Арне Даль - Мистериозо
— У нас крайне мало времени, — сказал Йельм, протискиваясь внутрь мимо хозяйки. Он не знал, стоит ли ему извиняться за то, что настало время пренебрегать условностями.
Квартира Лизы Хэгерблад была очень просторной: три большие комнаты с высокими потолками. Мебель относилась к тому стилю, который был последним писком моды в конце восьмидесятых годов — сочетание черного и белого, металлические детали, скошенные углы, асимметрия, легкий холодок нуворишей. Казалось, будто с той доброй поры время в этой квартире остановилось.
— Вы личный секретарь Альфа Рубена Винге, — начал Чавес. — Ясно как день, что вы знаете больше, чем сказали. Мы относимся с полным пониманием к тому, что вы не можете открывать секреты шефа при всей конторе. Но сейчас на кону стоит жизнь директора Винге, это совершенно точно. Через пару часов он будет убит.
— Ой! — взвизгнула секретарша. По-видимому, так у нее выражалось состояние максимального шока. — Белая швабра ничего об этом не говорила!
— Белая швабра пока ничего об этом не знает, — заверил ее Чавес. — Зато уже знает черная швабра. Краски сгустились, — не мог не добавить он.
— Ну же, — подхватил Йельм. — Она говорит с финским акцентом, ее зовут Аня, у нее светлые волосы и стрижка «паж», и именно с ней Альф Рубен Винге пропадает в своем любовном гнездышке по нескольку дней в месяц. Кто она?
— Я точно не знаю, — ответила Лиза Хэгерблад. — Я часто брала трубку, когда она звонила, но отъединялась сразу, как Альф Рубен отвечал ей. Я даже никогда не устраивала ни одной их встречи, хотя во всех прочих случаях этими вопросами занимаюсь я. А вы не разговаривали с Йоханнесом?
— Йоханнесом Лундом из Эссингена? Он ничего не знает, — сказал Чавес.
Лиза Хэгерблад рассмеялась.
— Как же! — ответила она. — Поскольку я предпочитаю иметь в качестве шефа Альфа Рубена, а не Йоханнеса, то для меня лучше будет все рассказать. Альф Рубен Винге и Йоханнес Лунд — это как отец и сын, и Альф Рубен уже назначил Йоханнеса своим преемником и завещал ему фирму. Если Альф Рубен умрет, дело перейдет к Йоханнесу, и тогда нас всех выгонят и заменят кем-нибудь помоложе.
— Знаете ли вы, встречался ли Лунд когда-нибудь с Аней?
— Я совершенно уверена, что да. У них часто бывали совместные ужины, и, насколько я знаю, они не всегда бывали чисто деловыми.
Чавес немедленно позвонил Хультину.
— Да? — отозвался тот.
— Где вы сейчас? — спросил Чавес.
— Мы возвращаемся к жене, чтобы проверить круг друзей. Прямо сейчас мы… (в трубке раздался треск) …в туннеле под Фредхэллем. Ты меня слышишь?
— Плохо. Разворачивайтесь и возвращайтесь к Лунду. Он наследует «Урбоинвест», повторяю: Йоханнес Лунд наследует «Урбоинвест» в случае смерти Альфа Рубена Винге. У него есть все основания молчать об Ане. Скорее всего, он отлично знает, кто она такая.
— Ясно, — протрещал в трубке голос Хультина. — Думаю, я уловил суть дела. Мы возвращаемся.
Едва Хультин закончил разговор, как его машина выехала из туннеля. Он вызвал Сёдерстедта, который ехал через две машины позади него, они свернули на Фредхэлльсмётет, снова вернулись в туннель и поехали на Фредхэлльский мост по направлению к Лилла Эссинген. Парочка смельчаков купалась у Фредхэлльских скал, где закатывающееся солнце уже начало окрашивать волны в красный цвет.
Но красоты озера Мэларен их не заинтересовали. Хотя они уже через несколько минут выскочили из туннеля, им показалось, что он бесконечный. В конце этого туннеля маячила тень человека по имени Йоран Андерсон, и сейчас там виднелась еще одна тень — тень Йоханнеса Лунда. Сёдерстедт, сидя за рулем машины, пытался удержаться на хвосте у бешено гнавшего Хультина. Он спрашивал себя, и даже с некоторой надеждой, не собирается ли Хультин снова применить свой коронный прием.
Лунд сидел у воды и курил. Синий комбинезон висел на садовых качелях. Они слегка покачивались, дымок, собиравшийся и тут же рассеивавшийся вокруг его крепкого затылка, создавал картину уюта и спокойствия.
Хультин схватился рукой за качели, когда они пошли в его сторону, и толкнул их. Йоханнес Лунд упал на свежескошенную траву и запачкал зеленым рукава своей белоснежной сорочки. Снова увидев полицейских, он не произнес ни слова, просто тихо поднялся на ноги. Теперь его взгляд стал другим. Он был готов защищать свое наследство зубами и когтями.
— Быстро, — спокойным голосом сказал Хультин. — Аня!
— Как я уже говорил, я ничего не знаю…
— Если Винге умрет, ты будешь привлечен как пособник в его убийстве. Сейчас у тебя есть самый последний шанс все рассказать. Иначе мы заберем тебя в полицию.
— У вас нет совершенно никаких доказательств, чтобы привлечь меня по этому делу, — негромко отозвался Лунд. Он осмотрел зеленые пятна на рукавах своей сорочки и затянулся сигариллой. — Я понятия не имею, кто такая Аня. А если я с ней когда-либо и виделся, то никто не потрудился представить ее мне.
— Ты уверен, что хочешь ответить именно так и тем усложнить дело? — спокойно спросил Хультин.
— А что? — дерзко сказал Лунд. — Хотите забрать меня в участок. Забирайте! Через какой-нибудь час меня освободят. А ваш драгоценный Альф Рубен Винге успеет умереть. Все это не имеет ко мне отношения.
— Ты не понял, — ответил Хультин и с размаху ударил его в правую бровь. — Поездка в отделение — это самая простая часть дела. А вот сложности начинаются прямо сейчас.
Йоханнес Лунд удивленно посмотрел на свою окровавленную руку, которой он только что ощупал лоб.
— Но как же это… — проговорил он. — Моя жена и дети смотрят на нас из окна.
— Им предстоит увидеть настоящее шоу, если ты сейчас же не назовешь нам фамилию Ани.
— А я-то думал, что грубость полицейских — это выдумки газетчиков, — сказал Лунд и тут же получил новый удар.
Его прижали к земле, и он запыхтел от негодования. Хультин наклонился к нему и спокойно произнес:
— Слишком многое сейчас поставлено на карту, чтобы я мог позволить себе любезничать. В ближайшие часы у нас есть шанс схватить самого серьезного серийного убийцу Швеции этого десятилетия. Или же он снова улизнет из наших сетей. Сегодня мы знаем, кому он собрался нанести свой смертельный удар. В другой раз мы этого не узнаем. И, как ты понимаешь, я не собираюсь дать осуществиться твоим карьерным планам. Ты рассматриваешь этого убийцу лишь как внезапно появившийся инструмент, позволяющий тебе взять власть в «Урбоинвесте». Я даже где-то могу тебя понять. Но если сейчас ты не выжмешь из себя все, что знаешь об Ане, тебе действительно не поздоровится. Все очень просто.
— У нее какая-то финская фамилия, — прошипел Лунд. — Парккила, Парикка, Парлиика. Что-то в этом роде. Она живет в Сёдере. Это все, что я знаю.
— Это ее дом стал их любовным гнездышком?
— Понятия не имею, клянусь!
— А какие-нибудь групповые секс-оргии, в которых ты и твои случайные знакомые принимали участие? — с дьявольской ухмылкой спросил Хультин.
— Ради всего святого! — завопил Лунд.
— Она проститутка? Девушка по вызову?
— Нет. Не думаю. Не похоже. Она совсем другая. Немного застенчивая.
— Спасибо за сотрудничество, — ответил Хультин и выпрямился. — Если выяснится, что вы дали нам ложную информацию, мы вернемся, чтобы продолжить этот разговор. Хотите что-нибудь изменить или добавить?
— Идите ко всем чертям!
— Что ж, и на этом спасибо, — ответил Хультин и ушел вместе с Сёдерстедтом. — Парккила, Парикка, Парлиика, — повторял он, идя к машине. — Что наиболее вероятно?
— Парккила и Парикка — это нормальные фамилии, — объяснил Сёдерстедт. — Парлиика звучит странно.
— Попробуй разыскать Аню Парккила или Аню Парикка в Сёдермальме, — сказал Хультин. — А затем и всех других людей с фамилиями Парккила или Парикка во всем Стокгольме и окрестностях.
Сёдерстедт набрал номер справочной. Нашлась Аня Парикка, проживающая на Бундегатан в районе Сёдермальм, но не нашлось никакой Ани Парккила. Кроме того, обнаружились еще шесть человек с фамилией Парикка: трое с начальным номером 08, два с номером 018 и один с номером 0175. Сёдерстедт с раздражением занес их в свою записную книжку.
— А что означает номер 0175? — спросил он.
— Халльставик-Римбо, — ответил голос телефонистки, а затем она продиктовала ему полный адрес в Римбо. Он оказался последним.
— Спасибо, — поблагодарил Сёдерстедт и тут же набрал номер Ани Парикка на Бундегатан. Никакого ответа.
— Аня Парикка, — сказал Сёдерстедт Хультину, который ждал у своей машины. — Никто не подходит к телефону.
— Я съезжу туда, — ответил Хультин, прыгая в машину. — Сколько остальных? — выкрикнул он из открытого окна, сдавая задним ходом.
— Шестеро с фамилией Парикка. Трое в Стокгольме и пригородах, два в Уппсале, один в Халльставик-Римбо.
