Фридрих Незнанский - Большая зачистка
Я возвращался на рассвете,
Был молод я и водку пил,
И на цыганском факультете
Образованье получил…
Ах, как хорошо вышло. Главное — дружно.
Но, уложив Меркулова в машину, Турецкий предложил Грязнову подняться в собственный кабинет, где Карамышев допрашивал Вадима Скляра и ожидал, когда Вячеслав Иванович, возвращаясь к себе, на Петровку, прихватит и задержанного. Сегодняшнюю ночь, как и ряд последующих, он должен будет провести в далеко не комфортных условиях следственного изолятора.
— А чего я у тебя забыл? — заупрямился было Грязнов. — Может, у меня другие планы!
— Слава, не артачься. Нам надо забрать нашего гения, а потом, ты разве забыл, что моя машина находится у тебя во дворе на Петровке? Ты соображаешь, что единственный транспорт, который на данный момент имеется у нас в наличии, это твой «форд» с водителем?
— Как долго ты говоришь, — морщась, вздохнул Грязнов. — А у тебя там еще выпить есть?
— Не знаю, может, есть, а может, и кончилось. Но ведь ты не будешь пьянствовать в присутствии задержанного таланта? И моего кадра? Подумай, что они про нас… скажут?
— Ну пойдем тогда, — безутешно сообщил Грязнов. — А у меня созрели такие планы!
— Да ведь ты уже косой!
— Саня, — строго заметил Грязнов, — ты прекрасно знаешь, когда надо, я умею собрать всю волю в кулак, вот так! — он сжал здоровенную свою «гирю» и потряс ею в воздухе. — И становлюсь способным не только трезво мыслить, но и действовать.
— Знаю, знаю, — засмеялся Турецкий. — Вот и соберись маленько.
— А я уже… разве не видно?
— Не очень пока.
— Сейчас… — Грязнов выпрямился, напрягся, постоял так минуту и взглянул на Турецкого совершенно трезвыми глазами. — Пойдем. Надо же этого хлюста действительно отправить в «Петры».
Карамышев со Скляром пили чай.
— Мы закончили, — сказал Сергей. — Вот, вас ждем. Можно ехать?
— Да, сейчас поедем. Только тебе, Сережа, я думаю, нужно отправляться домой. Вы не захотите удрать, молодой человек? — повернулся он к Вадиму.
Тот отрицательно покачал головой.
— Ну вот и хорошо. Езжай, мы сами управимся.
Когда Карамышев, простившись, ушел, Турецкий стал шарить по своим карманам, вынимая из них бумажки и кладя на стол. Некоторые смотрел, прятал обратно, другие кидал в урну. Утром их порежут в мелкую соломку. Наконец нашел то, что ему было нужно. Набрал телефонный номер.
— Николай Андреевич? Я не поздновато? Турецкий…
— Чуть не сказал вам добрый вечер, — отозвался Лаврухин.
— Да, доброго мало было. Хотя могу вам сообщить, что свою задачу на сегодня мы выполнили. У меня вот какой к вам вопрос. Что с Еленой Олеговной? Там-то хоть порядок?
— Да, охраны мы не снимали. Хотя я теперь честно и не знаю, что делать дальше…
— Понимаю вас. Но у меня будет просьба не оставлять ее какое-то время. Если это реально.
— Особых проблем нет, — вяло ответил Лаврухин. Он, видно, и сам находился на распутье.
— А мы нынче задержали ее брата. Вот я и подумал, что увидеть его она теперь сможет разве что на суде, не раньше. Вы не возражали бы, если бы я его подвез к сестре на полчасика? Звать ее сюда, в прокуратуру, нет смысла.
— Если хотите устроить им свидание, я сейчас позвоню, распоряжусь, чтоб ребята вас впустили.
— Сделайте одолжение.
— Скажите, Александр Борисович, может, мне не стоит спрашивать, но… как с Западинским?
— Арестован. Находится в камере, Абушахмин — в бегах. Если что узнаете, сообщите, буду признателен.
— Вот это для меня хорошая новость. Я ждал вашего звонка, как договорились, но…
— Завтра встретимся, если не возражаете. Подъезжайте ко мне на Большую Дмитровку часикам к одиннадцати, договорились?
— Буду. Так езжайте, я позвоню…
— Вадим, — обратился Турецкий к Скляру, — у вас, как вы слышали, может состояться встреча с сестрой. Если хотите, с глазу на глаз. Мы вам мешать не будем. Видимо, и вам надо решить как-то ваши семейные дела?
— Я на это не рассчитывал. Но если можно?..
— Вы же слышали. Однако я хочу вас сразу предупредить: постарайтесь не злоупотреблять нашей некоторой снисходительностью к вам. Договорились?
— Я обещаю.
— Тогда поехали.
Турецкий убрал в сейф протокол допроса Вадима Скляра, спрятал в шкаф генеральский мундир и надел свой пиджак, переложив в него все бумажки из карманов и документы, накинул плащ и огляделся в поисках Грязнова. Был же вроде рядом. Куда пропал?
Выглянул в коридор. Грязнов прохаживался по ковровой дорожке и увлеченно беседовал с кем-то по мобильному телефону.
— Ты чего? — спросил, подходя ближе.
— Ехать надо, — сказал Турецкий.
— Ага, сейчас, — кивнул Грязнов и, отвернувшись, что-то сказал в трубку. Отключил аппарат, захлопнул крышку микрофона и убрал антенну.
— Я пообещал парню дать ему полчасика побеседовать с сестрой. Это на Кутузовском, Слава, помнишь?
— Ну, раз обещал, слово надо держать, — недовольно пробасил Грязнов. — Только ты смотри, не сорви и мое мероприятие.
Турецкий удивился, что Грязнов действительно выглядел абсолютно трезвым. Вот же организм! Ничто его не берет.
— Это вы с Костей — хиляки, а мне — как слону дробина!
— Звонил-то кому?
— Да понимаешь… — Глаза у Грязнова странно забегали. — Тут одна молодая дамочка очень интересуется, как работает МУР. Даже непонятно, чем он ее так сильно заинтересовал.
— Ну и ты…
— Обещал ее познакомить, так сказать, с общими принципами. Но — поподробнее.
— Что, прямо сегодня?
— Да ведь пока только теоретический курс. Всякому конкретному делу предшествует теория, разве не так?
— А я знаю эту дамочку? — хитро ухмыльнулся Турецкий.
— Ну-у… возможно, обратил внимание. Не уверен.
— Обратил, Славка. И видел, как у тебя фары вспыхнули. Хочу дать дружеский совет. Помню одного своего хорошего знакомого. У него тоже была знакомая — и очень хорошенькая, Танечкой, кажется, звали. Так вот, он, этот мой знакомый, умудрился все дело загубить именно своими теоретическими познаниями. Лекции ей читал, а Танечка мечтала поскорее перейти к практическим занятиям. Никого не напоминает?
— Не сыпь мне соль на рану! — почти зарычал Грязнов. — Насчет лекции, это я так формально выражаюсь. И болтать попусту тоже не собираюсь. Да она и не поймет ничего. Там интеллекту куда меньше, чем у одной моей знакомой младшей научной сотрудницы. Зато бюст лучше, а про попку и говорить нечего. Зачем ей интеллект при такой попке?
— И когда же ты решил начать с ней учебу?
— А вот как от тебя освобожусь. Так и начну сразу.
— Ну ты — гурман, Вячеслав Иванович.
— Нет, я просто соскучился. А дамочка говорит, что ждала моего звонка. Врет, конечно. А может, и нет, а? Ну давай, а то я с тобой теряю слишком много полезного времени…
— Она не слишком молода для тебя, Славка? — уязвил-таки Турецкий, ревниво наблюдая за грязновской озабоченностью.
— Если бы ты взглянул на нее поближе, то непременно заметил бы, что она очень давно не девочка. И ничего другого наверняка толком делать не умеет. И с этой работы ее скоро уволят. А я помогу ей пристроиться куда-нибудь к нам в архив, что ли. Чтоб было непыльно и под рукой находилась. Я не люблю сомнений, Саня, они делают мужиков вялыми и нерешительными. Бабы, я слышал, то же самое. Ну давай, давай, — заторопил он. — Встречаемся внизу.
И он на ходу снова достал свой мобильник. Видимо, и в самом деле жажда сильнее любых сомнений…
Сцена встречи осиротевших близких родственников не была душераздирающей.
Охранники, заранее предупрежденные Лаврухиным, впустили в дом, тактично удалились на кухню. Куда к ним минут десять спустя пришел и Турецкий. Грязнов не стал подниматься, он теперь пользовался каждой свободной минуткой, чтобы позвонить и продолжить заочный курс теории.
Так вот, буквально из первых же фраз, сказанных при встрече, Турецкий снова услышал о похищении, хотя Елена и пробовала маскировать свои оправдания по поводу отсутствия на похоронах отца разными причинами, включая проблемы безопасности.
— Вы-то ведь тоже в паричке и в окружении телохранителей прибыли, молодой человек, — напомнил Турецкий.
Он почувствовал, что его присутствие только затрудняет установление взаимопонимания между братом и сестрой, и решил предоставить им возможность побыть наедине друг с другом. Уходя, только заметил:
— Не ссорьтесь. Ведь увидитесь теперь нескоро. Да у вас и времени немного.
— А что, разве вы Вадьку увезете? — удивилась Елена.
— Разумеется, — жестко сказал Турецкий и, чтоб убрать лишние эмоции, добавил: — В тюрьму. Где он и будет находиться до суда и вынесения приговора. Лицо он давно совершеннолетнее, знал, на что шел, так что вопросы считаю излишними.
