Николай Леонов - Старая рана
– Чего такая кислая? – вертя в руках взятую со стола Регины безделушку в виде овечки – символ наступившего года, преподнесенный Палычем всем сотрудникам вместо премии, – осведомилась Алена.
Регина хотела было отделаться сухим ответом и сослаться на занятость, но вдруг подумала, что сейчас Алена может оказаться полезной, и спросила:
– Слушай, а где Юркин?
– Не знаю! – беспечно пожала плечами Пирогова. – С утра уехал куда-то, взмыленный весь, нервничал, на меня наорал… Да ну его! – махнула она рукой. – Сказал, что его не будет весь день. Вот и слава богу! Пойдем кофе попьем?
– Извини, Алена, – сосредоточенно обдумывая возникший спонтанно в голове план, отказалась Регина. – Сейчас не могу, дел много.
– Да ладно тебе! Палыча-то нет! Проверок на сегодня тоже не намечено, а прошлые отчеты уже готовы.
– Нет, извини, – твердо повторила Регина. – У меня там один отчет неполный оказался, нужно переделать.
– Ну, как знаешь, – разочарованно сказала Алена и поднялась. – А может, помочь тебе?
– Нет-нет, я сама, сама! – Регина торопливо выпроводила надоедливую Пирогову за дверь и заперла кабинет изнутри.
Вернувшись за стол, она прикусила нижнюю губу, чуть подумала и достала из сумки телефон. Набрав номер, услышала голос директора «Флагмана» и холодно заговорила:
– Максим Юрьевич? Это Регина Викторовна Берестова, Роспотребнадзор. Да-да. Вы знаете, я решила выслушать ваши аргументы и обсудить дальнейшие перспективы сотрудничества. Думаю, мы могли бы с вами найти некий компромисс…
Размытые формулировки были профессионально наработанными. Максим Юрьевич Холодцов и так отлично все понял.
– Разумное решение, Регина Викторовна, – одобрительно произнес он. – Встретимся у меня или у вас?
– Давайте у меня. – На своей территории Регина чувствовала себя королевой положения.
– Хорошо, как скажете. Когда вам удобно?
– Да хоть сейчас, – пользуясь отсутствием Юркина на месте, предложила Регина.
– О, вот прямо сейчас, простите, никак! Приношу глубочайшие извинения, но я сейчас на складе, – расшаркался Холодцов. – А вот после обеда – в любое время!
– Отлично, тогда жду вас в два часа в своем кабинете, – проговорила Регина и, выслушав на прощание любезности, но сама не произнеся ни одной, отключила связь.
Она потерла руками виски. Кажется, день складывается не так уж и плохо. Судьба словно решила компенсировать ей все пережитые ужасные впечатления утра, отправив и Юркина с глаз долой, и так удачно подсунув Холодцова, о котором Регина вовремя вспомнила. Если он и заплатил Юркину, всегда можно сказать, что формально проверка не закрыта и представить отчет нужно. А проводить – тоже формально – должна она, Регина, а вовсе не Юркин. Таким образом, недвусмысленно намекнуть ему, чтобы поделился. А то с каких пор Юркин стал все себе заграбастывать?
Пусть делятся, а как – решают между собой, ее это не касается. Регина очень не любила, когда ее обходили.
Оставалось только дождаться двух часов… И тогда можно будет и кредит не брать. Пока, по всяком случае.
…Без десяти два она сидела в кабинете за столом, бесцельно перекладывая папки, и старалась придать своему лицу спокойно-деловой вид. Честно говоря, удавалось плохо. Она нервничала и сама это чувствовала.
Ровно в два раздался стук в кабинет.
– Да! – громко произнесла Регина.
Вошел Холодцов – высокий, плечистый, с нахальной от осознания молодости и цветущего здоровья улыбкой на лице.
– Рад приветствовать, Регина Викторовна! – преувеличенно радостно приветствовал он Регину, подходя к ее столу и склоняясь с поцелуем к ее руке.
Это было уже совсем лишне и неуместно. Регина не приветствовала подобный стиль в отношениях с клиентами. В конце концов, они не в ресторане на свидании, и встреча их сугубо деловая и взаимовыгодная.
– Присаживайтесь, – сухо кивнула она на жесткий стул.
Холодцов уселся, небрежно поправил пиджак и с улыбкой произнес:
– Отлично выглядите, Регина Викторовна!
– Благодарю, – без эмоций ответила Регина.
– Я сразу понял, что вы умная деловая женщина, – продолжал соловьем разливаться Холодцов, – и что мы с вами найдем общий язык.
Левой рукой он уже доставал из внутреннего кармана конверт, который, как Регина отметила беглым взглядом, с момента первой их встречи значительно потолстел.
Холодцов, улыбаясь, протягивал конверт прямо ей в руки, и Регина, стараясь унять биение сердца, думала о том, что вот так к ней в руки идет спасение. Однако конверт «не заметила», склонилась над столом и, будто невзначай, достала тот самый отчет, что составила неделю назад в центре «Флагман» у Холодцова. Он, разумеется, не мог его не разглядеть и, поскольку Регина старательно прятала взгляд, положил конверт на стол…
Тогда она подняла глаза и вопросительно посмотрела на него. Он сразу все понял и оттопыренными пальцами в воздухе показал сумму, которая лежала в конверте. Сумма Регину более чем удовлетворила.
– Ну, что ж, Максим Юрьевич, – неспешным голосом возвестила она. – Вижу, вы вняли нашим пожеланиям, провели работу по устранению нарушений… Надеюсь, что впредь у вас все будет в порядке.
– Спасибо, Регина Викторовна! – расцвел Холодцов. – Уверяю вас, вы не пожалеете о сотрудничестве с нашей фирмой! Разрешите?
Он снова завис над ее рукой, Регина милостиво кивнула, и Максим Юрьевич приложился губами к тыльной стороне ладони. Не переставая улыбаться, он направился к двери. И только когда за Холодцовым закрылась дверь, она выдохнула и протянула руку к конверту.
– Руки на стол! Отдел по борьбе с экономическими преступлениями и противодействию коррупции! – послышался резкий окрик от двери, и в кабинет ввалились какие-то мужчины в штатском, кроме того, за их спинами Регина разглядела людей в форме и с автоматами.
Все резко оборвалось внутри. Рука разжалась, конверт упал на стол… Она почувствовала, как холодеет, но сквозь открытую дверь успела увидеть невозмутимое лицо Холодцова, на котором играла все та же улыбка.
– Это ваше? Что это? – спрашивал неприметный мужчина в сером костюме, показывая на конверт.
Регина слышала его голос сквозь густую пелену, словно уши ей заложило плотным слоем ваты. Она стояла как сомнамбула, ноги ее обмякли, и все остальные части тела стали как у тряпичной куклы. Мозг будто отупел. Не было уже ни страха, ни ужаса, ни мыслей о предстоящих проблемах, не было ощущения катастрофы. Все ощущения притупились, размазались.
Сквозь охвативший ее дурман она видела, как мужчина в сером костюме раскрывает конверт, достает оттуда купюры, смотрит на просвет и настойчиво велит посмотреть самой Регине и еще двум незнакомым людям в штатском, мужчине и женщине. На купюрах отпечатано крупными буквами «ВЗЯТКА», и Регина понимает, что это она сейчас получила взятку, и это стало известно ОБЭПу, и теперь ее ждет что-то непоправимо страшное, но стоит болван болваном и ничего не может сказать.
До нее не сразу дошло, что ее попросили вытянуть вперед руки, а когда она наконец сделала это, на них защелкнулись наручники. Мужчина в сером еще что-то говорил, затем Регину вывели из кабинета. В коридоре она видела вокруг испуганные лица сотрудников, перешептывающихся между собой. Мелькнуло лицо Алены Пироговой, полное ужаса и сочувствия одновременно. Но крупным планом стояло перед глазами Регины лишь лицо Холодцова – наглое, холеное, самодовольное…
Проходя мимо него, она замедлила шаг и выдавила из себя:
– Ты… Мразь! Чтоб тебе на всю жизнь это боком вышло!
Холодцов ее взгляд выдержал спокойно, оскорбление и пожелание проигнорировал и проговорил:
– Я поддерживаю Указ президента о борьбе с коррупцией, Регина Викторовна. Чего и вам советую.
Ее подтолкнули сзади, и Регина, очнувшись от своего сомнамбулического сна, резко выпрямилась, гордо вскинула голову и, не оборачиваясь, с достоинством произнесла:
– Руки придержите! И предупреждаю – говорить буду только в присутствии адвоката!
Адвокат не приехал, но обещание Регина сдержала. В кабинете следователя, который ее допрашивал, не проронила ни слова, как только поняла, что в просьбе совершить телефонный звонок ей будет отказано. Она не велась на провокации следователя, не слушала его советы признаться во всем добровольно и начать сотрудничество со следствием в собственных же интересах, не рыдала, не рвала на себе волосы от раскаяния и не давала глупых зароков впредь не брать ни единой копейки. Природная сдержанность пошла ей на пользу. Неведомо какими силами, она собрала все свое мужество и ждала. Ждала только одного – когда о случившемся узнает отец. Уж он точно вытащит ее отсюда, а до этого момента нельзя произносить ни слова. Без адвоката – ни слова, это Регина усвоила железно, еще когда только пришла на работу в СЭС.
…Уже потом, поздно ночью, кое-как скинув сапоги и без сил рухнув на свою одинокую холодную постель, Регина почувствовала, как кружится голова от всего, что навалилось на нее за эти ужасные, невозможные, словно не из ее жизни два дня. Уже проваливаясь в сон, она неожиданно поднялась, взяла свой телефон и, набрав номер, проговорила:
