Честер Хаймз - И в сердце нож. На игле. Белое золото, черная смерть
Бары и закусочные отгородились от улицы спущенными жалюзи. На вывесках у входа в кинотеатр из огромных револьверов перестреливались кровожадного вида гангстеры, а перед кинотеатром, подставив шоколадные спицы под струю бьющей из пожарного крана ледяной воды, визжали ребятишки в набедренных повязках.
Гробовщик оставил собаку в машине, и теперь она высунула голову наружу и, тяжело дыша от жары, озиралась по сторонам. Вокруг «плимута» посмотреть на громадного зверя собралась небольшая толпа. Несмотря на то что собака была в наморднике, зеваки держались от нее на почтительном расстоянии.
Какой-то мальчуган поднял на руки свою дворняжку, чтобы та полюбовалась на большую собаку, однако зрелище это удовольствия дворняжке не доставило.
Серого же «бьюика» видно не было.
Малыш Блэки покачал головой:
— Наверное, уехали.
Где-то внизу, в баре, заиграла пластинка. На грязном окне жужжала большая навозная муха.
— Значит, говоришь, ты их не разглядел? — снова спросил Гробовщик, стараясь скрыть разочарование.
— Толком нет, — признался Малыш. — Эти двое — самые обыкновенные уголовники. Один, если мне не изменяет память, — тощий, с белым, болезненным лицом, судя по лицу, наркоман. Другой — толстый, светлый, скорее швед какой-нибудь, чем итальяшка. Оба в соломенных шляпах и в дымчатых очках. Знаешь их?
— Похоже, это те самые ублюдки, что стукнули меня и подстрелили Могильщика.
Малыш Блэки прищелкнул языком.
— Бедняга Могильщик. Думаешь, выживет?
В голосе Малыша сочувствия не было, но не потому, что он Могильщика недолюбливал; наоборот, Могильщик был ему симпатичен; просто, как и всякий немолодой уже человек, Блэки радовался, что умирает не он, а кто-то другой.
Гробовщик все это хорошо понимал.
— Пока трудно сказать, — буркнул он.
— Жаль, что ничем не могу тебе помочь, старина. Девица была модно одета, в светло-зеленом костюме…
— Я ее знаю.
— Больше я ничего не заметил.
— Спасибо, в таких случаях важна любая мелочь. А самого Мизинца ты не видел?
— Последние несколько дней — нет. Что от него хотят эти уголовники?
— То же, что и от меня.
Малыш Блэки мельком взглянул на Гробовщика.
— Не повезло этому орангутангу, — сказал он. — Если б не кожа, Мизинцу на ринге не было бы равных.
— А что у него с кожей? — рассеянно спросил Гробовщик. В этот момент он думал о жене управляющего — ему в голову вдруг пришла одна идея.
— Синяки на теле остаются — вот что, — ответил Малыш. — Пальцем ткнешь — уже синяк. Посмотреть на него на ринге — живого места нет, а на самом деле — как огурчик. Помню, остановил как-то судья бой, а Мизинец даже не…
— У меня мало времени, Малыш, — перебил его Гробовщик. — Не подскажешь, где его можно найти?
Блэки почесал свою лоснящуюся от пота лысину.
— Где-то на Риверсайд-драйв у него, кажется, берлога есть.
— Знаю, но ведь сейчас он в бегах.
— Правда? Тогда ничем не могу помочь. — Малыш прищурился и испытующе посмотрел на Гробовщика: — Тебя, значит, ни о чем спрашивать нельзя, да?
— Не в том дело, Малыш, — сказал Гробовщик. — Просто у меня сейчас времени нет.
— Я слышал, что у него где-то в Бронксе тетка живет, — помолчав, сказал Малыш. — По кличке Небесная. Когда-нибудь слышал о такой?
Гробовщик задумался:
— Имя знакомое. Слышать-то слышал, а вот встречаться не приходилось.
— Много потерял: говорят, она родилась в один год с Колумбом. Целительница. И содержит притон.
— Наркотики?
— Героин.
В раскалывающейся от боли голове мысли бегали, точно муравьи на раскаленной сковороде. «Все в этом деле начинается и кончается героином», — подумалось Гробовщику.
— И где же она ворожит? В собственном храме?
— Чего не знаю, того не знаю. — Малыш Блэки покачал головой. — По словам Мизинца, денег у нее куры не клюют, но ему она каждый цент считает. Наверняка есть у нее какой-то шалман.
— А где, не в курсе?
— Где-то в этих краях, надо полагать.
— Легко сказать «в этих краях» — весь же Бронкс не обойдешь!
Малыш Блэки решил наконец расстаться со своей сигарой. Он выплюнул окурок на пол и стал выковыривать табак, забившийся между редких, кривых зубов.
— Ее адрес Папаша может знать, — сказал он после паузы. — Знаешь такого? И где его найти тоже знаешь?
— Да, — сказал Гробовщик, направляясь к двери. — Пока.
— Только не говори ему, что это я тебя надоумил.
— Не скажу.
Все это время Малыш Блэки незаметно разглядывал своего гостя. От его умных старых глаз ничего не могло скрыться — ни револьверы, ни дубинка. «Дело пахнет керосином», — решил он.
Когда Гробовщик уже вышел на лестницу, Малыш окликнул его:
— Постой. У тебя на рубашке кровь.
Его подмывало спросить, чья это кровь, но задавать такой вопрос впрямую было рискованно.
Гробовщик даже не взглянул на рубашку.
— Да, — сказал он не останавливаясь и не оборачиваясь. — То ли еще будет.
Глава 17
Марихуана, в отличие от опиума и кокаина, вызывает бешеный аппетит.
Небесная только что разговаривала с Папашей, и после его рассказа об очередной бредовой идее Мизинца ей вдруг безумно захотелось съесть что-нибудь такое, чего она никогда раньше не пробовала. Она так проголодалась, что была совершенно не в состоянии думать, не могла представить себе, что еще выкинул этот тип.
Спустя двадцать пять минут она вышла из машины у входа в маленький грязный ресторанчик под вывеской «Домашняя кухня», где у нее был знакомый повар. Ресторан находился за магазином, где, если верить рекламе, можно было приобрести «ДАРЫ МОРЯ — ВОСТОЧНЫЕ СЛАДОСТИ».
Небесная заказала полдюжины сырых устриц в раковинах, бутылку черной патоки, три сырых яйца и стакан простокваши.
Хозяйке ресторана, толстой высокой негритянке, пришлось, чтобы выполнить ее заказ, посылать официанта в «Восточные сладости». Она стояла перед столиком Небесной и смотрела, как та поливает патокой устрицы и смешивает сырые яйца с простоквашей.
— Если б я тебя не знала, дорогая, — сказала хозяйка ресторана, — я бы решила, что ты залетела.
— Верно, залетела — только в другом смысле, — сказала Небесная, а про себя подумала: «Так далеко, как я, еще никто не залетал».
Вдруг она вскочила и, вылетев пулей из ресторана, побежала по дорожке к ограде, где ее вырвало. Вырвало чем-то таким, чего не стали бы нюхать даже самые голодные собаки. Вернувшись, она заказала жареного цыпленка.
— Я же говорю, залетела, — сказала толстуха негритянка.
Покончив с цыпленком, Небесная отодвинулась от стола и раскрыла свою черную вышитую бисером сумочку. Помимо косметики в сумке лежали бумажник с пятью стодолларовыми, тремя десятидолларовыми и двумя однодолларовыми кредитками, горсть гремящей на дне мелочи, трубка и кисет с марихуаной, брелок с тринадцатью ключами, стрелявший пулями «дум-дум» револьвер 38-го калибра с отпиленным дулом, в виде совы, длиной всего в один дюйм; острый как бритва нож с костяной ручкой, колода гадальных карт с надписью: «Небесная — целительница», три пахнувших лавандой носовых платка с вышитыми на нем инициалами, три французские заколки, похожие на миниатюрные бусы из медвежьих зубов, фотография негра с прилизанными волосами и лошадиными зубами, с надписью: «Чуче от Хучи» и подделанный значок заместителя шерифа.
«Теперь я даже не шлюха, — с горечью проговорила она. — Я — никто».
Она не думала ни о Святом, ни о взорванном сейфе, ни о том, что у нее нет больше дома. Она была слишком стара, чтобы горевать.
Время — вот что тревожило ее больше всего. Дорога была каждая минута. «Либо я в самое ближайшее время отправлюсь на тот свет, либо за решетку, — подумала она. — Если легавые еще не опознали пробитый пулями „линкольн“, то вот-вот опознают. Если до утра я не добьюсь успеха, будет поздно. До начала следующего дня необходимо исчезнуть отсюда».
После разговора с вежливой дамой из Общества защиты животных Небесная догадалась, что сыщик, который забрал собаку, ищет Малыша. Она же, наоборот, искала Малыша в надежде найти собаку.
На очереди был визит к Малышу Блэки.
Она наняла старый «меркьюри», принадлежавший бандитского вида негру, который занимался частным извозом без лицензии. Это был тощий, долговязый парень, с подвижным, нервным лицом, какой-то черно-бурой кожей и живыми красными глазами. Он курил марихуану, а потому, по мнению Небесной, заслуживал всяческого доверия.
Когда она вышла из ресторана и села на заднее сиденье, долговязый, накурившись травки, мирно посапывал за рулем.
— Развернись и поезжай в сторону Леннокса, — распорядилась Небесная.
Долговязый отжал сцепление и мастерски развернулся прямо из правого ряда.
