Андрей Иванов - Золотой интеллект
— Это главное.
Милиционер и артист направились в буфет. Волкову уже доводилось бывать здесь, однако он поймал себя на мысли, что без провожатого легко заблудился бы в бесконечных коридорах телецентра. В буфете было безлюдно. За одним из столиков сидел ведущий новостей, чье лицо было знакомо оперативнику с детства. Тот задумчиво смотрел на стоявшую перед ним стопку водки. Судя по мутным глазам и покрасневшему лицу, предстоящая порция была для ведущего новостей не первой. Подойдя к стойке, Волков и Зверев заказали по чашке кофе.
— С вашего позволения, выпью рюмку коньяку, — сказал Зверев.
— Пожалуйста, — согласился Волков.
— Вы не составите компанию?
— Спасибо, в другой раз.
Собеседники расположились за угловым столиком.
— Скажите, Сергей, вы давно знали Самойлова? — спросил оперативник.
— Я познакомился с ним, когда начал работать в «Золотом интеллекте».
— Когда это случилось?
Ведущий телеигры задумался.
— В начале весны, — произнес он. — Кажется, в конце марта.
— Каковы были ваши отношения?
— Можно сказать, приятельские. Мы как-то сразу почувствовали, так сказать... родство душ.
— В чем это выражалось?
Зверев сделал глоток коньяку.
— Дело в том, — произнес артист, — что он, так же как и я, понимал толк в женщинах. Случалось, мы устраивали у него вечеринки вчетвером. С девушками, как правило, знакомился я, мне это делать было сподручней. Все-таки я на сцене, так сказать, в центре внимания. Но Леша умело поддерживал компанию.
— Как часто вы вместе проводили свободное время?
— К сожалению, не слишком часто. После выхода телеигры, меня стали часто приглашать в качестве ведущего в клубы и на концерты. Свободного времени оставалось мало. У меня и сегодня через два часа вечеринка в «Полюсе». Хотите сходить?
— Спасибо. Значит, несмотря на родство душ, встречались вы не часто?
— Да. К тому же в последнее время у Леши появилась новая приятельница, которую он никому не показывал, но с которой постоянно встречался.
— Откуда вам это известно?
— Несколько раз видел ее в его машине. Симпатичная дамочка.
— А почему он ее никому не показывал?
— Чужая душа потемки. — Зверев пожал плечами, сделал глоток из рюмки и вынул из пачки сигарету.
— Я думаю, то, что случилось с ним, не было случайностью, — произнес он, закуривая.
— Почему вы так считаете?
— Каждый раз, садясь в его машину, я давал себе слово, что делаю это последний раз в жизни.
— Отчего же?
— Вы бы видели, как он гонял! Изображал из себя Шумахера. От него и машины, и пешеходы в сторону шарахались. Я всегда ему говорил: «Леша, не спеши. Тише едешь, дальше будешь». Но для него быстрая езда была как наркотик.
— Зверев допил коньяк. — Вот и доездился, — вздохнул он.
В аппаратной в это время Дукалис разговаривал с режиссером Никитой Корольковым.
— Никита Васильевич, что вы можете сказать о Самойлове? — спросил оперативник.
— Честно говоря, ничего особенного.
— И все-таки.
— У меня, как у режиссера, к нему претензий не было. Парень толковый, знал свое дело. По сравнению со своими коллегами он был куда профессиональнее. А главное...
— Что?
— Знаете, в этом ремесле имеется профессиональная болезнь.
— Какая?
Корольков вздохнул:
— Такая же, как и у светорежиссеров. Любят выпить. И зачастую на работе.
— А Самойлов?
— Я его ни разу пьяным не видел. Конечно, он выпивал, но не во время работы.
— Как по-вашему, у Самойлова могли быть враги?
— Чего не знаю, того не знаю.
— А материальные проблемы?
— Черт его знает. Хотя... — Корольков задумался. — Один раз я случайно услышал его разговор со Спасским.
— С вашим продюсером?
— Да, с Евгением Спасским. Они разговаривали в коридоре, за углом. Я шел из аппаратной и услышал, о чем они говорили. Речь шла о деньгах, точнее, о зарплате.
— О чьей зарплате?
— Разумеется, Самойлова. Понимаете, вечный конфликт продюсера и тех, кто на него работает. Самойлов в очередной раз требовал повышения гонорара, а Спасский, естественно, уверял, что денег на это у него нет.
— Вы давно знаете Спасского?
— Около трех лет. До этого у нас уже был один совместный проект, правда, не столь удачный. Женя талантливый человек. Он умеет разговаривать с людьми. Знает, как находить деньги. Правда, последнее время у него возникли трудности...
— Какие?
— Видите ли... Насколько мне известно, он стал тратить больше, чем зарабатывал.
— Играл?
— Нет, Женя не любит играть.
— На что же у него уходят деньги?
— Как говорится, «шерше ля фам». Год назад он сошелся с одной мадам, которая буквально выдаивает из него все до последней копейки. При своей немаленькой зарплате Женя, насколько мне известно, уже залез в серьезные долги. — Корольков посмотрел в глаза Дукалису. — Но это между нами.
— Спасский сейчас на студии? — спросил оперативник.
— Его нет здесь второй день. Звонил, сказал, что приболел.
— Вы не могли бы дать мне его телефон?
— Конечно.
Корольков достал карманную визитницу.
— Вот его визитка. А вот моя. Возьмите.
— Вот вам моя. — Дукалис протянул карточку режиссеру. — И еще один вопрос.
— Я слушаю.
— Скажите, а у вас не было разногласий со Спасским по поводу зарплаты?
Корольков улыбнулся:
— Меня моя зарплата устраивает.
7
Евгений Спасский жил в центре города, окна его квартиры выходили на Итальянскую улицу. По утрам, завтракая на кухне, продюсер любил смотреть, как в сквере напротив кинотеатра «Аврора» прогуливаются мамаши с детьми и собачники со своими товарищами. Спасский не признавал растворимый кофе. Продюсер всегда покупал молотый и варил его на медленном огне. Кофе он пил много, поэтому в квартире стоял устойчивый ароматный запах. В то утро, выйдя на кухню, Спасский обнаружил, что запас молотого допинга иссяк, осталось едва на одну чашку. Продюсер заметил это еще вчера, но, зайдя вечером в магазин, забыл купить любимый продукт. Отругав себя за забывчивость, Спасский высыпал остатки кофе в джезву, залил водой и поставил на огонь. Полчаса назад ему позвонил Ларин. Оперативник договорился, что заедет поговорить о Самойлове. Спасский не спеша допил кофе, прошел в комнату и вышел на балкон. Августовское солнце ласкало лежавшую внизу улицу. Продюсер закурил. Откуда- то снизу из окна доносилась веселая музыка. Раздался звонок в дверь. Спасский вышел в коридор и открыл замок. На пороге стоял Ларин.
— Здравствуйте, — сказал оперативник. — Капитан Ларин Андрей Васильевич. Уголовный розыск.
— Спасский Евгений Львович, — представился продюсер. — Проходите, пожалуйста.
Собеседники прошли в гостиную. Тяжелая мебель заполняла большую часть пространства. На стенах висели картины в массивных рамах. На полке шкафа за стеклянной дверцей Ларин увидел коллекцию солдатиков.
— Это моя слабость, — объяснил Спасский. — С детства увлекаюсь солдатиками.
— Сами отливаете? — спросил оперативник.
— Совершенно верно.
— Из олова?
Продюсер улыбнулся.
— Олово слишком мягкий материал, — сказал он. — Использую свинец.
Присаживайтесь.
Спасский указал рукой на кресло. Собеседники расположились в креслах напротив друг друга.
— Хотите чаю? — спросил продюсер. — Кофе, к сожалению, нет. Кончился.
Прямо перед вашим приходом.
— Нет, спасибо.
— Может, коньяку?
— Спасибо, с утра не пью. Тем более на работе. Евгений Львович, давайте поговорим об Алексее Самойлове.
Спасский вздохнул:
— Жалко парня. Толковый был работник.
— Как вы считаете, мог быть кто-то заинтересован в его смерти?
— А почему вы не считаете, что его смерть — несчастный случай?
— Видите ли, Евгений Львович, в осмотренной нами машине Самойлова мы обнаружили перерезанные тормозные шланги.
— Что вы говорите!
— Тот, кто это сделал, знал о пристрастии Самойлова к быстрой езде.
— Вот оно что... — Спасский задумался. — Да, Леша любил прокатиться с ветерком, — произнес он. — Очень любил. Знаете, как-то раз я попросил его подбросить меня до дома. У меня машина была в ремонте. Так он меня так прокатил, что сердце в пятки ушло. Сам-то я езжу медленно, правил не нарушаю. В молодости, правда, тоже любил погонять. Но после того как пару раз попал в аварию, навсегда завязал с этим делом. Может, все-таки коньяку?
В глазах Спасского появился хитрый блеск.
— Спасибо, Евгений Львович, — отказался Ларин.
— Да, понимаю. Служба есть служба. На чем я остановился?
— На аварии, которую вы пережили.
— Да-да. Вы знаете, это было ужасно. Я ехал по площади Мужества в районе, где ее пересекают трамвайные пути. Представляете себе это место?
