Фридрих Незнанский - Неделя длинных ножей
— Знаю это не хуже тебя, — понизив голос, сказал Леня. — Я им все это объяснил.
— Ты им объяснил, что они своим формальным подходом только подрывают инвестирование зарубежных финансовых средств в развитие российской рыночной экономики? — строго спросил Авдей Карлович.
— Сказал. Но ты же их знаешь… Они сразу заинтересовались, о какой сумме может идти речь.
— И что ты им ответил? — спросил Авдей Карлович. — Какая сумма их устраивает?
— Как всегда… — еще тише ответил Леня.
— По тарифу? — Авдей Карлович взглянул на часы. — Сволочи! Он у них так и не изменился? Все-таки был августовский кризис, то-се, нормальные люди давно все расценки и тарифы сбросили.
— Они об этом и слышать не хотят…
— Ну да, цены упали, но вашего брата, живоглотов и кровососов, за это время ничуть не убавилось… А только прибавилось! И все хотят по утрам кушать блины с черной икрой. Так уж вы привыкли. Ладно, скажи, через час они все получат. Но чтобы торги начались уже завтра с утра! Документы у тебя в порядке? Подобрал мне кого-нибудь для альтернативы?
— Обижаешь… А что, «Плеяда старз» тебя больше не устраивает?
— Опять «Плеяда»? Ты не боишься, что завтра какой-то щелкопер напишет в своей газетенке про некую подставную фирму, в которой работает супруга одного видного чиновника из Мосгоркомимущества? — хмыкнул Авдей Карлович. — Не слишком ли часто она выступает в торгах и конкурсах оппонентом «Бета-групп»?
— Не боюсь.
— Плохо, Леня, когда жадность сильнее страха… И опасно.
— Не пойму, что тебя не устраивает? — удивился собеседник. — Тебе нужен подставной конкурент, который бы тебе подыгрывал на торгах?
— В том-то и дело, что нужен… — вздохнул Авдей Карлович. — Был бы не нужен…
— И ты его имеешь. Других у меня нет.
— Да я не об этом… Скажи, ну как можно с вашим братом чиновником развивать честный бизнес в России?!
Собеседник скромно промолчал.
— Ладно… Сколько она запрашивает, твоя «Плеяда старз»? На остров в Средиземном море ей хватит?
— Пустяк. Десять процентов.
— Это по-божески, — согласился Авдей Карлович. — Наверняка только для своих. Всего-то на десяток собольих шуб. Значит, договорились… Сегодня вечером наша «Беточка» должна получить по факсу официальное приглашение на предстоящие завтра торги. Журналисты для начала потявкают, но ты, Леня, внимания не обращай. Скоро я им подброшу другую кость.
10
Отключив аппарат, Авдей Карлович прислушался. До кабинета донеслись чьи-то возбужденные голоса. Он нажал на кнопку устройства громкой связи.
— Слушаю, — отозвался Гена.
— Гена, в чем там дело? Что за шум?
— Дядя Джемал своих племянников выпроваживает, никак выпроводить не может… Возражают. Понравилось им тут.
— Я их понимаю… — сказал Авдей Карлович. — Поди плохо было?.. Наверно, им повторить хочется, как ты думаешь?
— Вы извините, но это все от безнаказанности, — нравоучительно сказал Гена. — Я понимаю, Джемал вам пока нужен, но надолго ли? Если хотите, сейчас подъедут ребята из моего «Аргуса» и помогут им побыстрее собраться, если что. Так что проблем не будет.
— Да уж… Слушай, а больше всего в этой службе им понравилось ее трахать, как ты думаешь?
— Не травите себя… — сказал Гена. — Вам нужно отдохнуть до вечера.
— А что? Хоросая дэвочка, слушай, ай какая хоросая, да? — Авдей Карлович неожиданно сымитировал кавказский акцент.
— Успокойтесь… — примирительно сказал Гена. — Ситуация под контролем. Джемал их уже усмирил. Все будет нормально.
— Я о другом. «Кадиллак» готов, как мы договаривались?
— Еще нет, но к назначенному часу все подготовим, можете не волноваться.
— Да что ты меня все успокаиваешь… Я сейчас спокоен, как никогда. Не забудь позвонить Григулису в «скорую». Чтобы машина была там рядом, и он держал в своей больнице свободную палату.
— Не беспокойтесь. Позвоню ему ровно в двадцать три тридцать, как мы договаривались.
— Ладно, — уже спокойнее сказал Авдей Карлович. — А как завтрашняя акция? Она хорошо подготовлена?
— Там давно все на мази… Случайностей не предвидится.
— Так. Оля тоже готова?
— Выясню… Ее привести к вам?
— Не сейчас. Можно и попозже. Когда освободимся наконец от племянников.
— Вы бы отдохнули с дороги, — сказал Гена. — Трудный вечер впереди.
Кажется, начинаю проявлять малодушие, сказал себе Авдей Карлович. Будто не решаюсь посмотреть ей в глаза. Или что-то сказать.
Он ходил некоторое время из угла в угол кабинета. Необходимы выдержка и собранность. Иначе… Словом, хорошо бы поспать с дороги.
Он прилег на кожаный диван, повернулся сначала лицом вниз, но ему послышался запах Олиных духов и ее тела. Он перевернулся на спину, потом вскочил и снова нажал кнопку громкой связи.
— Гена!
— Что случилось, Авдей Карлович? — встревоженно спросил Гена.
— Слушай, узнай, где это происходило… Ну, с Олей, где они это делали…
— Отдохните, Авдей Карлович, — сказал Гена. — Это было в ее комнате, это точно.
— Ладно… Я постараюсь немного заснуть, переключи на себя все телефоны.
И снова прилег на спину, но запах ее духов от этого ничуть не ослаб.
…Вечером, когда уже порядком стемнело, Оля вошла к нему в кабинет и остановилась в дверях, как никогда красивая и желанная, в его любимом вечернем платье, которое он ей недавно подарил. Авдей Карлович снова, как тогда в Швейцарии, почувствовал, как сдавило его сердце.
Она жалобно посмотрела на него, он протянул к ней руки, и она подбежала, прижалась, обняла, припав головой к груди. С минуту они стояли молча.
— Ты простишь меня? — шепотом спросила она, боясь поднять на него глаза.
— Да, да… Конечно, — он осторожно погладил ее по плечу, потом еще крепче прижал к себе.
— Ты сам виноват, — повторила она то, что он услышал от нее по телефону. — Почему не взял с собой? Ты же обещал! Я же просила тебя не оставлять меня одну!
— Да-да… Конечно. Я виноват, только я… — повторял он.
— Мы с тобой помирились, правда? — теперь она по-детски заглядывала ему в глаза.
— Да-да… — усердно кивал он, глядя на часы.
— Что с тобой? — отстранилась Оля. — Странный ты какой-то. Ты хоть здоров?
— Здоров, — кивнул он. — Хочешь, в знак примирения съездим куда-нибудь? Отметим…
— Съездим… — она пожала плечами. — Только что отмечать-то… Нет, если ты хочешь. А куда?
— Где ты всегда любила бывать… В «Метрополь», «Савой», куда хочешь.
— Хочу в «Савой»! — оживилась она. — Там кухня получше. Давно там не была… — она заискивающе заглядывала ему в глаза. — А после в «Метрополь», ладно?
Когда она увидела длинный и сверкающий никелем «кадиллак», она в восторге прижала ладонь к губам.
— Это твоя? Ты ее купил?
— Я тебе ее подарю, — сказал Авдей Карлович, стараясь не смотреть на Гену и Кощея, стоявших рядом. — Ко дню рождения.
Кощей, как всегда, сел за руль, Авдей Карлович сел рядом с Олей на заднее сиденье. Гена постоял какое-то время возле ворот, глядя вслед машине, потом вернулся в дом.
— Как здесь уютно… — она откинулась, отодвинула занавеску, попрыгала на диване, открыла бар. — Так и поедем? А ты не берешь с собой охрану? — спросила она, когда они отъехали уже достаточно далеко.
— Этих хачиков мы сегодня в шею погнали! — с чувством сказал Кощей, и его голос с трудом донесся через перегородку из пуленепробиваемого стекла, отделяющую его сиденье от остального салона. — Еще недовольны были! Спасибо, наши ребята еще не подъехали. А то бы им навешали… Только чего вам бояться, не понимаю?
— Да я и не боюсь… — она снова покачалась на кожаном сиденье. А потом взяла Авдея Карловича под руку и прижалась головой к его плечу.
В «Савое», на первый взгляд, мест не было, но там их уже ждал заказанный стол для двоих.
— Авдюша, ты заранее угадал, что я сюда захочу? — восторженно спросила Оля и еще теснее к нему прижалась.
Авдей Карлович сел и огляделся. Он здесь или не здесь? Тоже ведь любитель здешней кухни. И точно… От дальнего стола, за фонтаном, ему усиленно махал рукой, чтобы обратить на себя внимание, Эдик Семионский, собственной персоной. Он что-то кричал, но его заглушал небольшой оркестр, игравший что-то очень модное и танцевальное.
Эдик широко и радостно улыбнулся, когда Авдей Карлович наконец вяло ему ответил.
Он воспринял это как приглашение и тут же поспешно вскочил и направился к их столу. Сидевшие за его столом хорошо одетые господа и их полуобнаженные дамы кисло смотрели ему вслед. Похоже, Эдик даже не посчитал нужным что-то им объяснять.
Его гибкая, спортивная фигура стремительно пронеслась в тесноте между танцующими, и уже через считанные секунды он склонился, пожимая протянутую руку Авдея Карловича, одновременно поглядывая на Олю.
