяти, с удивительно открытым, приятным лицом. Высокий лоб, зачесанные назад тронутые изрядной сединой русые волосы, в серых глазах спокойствие и какая-то вечная смешинка. Его появление вызвало среди оперативников буквально взрыв радости. Сергей Александрович Шалимов на данный момент был самым опытным, и, можно сказать, самым пожилым среди работников прокуратуры. В свои сорок семь лет он казался просто стариком среди всех остальных его молодых коллег.
— Сергей Александрович?! Неужели вы к нам?! — просто взвился из-за стола Колодников.
— Да нет, просто рядом проходил, дверью ошибся, — с улыбкой заметил Шалимов, по очереди здороваясь со всеми присутствующими в кабинете. Только его представили комитетчикам, как открылась дверь, и в кабинет ворвался предельно злой Шаврин.
— Нет, этих прокурорских пора убивать! — с порога заявил он.
— Это за что же меня надо убить? — добродушно спросил Шалимов.
— Сергей Александрович!? — удивился Алексей, протягивая руки следователю. — Вы к нам что, вместо Ольги?
— Да, вот, я уже сомневаюсь, стоит ли ввязываться в это дело. А то вы смертью мне грозите.
— Да, ну вас то я не имею в виду.
— А в чем дело то? — спросил подчиненного Колодников. — Что ты тут пылишь не по делу?
— Да, Семина выпустили на волю. Захаркина постаралась. Нашла, что там что-то напутали в бумагах.
— Это кто такой? — спросил Шалимов. — Что за Семин?
Пояснять взялся сам Колодников.
— Да, малолетка один, убил проститутку три дня назад. Натолкал ей в рот травы, потом наступил на горло, и задушил. Мы это дело раскрутили за три часа.
Шалимов покачал головой.
— Да, все понятно. Но долго держать несовершеннолетних в камере не полагается.
— Да, пусть он хоть бы свой срок высидел, до суда! Пусть тюремный запах понюхает! — Возмутился Шаврин. — Может, понял бы что-нибудь в этой жизни. А теперь нам что, этих подружек убитой прятать от него? Они, как узнают, что его выпустили, сразу побегут к нам свои заявления забирать. Надька ведь тоже к нам заявление притаранила, Семин ее перед этим избил. И что? На следующий день он ее задушил, а еще через три дня вышел на свободу, так получается?
— Ладно вам! — Колодников решил прекратить этот разговор. — Всех гуманистов, которые писали последний уголовный кодекс надо повесть на Красной площади, чтобы народ видел этих «героев» в лицо. Но, давайте, вернемся к нашим баранам. Что там еще по вашей линии? — Колодников обратился к комитетчикам. — Как ваши версии?
«Бульдог» Миша отрицательно покачал головой.
— Пока никаких фактов, подтверждающих наши версии, не найдено. Проверили всех кавказцев, имеющих отношение к ваххабизму и владеющих внедорожниками. Никто из них в этот район за эти дни не выезжал. Ведется еще проверка среди людей, поставленных на учет в связи с маниакальной агрессией, но, тут так же мало вероятности выявить что-то похожее. Не каждый псих в нашей стране владеет внедорожником, через одного.
Все оценили шутку, чуть хохотнули.
— Что скажут наши железногорские коллеги? — Колодников обернулся к трем прикомандированным к опергруппе сыщикам из Железногорска. Старший встал, начал рассказывать: — Мы попробовали проехать по проселочным дорогам, с тем, чтобы потом выехать на одно из наших шоссе. Колесили до поздней ночи, но все такие выезды, мы насчитали их пять, все они приводили к пунктам ГИБДД. Мимо них никто не мог проехать.
— Понятно. Что ГИБДД? — Андрей обернулся к капитану Лужкову, приданному в опергруппу от гаишников. — «Перехват» ничего не дал?
— Нет. Мы в течение пяти минут перекрыли все три дороги, по которым могли уйти бандиты, это было нетрудно, как раз все инспектора контролировали дороги по случаю проезда президента. Останавливали все машины в районе озер, дороги, идущие от Вознесенки к Железногорску, к Кривову, к деревне Чапаевке. Но ничего не нашли. Никаких следов огнестрельного оружия.
— Машины переписаны? — спросил Сергей Александрович.
— Да, конечно. Можем опросить любого, кто покинул тот район в течении суток.
Лужков достал из папки бумагу.
— Тут мы подготовили список людей, которых в последнее время, примерно за год, штрафовали все трое инспекторов. Ну, тут ничего особенного нет, обычные наши клиенты. Единственно, полгода назад Голод устроил тут гонку за одним местным Шумахером. Минут двадцать гонял его по всему городу, потом Леня выгнал его на трассу, стрелял ему по колесам, только после этого гонщик остановился. Матерился тот тогда долго, грозился убить Леню. Все как обычно.
— Интересная история. Паша, — Колодников мотнул головой в сторону Зудова, — займешься ее вместе с капитаном. Как обещанный список внедорожников?
— Наш вот, — Лужков подал лист бумаги. — Из области обещали прислать к обеду.
— А у вас что, нет своей областной базы данных? — удивился «Бульдог» Миша. — Или хотя бы по Интернету запросили.
— Откуда! Какой Интернет? У нас компьютеры то времен короля Гороха. Две «тройки» стоят.
— Да, это не Рио-де-Жанейро, — согласился комитетчик.
Колодников шел по кругу, и следующим был как раз Астафьев.
— Что у тебя, Юрий, какие идеи?
— Да, вспомнил я одну старую историю. Помнишь, девяносто четвертый год, "Потрошители дальнобойщиков"?
Колодников удивленно вытаращил глаза.
— Не помню. Что еще за Потрошители? Маньяк какой-то?
— Ну, ты что, забыл, что ли? Мазурова тогда ранило в колено, помнишь? — настаивал Юрий.
— То, что его ранили, помню, он еще тогда долго с палочкой ходил. А про этих «Потрошителей» что-то ничего в памяти не осталось.
— Да ты что! Громкое дело было, даже по телевизору нас тогда показывали, — настаивал Юрий.
— Да, я и то помню этот сюжет, — поддержал его "Бульдог", — еще подумал тогда — как красиво мужики сработали.
Тут Андрей все понял.
— А-а! Да! Я же в это время в командировке был. Зимой девяносто четвертого меня же отсылали в Питер, на усиление. Там какая-то встреча в верхах была, не то Бори с Гельмутом, не то с Биллом. Так что там было, все так серьезно?
Юрий в подтверждении кивнул головой.
— Ну да, за такое вполне могли поквитаться. Тогда на нас впервые наехала братва, причем не наши даже, а Торская, крутая. Леониду пришло хуже всего, он тогда даже семью к родне отправил.
— Ты предлагаешь сосредоточиться на этой версии? — спросил Шалимов.
— Нет, просто я в этой истории участвовал, вот и зацепился за нее мозгами.
— Хорошо, давай, разрабатывай ее, подними дело в суде, — согласился Колодников.
— Этого дела у нас в архиве суда нет. Мне помниться, что суд был в Железногорске.
— Съезди сам, потребуй, чтобы выдали дело, — подсказал Колодников.
— А лучше обратись к Мазурову, — предложил Шалимов. — Тот никогда ничего не забывает, все помнит.
— Тоже верно, — согласился Юрий.
После того, как совещание закончилось, Юрий остался, и шепнул на ухо Колодникову про грядущую проверку из областной прокуратуры. Тот от всей души выругался.
— Только этого нам теперь еще не хватало!
— Ладно, я пошел. Где мне теперь найти Мазурова? Он все еще в охранном агенстве работает?
— Да ты что, ушел давно! Он сейчас частным детективом подрабатывает. У него офис на Красноармейской, в здании бывшего райкома.
Когда он ушел, Колодников поднял телефонную трубку.
— Егорыч? Привет. Слушай, мне тут сорока на хвосте принесла, что в понедельник из области нагрянет прокурорская проверка. Да, сорока вполне компетентная. Слушай, мне некогда, позвони во второе отделение, Кириллову, предупреди его, хорошо? Давай.
В чем преимущество небольших город, в отсутствии транспортных проблем. Уже через три минуты Астафьев входил в здание бывшего Советского райкома партии. В небольшой коморке за небольшим письменным столом сидел мощного сложения мужчина с роскошными, черными усами, с длинным, как бы нависающим носом. Иван Михайлович Мазуров вышел в отставку по состоянию здоровья в звании подполковника, и с нетронутой сединой шевелюрой. Это удивляло всех, кто близко знал легендарного опера. Уж сколько этот фанатик своего дела повидал трупов, сколько пережил за свою милицейскую жизнь сердечных переживаний, сколько раз стоял под ножом и пистолетом, но это никак не отразилось на его волосах. А за три года, что Мазуров пребывал на пенсии, седина густо пробралась и на его голову, и в усы. Тяжело переживал этот прирожденный опер свое отлучение от службы.
Увидев Астафьева, Мазуров обрадовался.
— Ба, Юрка! Какими судьбами, господин подполковник?
