Линда Фэйрстайн - Ничего хорошего
Я раскачивалась, стараясь лягнуть Харпера и сорвать провод, а тот искал, куда пристроить телефон, чтобы получше затянуть удавку.
И снова в голове замелькали мысли. Совершенно разные мысли, и я стала гнать их прочь. Вспомнились родители, и я отчаянно затрясла головой — я не хотела, чтобы они смотрели на это. Больше всего мне сейчас хотелось видеть Мерсера и Майка. Я страстно желала, чтобы они спасли меня.
Харпер попытался оттащить меня подальше от книжной полки, а я судорожно цеплялась за все подряд, чтобы не дать увести себя туда, куда надо ему. В голове звучал голос Чэпмена.
Теперь я поняла, чем мне так знакомо происходящее. Я чуть не потеряла сознание, когда представила реакцию Чэпмена на мою гибель. Я вырывалась от душителя, но из головы не шла сцена из фильма "В случае убийства набирайте "М"", где на Грейс Келли напал убийца. Харпер задушит меня со спины, так же, как убивали Келли, и Майк скажет другим копам, как нравилась ему актриса в этом фильме, — а они в это время будут убирать мой труп в пластиковый мешок.
Нож для разрезания бумаг. Я боролась с Харпером, отпихивая его правую руку, которой он хотел извлечь мои пальцы из-под провода, и осматривала стол Джеммы в надежде найти нож для разрезания бумаг или ножницы. Но ничего подобного там не оказалось. Не сдавайся, говорил внутренний голос, ведь у Грейс Келли получилось. И у тебя получится.
Пусть вытащит из-под удавки одну мою руку, тогда вторая надежнее защитит горло. Он не стал хватать мою освободившуюся кисть, потому что обеими руками затянул провод. Я же воспользовалась моментом и вцепилась ему в глаза. Он закричал от боли, брызгая слюной мне в лицо.
Но теперь я знала, что мне нужно, и была лишь в нескольких дюймах от этого.
Я задыхалась — на этот раз ему удалось затянуть провод сильнее. Он видел, как пот застилает мне глаза, слышал мое неровное дыхание. Я стояла к нему левым боком, наклонившись вправо как можно дальше и вцепившись в книжную полку. Сейчас я благодарила бога за две вещи, но в особенности радовалась тому, что все эти годы занималась балетом, и мне было что противопоставить весу и силе убийцы.
Я резко наклонилась к Харперу. Он не ожидал этого, и провод ослаб. Я выдернула из-под удавки левую руку и схватила с третьей полки приз Джеммы за успехи в области хирургии, тот, что стоял на подставке из черного дерева. Я обернулась к сумасшедшему врачу, сжимая золотой скальпель, и вонзила ему в руку. Очевидно, я разрезала артерию — кровь брызнула во все стороны.
Провод выпал из его рук, а я все била и била скальпелем. Остановилась я только затем, чтобы вытащить кляп изо рта. Хотелось ранить его посильнее, чтобы выиграть время и убежать из комнаты, но я не видела толком, куда бью, потому что он был в верхней одежде. Харпер навалился на стол, пытаясь перевязать рукавом самую опасную рану, и я несколько раз ударила его скальпелем в бедро. Он взвыл и упал на пол, а я бросилась к двери и открыла ее. На этот раз удалось выскочить, и я захлопнула дверь за собой.
Мои крики раздавались в пустом коридоре двенадцатого этажа, я стучала во все двери между квартирой Доген и лифтом. Глухие соседи, у которых орал телевизор, подошли к своей двери и посмотрели в «глазок». И тут я сообразила, что у меня за вид. Провод все еще обмотан вокруг шеи, его концы свисают, одной рукой я держу телефон, чтобы провод не натягивался. Желтый свитер забрызган кровью Харпера, а ворот растянут так, что обнажилось плечо.
Ни один житель Нью-Йорка в здравом уме не впустит меня в дом. Но мне лишь надо было, чтобы они вызвали полицию. Я замолотила кулаками в соседскую дверь:
— Впустите меня! Я только что убила человека. Я сумасшедшая! Я ночью сбежала из «Стайвесант» и пришла сюда, чтобы убить его! Впустите меня, НЕМЕДЛЕННО!
Как я и надеялась, соседка поспешила к телефону и набрал 911. Затем она немедленно позвонила швейцару и пожаловалась на сумасшедшую, которая беснуется в коридоре за дверью. Крепко сжимая скальпель, я не сводила глаз с двери Джеммы в течение всех сорока семи секунд, что швейцар поднимался на лифте на двенадцатый этаж.
Пока мы с ним молча дожидались приезда полиции, я сняла с шеи телефонный провод. Они приехали через семь минут. Мне повезло, что Харпер пытался убить меня именно в воскресенье днем, а не в час пик в рабочий день. На вызов прибыли три машины. Двое полицейских остались со мной, а еще четверо пошли в квартиру за Харпером. Оказалось, он лежит на полу без сознания.
— Нам придется отвезти вас на осмотр, мисс Купер. В какую больницу вы хотите поехать? — спросил один из копов, когда я объяснила, кто я такая.
— После этого расследования я не уверена, что какая-нибудь больница будет рада моему присутствию. Но у меня есть знакомый терапевт. Может, просто отвезете меня домой, и допросите там? Так будет лучше. Узнайте в справочной номер доктора Шрема, и ему сообщат на пейджер. Думаю, в такой ситуации я могу позволить себе вызвать врача на дом.
Помощник управдома видел, как приехала полиция, и принес старое одеяло. Дик Никастро набросил его мне на плечи и отвел меня в патрульную машину, чтобы отвезти домой.
Я села на заднее сиденье и прижалась лбом к стеклу. В это время по рации передали, что на крыше дома на территории 7-го участка происходит изнасилование.
— Да, ну и сезон начинается, мисс Купер.
Я закрыла глаза и вытерла капли дождя со лба, рука была в крови.
— К сожалению, этот сезон никогда не кончается.
28
В понедельник утром реакция Баттальи на мое приключение показалась милой по сравнению с поркой, что устроили мне накануне Мерсер и Майк. Они приехали в семь, когда врач только закончил меня осматривать. Ему пришлось все записать — я сказала, что это понадобится в качестве доказательства на суде. Он заставил моих друзей пообещать, что они не ухудшат мое и без того неважное состояние какими-нибудь стрессами, и не уходил, пока я рассказывала им о нападении Колмана Харпера.
— Никакого перекрестного допроса, джентльмены, — повторил он с порога. — Ей нужно лечь спать пораньше и полный покой.
Майк вызвал Хэла Шермана из экспертного отдела, чтобы тот сфотографировал мои раны. По его лицу я поняла, насколько плохо мое состояние.
— Я фотографировал трупы, которые выглядели лучше тебя, Алекс. Если ты победила в схватке, то как же выглядит проигравший?
Чэпмен убрал волосы у меня с шеи, чтобы показать Хэлу след от провода:
— Не волнуйся. Она срезала приличный кусок с его задницы. Будет теперь петь сопрано с парнями из греческого хора.
Вспышка фотокамеры заставила меня зажмуриться. Хэл крупным планом снимал ссадины на лбу, запястьях и предплечьях.
Меня не хотели оставлять одну на ночь — вдруг мне что-то понадобится. Поэтому я приняла предложение Дэвида Митчелла поспать эту ночь на диване у него в гостиной, чтобы он, Рене и Зака могли приглядеть за мной. Майк с Мерсером ушли в девять, забрав мою одежду, чтобы отправить в лабораторию на анализ.
Я твердо намеревалась появиться на работе выспавшейся и до того, как слух о нападении разрастется до масштабов эпоса. Было очевидно, что дело о смерти Джеммы Доген придется отдать другому прокурору — присоединив к нему обвинение в нападении на меня. Я же стану обычным свидетелем и уже не смогу выступать обвинителем. Род Сквайерс предоставил мне самой выбрать юриста, который будет вести это дело. Естественно, кроме Сары и вообще кого-либо из нашего отдела. Я выбрала Тома Кендриса — он был моим другом, и я его очень уважала.
Колману Харперу, которого поместили в Беллвью, было предъявлено официальное обвинение, и я была рада, когда Батталья сообщил мне, что судья Роджер Хейс, мудрый и неустрашимый страж закона, отказался отпустить подсудимого под залог.
Лоре, пожалуй, недельный отпуск понадобится даже больше, чем мне. Она весь день отбивалась от репортеров, которые все как один требовали эксклюзивного интервью. Мне очень не хотелось отказывать Кэти Курик, поэтому Батталье пришлось самому встречаться с прессой. Он дал интервью для программы «Сегодня», где коснулся проблемы насилия и преступлений, в которых бывают замешаны даже те, кто призван охранять наше здоровье. Майк Шинан умолял меня дать какую-нибудь информацию для канала «Фокс-5», но я знала, что в нашем ведомстве у него и без меня полно информантов.
На этой неделе я в основном отвечала на вопросы Тома Кендриса и детективов, чтобы уже в четверг утром дать показания перед большим жюри. Мы провели немало часов, анализируя улики, в особенности тщательные и объемные записи Джеммы за последние десять лет, в течение которых она отвечала за программу подготовки нейрохирургов в «Минуите». Эти документы устилали все поверхности в кабинете Кендриса. Я частенько рассматривала фотографии, сделанные на месте убийства Джеммы, вновь и вновь пытаясь понять, хотела ли умирающая что-то написать нам своей кровью.
Теперь казалось, что незаконченная буква выглядит, как "О", и в свете произошедших событий я решила, что она хотела написать слово «Отказ». Чэпмен же каждый раз, когда замечал, что я смотрю на эти фотографии, выдергивал их у меня из рук и призывал вернуться к реальности:
