Линда Фэйрстайн - Ничего хорошего
Мы с Майком не понимали, насколько важна информация, которую нам сообщил Джеффри. Мы дали ему успокоиться и закончили просмотр слайдов, а потом я заметила, что уже почти пять вечера. Когда мы вышли из комнаты, чтобы позвонить, Майк пожал плечами и спросил меня, что я думаю.
— Трудно сказать. Не могу придумать никого, кроме уборщиков, кто мог бы нам сообщить, давно ли нет на месте этих ключей. Но думаю, что лучше нам спрашивать об этом у каждого, с кем мы будем беседовать по этому делу на следующей неделе.
— Да, но смысл? Никто не вламывается в офис, чтобы украсть ключи от этого же офиса, верно? Это немного глупо, ты не находишь? И не похоже, что из квартиры что-то пропало, так?
— Возможно, убийца забрал ключи в качестве трофея или вроде того.
— Говорю тебе, не увлекайся ты этими телевизионными детективами, Куп. Ты слишком много читаешь про серийных убийц и веришь всему, что говорят в ФБР. Как думаешь, закончим с Догеном? — И он открыл дверь в комнату, чтобы позвать Джеффри.
Мы с Криви и Чэпменом проводили Джеффри Догена до парковки, расположенной неподалеку от входа в гостиницу.
— Вы с Джеммой когда-нибудь говорили о личной жизни? О мужчинах, с которыми она встречалась?
— Нет, что вы! Она не обсуждала со мной такие вещи.
— Полагаю, вам знакомо имя Уильяма Дитриха? Я хочу сказать, он же занимает высокий пост в «Минуите».
— На самом деле у меня были еще две причины узнать о нем, — нахмурился Доген. — Мне известно о его профессиональных трениях с Джеммой, и я слышал кое-что — разные слухи от коллег, которые не одобряли этого, — о его отношениях с Джеммой. Что-то о его финансовых проблемах и о машине, которую он так отчаянно хотел получить. Джемма всегда готова была помочь другу, которому не хватало денег. Материальные блага не имели для нее значения. Она выросла в бедной семье и, заработав много денег, была рада поделиться ими с ближними. Больше мне ничего не известно, но должен сказать, мне заранее не нравился этот Дитрих.
Теперь мы хотели придать разговору вид обычной беседы, и Майк спросил доктора, как Джемма развлекалась.
— Развлекалась? — переспросил Доген, будто не поняв этого слова. — Ну, об этом она думала чрезвычайно редко. То есть ей нравилось где-то бывать с друзьями, посмотреть хороший фильм или почитать что-нибудь интересное. Но Джемма очень серьезно относилась к любому занятию.
— А она никогда не говорила про бейсбол или что-то подобное? Не посещала стадион, чтобы развеяться? «Метс», «Янки», «Никс»?
— Я никогда не слышал, чтобы она хоть раз произнесла слово «бейсбол». Не могу представить, чтобы она посещала подобные матчи. Она терпеть не могла командные виды спорта.
Вопросы Майка напомнили мне о папке в квартире Джеммы, которую я видела, когда мы с Мерсером были там около недели назад. О папке, помеченной «Игры Мет».
— Джемма любила природу, — продолжал Доген. — Любила плавать на каноэ, подниматься на горы, совершать долгие пробежки, вот что делало ее счастливой. Но я ни разу не замечал, чтобы она интересовалась командным спортом. Тем более вашим американским бейсболом. Это слишком долгая игра, чтобы просто сидеть и смотреть. У нее бы не хватило терпения смотреть такую глупость.
Надо сделать себе пометку, что следует проверить ту папку и ее содержимое, подумала я. Или же легче просто решить, что этот разговор был напрасной тратой времени, поскольку Джеффри Доген ничего не знает о своей бывшей жене.
* * *Мы с Майком попрощались с Криви и Догеном и подошли к стойке регистрации. Портье передал мне записку с сообщением. Мерсер просил перезвонить ему в офис Сары Бреннер. Есть одна хорошая новость, сообщалось в записке, и одна плохая.
Мы поднялись по лестнице в нашу комнату. Я положила папку на стол и, сняв трубку, попросила оператора соединить меня с моим офисом в Нью-Йорке.
Ответила секретарша Сары и тут же перевела звонок начальнице.
— Сначала я сообщу тебе хорошую новость. В деле о нападении в Пресвитерианском госпитале наметился прорыв. Осведомитель вывел их на подозреваемого, и сейчас он в участке под арестом. Скажи Майку, что он был прав. Этот урод увидел на машине знак, что она принадлежит врачу, и сам проколол шину, решив, что сможет украсть рецепты на лекарства. А когда оказалось, что врач — женщина, он попытался заодно ее изнасиловать. Но этот тип не из нашего района. Его ничто не связывает с Медицинским центром Среднего Манхэттена. К сожалению, потерпевшая все еще при смерти. А Морин раз в день передает мне сообщения через начальника полиции. У нее все хорошо, так что отнесись к этому спокойней, все выяснишь, когда вернешься. Ну а теперь даю тебе Мерсера, он сообщит плохую новость.
Я слышала, как Уоллес что-то бормочет и напевает что-то из репертуара «Платтерс». Потом он взял у Сары трубку, и я услышала его бас:
— О да, он такой обма-а-анщ-и-и-к...
— Черт! Настоящий Джон Дюпре, встаньте, пожалуйста! Так что там за история, Мерсер?
— Прими во внимание, что Медицинский колледж в Тулейне закрыт до десяти утра, то есть они открылись всего час назад. Я только что оттуда. Единственный Джон Дюпре, которому их прославленное заведение выдавало диплом, кстати, с отличием, закончил сие образовательное учреждение... сейчас, сейчас... в тысяча девятьсот тридцать третьем году от рождества Христова. Тридцать девятый — это немножечко раньше, чем родился наш Дюпре, как мне кажется. И я готов поставить все свои деньги на твою идею о том, что какого-нибудь достойного чернокожего брата могли назвать в честь Джефферсона Дэвиса. А когда ты вернешь мне моего белого друга?
— Мы здесь закончили. Вылетаем завтра в полдень.
— Я встречу вас в «Кеннеди», тогда мы сможем поговорить по дороге. А сейчас Сара выписывает мне ордер на обыск кабинета Джона Дюпре. Я поеду прямо туда, потому что не хочу предупреждать его персонал. Я просто приду и скажу, что мне надо задать ему еще несколько вопросов о Джемме Доген. А пока Сара посмотрит статьи, где говорится о врачебной практике без лицензии. В ордере будут указаны все его дипломы, некоторые записи о пациентах, регистрационная книга. Возможно, мне повезет, и я найду что-нибудь, что укажет на его причастность к отравлению конфет или к нападению на Мо.
— Буду держать за тебя пальцы на удачу. Держи нас в курсе.
— Дай мне Чэпмена. Я должен сказать, что безумно по нему соскучился.
25
Пока Майк принимал душ и одевался, готовясь к банкету в честь конференции, я завернулась в халат с гербом, взяла телефон в постель, задрала ноги на спинку кровати и позвонила в Вашингтон Джоан Стаффорд. Я назвала оператору номер Джима Хэджвилла и не поверила своим ушам, когда наконец услышала в трубке голос подруги.
— Я ненавижу мелодрамы, но где ты пропадала в мой трудный час?
— Я перезвонила, как только получила твое сообщение. Дрю тоже пытался до тебя дозвониться, но...
— Думаю, больше он не будет даже пытаться. Когда он все-таки дозвонился, трубку снял Майк, и он наверняка решил, что я тут кручу роман с другим мужчиной. Джоан, ты должна мне помочь. Ты можешь точно вспомнить, когда Дрю сказал тебе, что хочет со мной познакомиться?
— Зачем ты вмешиваешь его в это дело об убийстве той женщины, Алекс? Ты просто слишком остро на все реагируешь. Ты должна раз и навсегда забыть, что тебе пришлось пережить с Джедом и его...
— Одно с другим никак не связано. Просто странно, сначала Дрю знакомится со мной, а через неделю я узнаю, что врач, чье убийство я расследую, оперировала его жену, которая скончалась на операционном столе. Как все это началось? Вот что я хочу выяснить.
Джоан помолчала, обдумывая ответ. Сейчас я ощущала себя скорее прокурором, ведущим допрос, нежели подругой, и мне очень не хватало возможности посмотреть ей прямо в глаза, чтобы решить, правду ли она говорит.
— Джоан?
— Я не пытаюсь юлить. Я просто смотрю в свой календарь. Помнишь благотворительный прием в храме Дендур в начале марта? Мы с Джимом как раз уходили, когда ты пришла. Ты стояла прямо перед саркофагом с мумией, которую привезли на выставку из Британского музея...
— И кто из нас выглядел лучше?
— Лично мне показалось, что мумия, но именно в этот момент Дрю сказал Джиму, что знает, кто ты и хочет поближе с тобой познакомиться. Так как мы уходили, я просила его позвонить нам и сообщить, когда свободен, чтобы я могла пригласить вас обоих к себе на вечеринку.
— И когда он тебе позвонил? Это тоже записано у тебя в календаре?
Снова молчание.
— Он не звонил тебе, пока не прочитал в газете объявление о смерти Джеммы Доген, да? И о том, что я веду это дело? За день или за два до той вечеринки, которую ты назначила независимо от него? И ты просто поставила еще один стул?
— Какая разница? Я-то уж точно ничего не знала об этом, Алекс. Но я не могу его винить за то, что ему стало любопытно узнать о враче, которая нанесла такой удар по его личной жизни. Я с тех пор много говорила с ним, и ты действительно ему очень нравишься.
