Алексей Суконкин - Суконкин Алексей
— Руку! — крикнул Иван. — Руку держи!
Роман ухватил Лимона за запястье и, выворачивая сустав, причиняя при этом Лимону сильную боль, завернул одну его руку за спину. Свободной рукой Роман ударом браслета по запястью застегнул его так, насколько хватило сил. Вторую руку застегнуть проблем особых не составило. Бандит взвыл:
— Больно!
Роман, чувствуя, что в этот момент на него смотрит с надеждой маленькая девочка, локтем ударил Лимона по почкам
— Заткнись! Или пристрелю, ты меня знаешь…
— Тоже мне, ротвейлер гребаный, — добавил Иван, не расслышавший одну из последних фраз Лимона.
Лимон заткнулся. Иван потирал разбитый палец.
— Подъезд! — указал Роман, но Иван махнул рукой. Наличие или отсутствие сообщников сейчас не имело никакого значения. Вымогатель был пойман. С поличным. С обличающими его разговорами, записанными на два диктофона. А если кто-то сейчас и стоял в подъезде, то Фемида не признает его соучастником.
Парни поднялись с пола. Пока Иван по рации вызывал опергруппу, Роман подошел к Катюшке:
— Вот видишь, мы его поймали. Сейчас мы его отведем в тюрьму, а потом поймаем и других. Больше не будешь бояться?
Катя молча кивнула.
Таня села на кухне на стул и разревелась. Дочка стояла возле нее и тихо просила не плакать. Иван подошел к Тане и попросил её:
— Не плачь. Все кончилось…
— Что сейчас будет? Ведь их много.
— Они сейчас все по норам сидят. Никто не посмеет тебе мстить. К тому же я всегда рядом. Если я буду тебе нужен, звони на мой мобильник. Мне лишний раз пообщаться с эти уродами только в удовольствие…
Из дальней комнаты выглянул отец Тани, ничего не говоря, посмотрел на оперов и вернулся обратно. Лимон так и пролежал до приезда следователя и оперов.
— Кто это? — спросил Вадим, бесцеремонно приподнимая голову Лимона за волосы. — О, Лимон! Хорошо жить захотелось?
После проведения всех процессуальных действий, Лимона притащили в кабинет, и пока он не очухался, решили выпотрошить из него как можно больше информации. Запястья бандита были в крови — Роман, после разговора с перепуганной девочкой, не удержался и постарался причинить бандиту как можно больше страданий. Лимона усадили на стул и перво-наперво дали прослушать одну из кассет, которую еще не оформили как вещдок.
— Ну, что скажешь? — спросил Иван.
— А что говорить? — Лимон смотрел на оперов загнанным взглядом, помня указания Фиксы «не попадать под шестой отдел».
— Как ты понимаешь, доказательств, чтобы упрятать тебя на много лет, у нас предостаточно. Тебя можно даже на суд не возить. И так все предельно ясно и понятно.
— О чем тогда говорить?
— О сроке. Сколько ты потянешь? Двенадцать лет возьмешь?
Лимон испуганно завертел головой. Ему гнали туфту, но он в это верил.
— Твой срок от пяти до двенадцати лет. Но даже не надейся, что получишь по минимуму. Минимум надо заработать!
— Я сдавать никого не буду, — догадался, о чем пойдет речь, бандит.
— Все так вначале говорят, — усмехнулся Иван. — А потом задумываются. Когда мы таким, как ты, все факты под нос преподносим…
— Я не сука, и сдавать своих пацанов не собираюсь.
— Двенадцать лет — не срок! — засмеялся по блатному, давя на сознание допрашиваемого, Иван. — Когда выйдешь, если конечно доживешь, тебе сколько лет будет? Тридцать семь? И на что ты будешь способен? Где ты найдешь себе работу, квартиру, хорошую женщину? Твои друзья за двенадцать лет тебя уже забудут, а скорее всего, мы и их всех пересажаем! А кому нужен будет высохший туберкулезник? Сейчас во всех зонах зверствует туберкулез! Если и не сдохнешь, от болезни, то уж точно перестанешь быть полноценным человеком…
— А твоя Люська пойдет ложиться под твоих же корешей, — поддакнул Женя, намекая на сожительницу Лимона, бывшую пару лет назад мисс города.
— Ладно, говорить нам с тобой не о чем, вали в камеру и жди суда и свои двенадцать лет, — сказал Иван.
Женя толкнул его, вставай, мол, но Лимон ухватился за стул:
— Подождите. Я не хочу на двенадцать лет.
— Будет разговор? — коротко спросили его.
— О чем?
— О Фиксе! О чем же еще?
Видно было, что бандит колеблется. Одно дело какие-то абстрактные понятия о воровской чести и совсем другое — реальные годы отсидки. Иван, оценивая психологическое состояние Лимона, решил, что уже пора начинать обработку:
— И сколько ты с этих трехсот или четырехсот баксов имел бы? Ответь мне в начале на этот вопрос.
— Мне Фикса сказал, что я на машине через месяц ездить буду.
— А деньги он тебе давал?
— Давал. Всего за все время штуку баксов. Он говорил, что я столько буду получать раз в неделю.
— Чего-то обмельчала получка, — усмехнулся Женя. — В начале девяностых бандиты столько в час имели…
Лимон вопросительно посмотрел на Женю. Тот утвердительно кивнул:
— Фикса имеет тридцать-сорок штук со всех коммерсантов. Две тысячи он отослал на Владивостокский и Уссурийский централы, пятерку отдал Трофиму, трешку Джеку, а остальное положил себе в карман. Ты для него никто. Пешка. Тебя посадят, Фикса себе найдет другого лимона. Это ты понимаешь или нет?
— А что я должен понимать?
— Понимать то, что такими, как ты, Фикса себе сколотит состояние, подставляя под удар не свою голову, а именно таких дебилов как ты. Это справедливо? Фикса знал, что Таня написала заявление в милицию. Он знал, что такими делами занимается шестой отдел, но все равно послал тебя, понадеявшись, что мы лохонемся. А жадность фраера сгубила. Это хоть ты понял?
— И что вам от меня надо?
— Как что? Полную раскладку проводимых Фиксой мероприятий. Чем занимается, что ест, с кем спит, и так далее по порядку поступающих от нас вопросов.
— Хорошо, я расскажу. Только я хочу задать вам один вопрос. Можно?
Опера пожали плечами. Иван кивнул:
— Валяй!
— Вот с вами был пацан из «Кобры»…
— Ну и что? Это наш свидетель. Закон не воспрещает.
— Вы с «кобровцами» дружите, а они наркотой торгуют. Фикса мне сказал, что вы их в этом деле прикрываете. Где справедливость?
Опера переглянулись. Иван спросил:
— Кто именно торгует?
— Я не знаю. Это мне Фикса это как-то говорил. Вы у наркоманов наркоту отбираете, а потом Серому через «Кобру» и продаете.
— Подожди, какую наркоту? — развел руками Иван. — У каких наркоманов мы ее отбираем?
— Ну, разную наркоту. Героин там, эфедрин…
— А у кого отбираем-то?
— Вы сами разбирайтесь. Я просто спросил, где справедливость… За спрос не бьют.
— Разберемся, — сказал Иван. — Что-то я ничего не понимаю.
Вадим и Иван вышли из кабинета в коридор. Иван сказал:
— Я неделю назад уже слышал такое от блатных. Они угорали: мол, шестой отдел на наркоте бабки делает.
— Я тоже подобное уже слышал недавно. Причем говорят и при этом так уверенно и нагло в глаза смотрят. Явно не спроста.
— Когда суд у Уткиной?
— Через неделю. А что?
— Подожди, — Иван несколько мгновений смотрел куда-то вдоль коридора, но недодуманная мысль ускользнула от него. — Что-то чувствую знакомое, я привязать к чему-нибудь пока не могу.
— Ладно, подумаешь об этом на досуге. Пошли Лимона колоть.
Опера вошли в кабинет. Лимон уже рассказывал Сорокину подробности жизни Фиксы…
Фикса, не дождавшись к назначенному времени Лимона, набрался смелости и позвонил в дежурную часть. Там ему сказали, что гражданин Лимонов находится в ИВС. Фикса схватился за голову и хотел, было ехать к Тане на разборку, но вовремя передумал — разум взял верх над эмоциями. Своим парням он объяснил коротко:
— Дурак этот Лимон, что попался. Вот теперь, как хочет, так пусть и выкручивается! Я ведь вам сто раз говорил, что нужно все делать осторожно! Если есть подозрение на опасность — лучше отступить и вернуться в другой раз, когда будет благоприятная обстановка…
Пацаны хмуро смотрели на своего предводителя, но ничего ему не говорили. Дурак тот Лимон! Ведь ему говорили…
Иван после допроса Лимона поехал к Чифу, которого он застал под машиной. Чиф сам ремонтировал свою машину.
— Здорово, начальник! — Чиф выбрался из-под машины и протянул промасленную руку.
Иван поприветствовал его и пожал руку за запястье.
— Чем занимаешься? — спросил опер.
— Да вот, решил снова машинами заняться, как в старые, добрые времена.
— А что, блатная жизнь заела?
— Не заела, но сейчас Фикса на положении, а у меня с ним, как ты знаешь, некоторые противоречия.
— Что, решил открыть автосервис?
— Да. Надоело жить и дрожать от страха, когда же вы меня посадите.
— Тоже верно.
Они помолчали. Иван заглянул в салон. Там все было разобрано: видимо, Чиф занялся своей машиной серьезно.
