Фридрих Незнанский - Смертельный лабиринт
— Да, я так и думаю сделать. — Климов пожал плечами.
— Ну раз так, тогда я пошел.
— Нет, ну погодите! Если у вас есть какие-то дельные мысли, почему не высказать?
— Да это не мысли, а так… Вот смотрите. Новый, стало быть, год. Человек мчится домой. Это если домой — тоже надо знать. И вдруг останавливается почти у дома. Ну не совсем почти, но недалеко, вы сами видели — на машине меньше десяти минут. И это при интенсивном уличном транспорте. А ночью какой транспорт? Значит, остановился. Почему? Кто его остановил, когда человек торопится? Там, между прочим, я говорил, возле места, где лежал труп, в снегу были следы женских сапожек. И она стояла, наверное, не одну минуту, то есть не проходила мимо, а именно стояла. Может, ждала. И может, именно его. Не знаю. Но он остановился, открыл дверь, после чего был убит двумя выстрелами в голову, верно? Причем одна пуля прошла почти по касательной, а вторая угодила точно в висок. А если учесть, что ночь, там темно — девочка-свидетельница даже и не поняла, что человек лежит, она мне про мешок говорила, который на тротуар выбросили, вот, — то я бы сказал, что стрелял профессионал. В женских сапожках? Много вы таких видели?
— Интересно, — заметил Климов. — И что же вы сами по этому поводу можете мне подсказать? Я, честно говоря, буду очень вам, Сергей Захарович, признателен за любую дельную подсказку.
— Хорошо, подсказываю. Я, правда, уже говорил той бригаде, не знаю, записали или нет, читать мне было недосуг, да и они торопились — Новый же год был на носу! А сказал я им следующее. Вот женщина. Скажем, вам, когда вы сильно торопитесь домой по известной причине, захочется остановить свою машину из-за какой-то совершенно незнакомой вам женщины?
— А почему нет? — ответил Климов.
Дежурный майор, тяжело поводя головой из стороны в сторону, старался сосредоточиться.
— Ну если вы — вежливый человек… Если женщина молодая и красивая… И не какая-нибудь там путана, верно? На кой вам путана, если вы к себе домой мчитесь? К семье и детям? И Новый год на носу?
— Это ж еще надо знать, есть ли у него семья и дети? — внес наконец и свою лепту дежурный.
— Верно, и я об этом. — Рогаткин удовлетворенно кивнул. — Но есть еще деталь. При предварительном и, как оказалось, первом и последнем осмотре места убийства было зафиксировано, что следы на тротуаре были не затоптаны, а как бы сметены. А за ночь нападало достаточно свежего снега. Зачем той же путане нужно уничтожать следы? Причем не все, а только на тротуаре? В сугробе-то они остались. Правда, и их тоже засыпало, я показывал. Странная получается у нас путана, да?
— Ну-ну? — уже заинтересованно поторопил Климов.
— Я так полагаю, что не баба или там девка его остановила. А тот, кто потом стрелял и следы замел за собой.
— А зачем была нужна женщина? — недоуменно спросил Климов.
— А я еще и сам не знаю. Я про мужика думаю. И опять же возвращаюсь к своей мысли. Ночь. Сейчас, ну через час, Новый год. Парочка опаздывает на праздник — реально?
— Вполне! — веско подтвердил майор.
— Пытаются остановить машину. Никто не останавливается. Да к тому же и машин очень мало. Девочка говорила, что всего одну и приметила — кстати, «Ниву», которая отъехала от Лазоревого проезда, когда «мешок» уже лежал на земле. Значит, нет машин. А наш сердобольный, стало быть, телевизионный журналист остановился, чтобы спросить, что надо, и подвезти, лишнюю сотню срубить, да? А у него этих сотенных, может, полный бумажник был? Да не «может», а на самом деле наверняка был. Там, из его брючного кармана, несколько сотенных, американских, достали! Так на кой ему «деревянная» российская? И тем не менее остановился, да?
— Получается так, — уже задумчиво произнес Климов, с уважением глядя на участкового — смотри-ка, простак простачком, а шарики шурупят! — И к чему вы клоните?
— Да я еще толком и сам не знаю, — сознался Рогаткин. — Но мысля имеется… Мне думается, что баба в тех сапожках была ни при чем. Или наоборот, как раз причем. Но главным там был мужик, который потом следы смел. А про сугроб просто забыл либо не обратил внимания. То есть каждый божий день ему «мочить» заказанных клиентов не приходилось. Хотя могут быть и другие варианты. Тем не менее следите за мыслью? Он остановил ночью машину. И у нашего журналиста была причина остановиться. Вопрос: какая? Вот вам задачка на сообразительность. Думайте, а я выйду покурю пока.
Рогаткин сказать-то сказал, даже сигарету достал с зажигалкой, но на крыльцо не вышел — все стоял и смотрел, как подполковник и майор решают его задачку. Нет, не решили. И тут настал момент его торжества. Они посмотрели на него с виноватым видом. Точнее, виноватым себя чувствовал Климов, майору все было по барабану. Но — тоже любопытно.
— Объясняю! — взмахнул сигаретой Рогаткин. — Из всех случаев там мог быть только один, а в остальных журналист проехал бы мимо.
— Ну не томи, капитан, — недовольно пробурчал дежурный.
— Его мог остановить только милиционер. В форме и с жезлом! — торжественно сказал Рогаткин.
— Ну ты и додумался. — Майор даже фыркнул пренебрежительно. — Нашел виноватого!
— Погодите! — Климов тоже поднял руку. — Капитан прав. И я бы остановился, если бы мне приказали прижаться к обочине. Слушайте, вы молодец! Как дошли?
— Да я еще со вчерашнего думал… — как-то застенчиво признался Рогаткин. — Поставил себя на место покойного, смотрю, ничего не сходится. Тогда сделал наоборот, и получилось. Потому что я в форме! Пусть только попробует не остановиться! Он у меня праздник встретит в первом же «обезьяннике», вот как! Или, по вашему мнению, бывают другие варианты?
— А что тогда там делала женщина? — спросил Климов.
— А она могла как раз и быть той самой заказчицей. Или сообщницей.
— Верно, либо наоборот. — Климов задумчиво кивнул. — Ей, к примеру, остановили машину, а она всадила пулю.
— Две, — напомнил Рогаткин.
— Верно, но одну она промазала. Она дальше стояла от машины, вы сами говорили.
— Говорил. А мужик, стоящий почти вплотную к остановившейся машине, не промазал бы.
— Ну и загадочку вы загадали, Сергей Захарович!
— Не без того, — усмехнулся Рогаткин. — Специально к Новому году приготовил, Сергей Никитович. А может, женские следы вообще не имеют никакого отношения…
Оба засмеялись, хотя видимого повода для шуток не было. Но просто наступил момент некоего облегчения, когда кажется, что появилась наконец хоть малая, но ниточка, за которую можно потянуть. А уж что вытащишь — это, как говорится, дай Бог, чтоб повезло. Но стало ясно Климову, что из всех выкладок участкового вырисовывается уже, что ни говори, первая версия. И работать придется в тесном окружении лиц, близких покойному.
5
Постановление о проведении обыска лежало у Климова в кармане, адрес покойного ему был известен. Дело было за помощниками. И тут уже сумел наконец оценить важность вопроса дежурный майор милиции Сватков. Он выделил в распоряжение Климова дежурную же следственно-оперативную бригаду Бабушкинского ОВД, забивавшую от нечего делать «козла». Чем так сидеть, пусть хоть каким-нибудь делом займутся. Тем более что в первый день Нового года тяжких преступлений на памяти майора еще не случалось — мелочовка больше: бытовые драки по пьяному делу, поджоги от неосторожного обращения с огнем, травмы от некачественных китайских фейерверков…
Одним словом, и часа не прошло с момента появления Климова в ОВД, как бригада погрузилась в желтую с синей полосой «Газель» и двинулась на улицу Чичерина, к дому номер 17, в котором на третьем этаже, в квартире 72, проживал известный тележурналист Леонид Морозов.
Во дворе дома было полно народа — и малышни, и взрослых, которые сразу окружили милицейский автомобиль. Всем было интересно, зачем приехала милиция. Неужели так и не прошел праздник без скандала? А у кого? И когда спросили про журналиста Морозова из семьдесят второй квартиры, никто его, оказалось, толком и не знал. И даже не подозревал, что в их доме, прямо вот так, в простой двухкомнатной квартире, обитал известный человек, которого каждый день показывали на экране телевизора, — ну надо же? Естественно, неизвестно было и с кем он жил. Но когда Климов разъяснил причину приезда милицейской бригады, охотников стать понятыми при обыске нашлось немало — а чем еще заниматься в такой день, когда голова только начала отходить от ночных «посиделок»? Короче говоря, двое мужчин из того же подъезда, которые предложили свои кандидатуры первыми, и были официально приглашены участвовать в следственном мероприятии.
Первой, кого они встретили, войдя в подъезд, была консьержка. Звали ее Маргаритой Николаевной Легостаевой. И, узнав, с какой целью появилась здесь оперативная группа милиции, — ей было все едино, что милиция, что прокуратура! — она пришла в неописуемый ужас. Схватилась обеими руками за свою реденькую седую голову и, глядя остановившимися глазами на представителя власти, буквально онемела. Ее спрашивают, а она молчит. Ее трогают за локоть, а она только вздрагивает, как от удара током. Странная женщина.
