Фридрих Незнанский - Пробить камень
— главу киношного департамента Минкульта;
— директора кинохранилища «Белые столбы»;
— директора киноконцерна «Мосфильм»;
— несколько московских ресторанов, которые полюбились Мэдисону.
Перечислив все это, Турецкий закурил сигарету «Давидофф».
— Когда-нибудь ты просто вспыхнешь от такого количества курева, — заметил Меркулов.
— Скорее меня самого кто-нибудь подорвет, — философски заметил Турецкий.
— Типун тебе на язык. Ну, так что поведали эти культурные деятели?
Чем-то хоть помогли? Что-то подсказали?
— Черта с два. Каждый, разумеется, беспокоился о престиже своего ведомства. Особенно жалко выглядел директор «Мосфильма», что и неудивительно, — на его же территории произошло все это безобразие. Кстати, выяснилась одна любопытная вещь. — Турецкий артистично взял паузу и сделал глоток.
— Ну?
— Этот Мэдисон — на самом деле Медовников.
— Как это? — не понял Меркулов.
— А вот так, представь себе. Он русский по происхождению. Родился-то в Штатах, но отец из России. Так что Медовников — его настоящая фамилия.
Меркулов засмеялся:
— Занятно! Я не знал… Действительно интересно. И знаешь, Саша, может оказаться небесполезно… Или это тебе уже как-то помогло?
— Пока нет.
— Мэдисон говорит по-русски? У него есть здесь какие-то некиношные контакты? Деловые? Просто друзья-приятели?
— По-русски говорит. Насчет контактов ничего не известно. Похоже, он в России первый раз, по крайней мере, о предыдущих его визитах никто слыхом не слыхивал. И… как бы не последний.
— Типун тебе на язык! — повторил Меркулов.
— Да ведь сам посуди, Костя. Никаких требований о выкупе, ничего! Какое же это, к черту, похищение? Загулял где-нибудь мужик, а его взяли и шлепнули. С иностранцами у нас и не такое случается. Одного туриста, я слышал, по ошибке в армию забрили. Так он успел курс молодого бойца пройти, прежде чем отцы-командиры разобрались, что к чему.
— Надо подождать, — сказал Меркулов. — Еще слишком мало времени прошло. Если это похищение, то, может, они просто ждут, чтобы поднялся ажиотаж посильнее. Цену набивают.
— Не знаю я насчет выкупа, — хмуро сказал Турецкий. — Сомневаюсь. Если только тут не дилетанты действуют. Тогда, конечно, можно ждать любых сюрпризов. Но этот Мэдисон по американским меркам просто нищий. Ни миллионных гонораров, ни богатых родственников, ни недвижимости. А живет вообще в трейлере.
— Серьезно?!
— Ага. Он, конечно, знаменитость, но фильмы у него копеечные. И гонорары такие же. Он из бывших хиппи. Цветы, любовь и все такое. На бабки чихать хотел, короче говоря. Хотя в Голливуд его звали много раз.
— А откуда ты это все знаешь?
— На «Мосфильме» потусовался. Там сплетников хватает.
— Понятно. Еще что-то интересное нашел?
— Пока нет. Всего лишь составил перечень лиц, которые с ним общались. Полторы сотни человек, — пожаловался Турецкий.
— Понятно, — улыбнулся Меркулов. — Что дальше думаешь делать?
— Думать. Кино смотреть.
— Кино?
— Мэдисона.
— Везет же некоторым, — вздохнул Меркулов. — Вечно тебе всю жизнь все на халяву достается.
— Да? — язвительно переспросил Турецкий. — Ты хоть один его фильм видел? Я вот вчера начал и прекратил через десять минут. Та-акая мутотень! Поговори с генеральным насчет молока за вредность. А лучше…
— Понятно-понятно. Теперь давай конкретику. Что говорят в Министерстве культуры насчет письма о прекращении финансирования?
— Категорически отрицают. Не было такого письма — и точка.
— Вот видишь! Значит, похищение.
— Ничего я не вижу, — уперся Турецкий. — Он это мог просто придумать, чтобы со съемочной площадки свинтить. Подцепил какую-нибудь старлетку и закатился с ней… не знаю… ну в Архангельское, например.
— В Архангельское? — засомневался Меркулов. — Ты же говорил, он весь из себя нонконформист.
— Ну или в Питер куда-нибудь.
— Ладно. А что по машине?
— Представительский лимузин. Их в Москве немного, всего пятьдесят штук.
— Это ты называешь немного?!
— Это называю немного, — подтвердил Турецкий. — А ты, например, знаешь, сколько в Москве «мерседесов»? Больше полумиллиона!
Меркулов округлил глаза. Почесал затылок.
— Нет, правда, Саша? Признаться… не то чтобы ты меня удивил… но…
Турецкий довольно засмеялся:
— Эту цифру я только что сочинил. Но «меринов» все равно до фига.
— Ну ты и прохиндей, — засмеялся Меркулов. — В общем, эта машина пока что твоя единственная зацепка?
Турецкий кивнул и допил пиво. Подумал и уточнил:
— Только не зацепка, а, скорее, мозоль.
— Кстати, забыл спросить, — сказал Меркулов, вставая. — Ты этого Мэдисона еще случайно не нашел?
— Нет.
— Это я так, на всякий случай. А то с тебя станется…
— Я тебя умоляю, Костя! На девяносто процентов уверен, что никто его не похищал, а просто мужик решил на все забить и оттянуться где-нибудь по полной программе. А мы сейчас развернемся на всю катушку, потом сами же идиотами выглядеть будем.
— Совершенно исключать твою гипотезу нельзя, но ведь мы имеем свидетельство о машине «из Министерства культуры», от которой упомянутое министерство категорически отказывается.
— Представительский лимузин, — напомнил Турецкий. — Мосфильмовские курьеры на таких тачках не рассекают.
— Это я уже понял. Так кто же тогда за ним приезжал на «Мосфильм»?
— Да, — сказал Турецкий после паузы. — Это, конечно, свидетельство в пользу похищения. Хотя и косвенное. Если только он и машину не сам себе организовал. Режиссер, понимаешь…
Через полчаса Турецкий был дома. Тут все было как обычно. Дочь трещала по телефону, жена сосредоточенно читала газету.
— Что там? — механически спросил Турецкий, снимая пиджак.
— Статья о психиатрических диспансерах, — сказала Ирина. — О девочках-подростках. Каково им приходится, бедняжкам.
Турецкий скривился. Последнее время Ирина проявляла недюжинный интерес ко всему, что было связано с психологией.
— Отложить тебе? — она махнула газетой. — Почитаешь потом?
— Нет уж, благодарю покорно. Лучше ужин разогрей.
Через пять минут Турецкий отодвинул тарелку, положил голову на скрещенные руки и сам не заметил, как заснул…
Проснулся от ощущения того, что кто-то ходит по комнате. Поднял голову, сердце стучало. Какой-то муторный сон приснился, ничего конкретного он не помнил, но чувство было такое, будто камнем разбивают окно…
Ирина смотрела на него как-то странно.
— Саш, ты чего это вдруг — за столом?
— День тяжелый, набегался.
— Ну, так иди, приляг на диван. Он продолжал сидеть, встряхивая головой, как бы отгоняя дурной сон.
Ирина что-то почувствовала и сказала:
— Мне тоже сегодня ерунда какая-то снилась…
— Какая?
— Не скажу.
— Нет уж, — усмехнулся он, — будь добра!
Кое-как Турецкий выдавил из жены, что приснилась ей жуткая фантасмагория: будто его, Турецкого, подорвала какая-то шахидка и она, Ирина, вместе с Меркуловым ползали и собирали его кусочки, надеясь собрать из них пазл, в результате чего Турецкий и оживет.
Турецкий засмеялся:
— Ну, ты даешь, Ирка! При чем тут шахиды? Им-то я чем не угодил?!
— А я почем знаю? — улыбнулась Ирина, но глаза у нее были на мокром месте.
Шутки шутками, но Турецкому стало немного не по себе. Пусть и в шутку, но двое близких людей дважды за один день говорили, что он взорвался или взорвется… Да нет, глупости, конечно! Каких можно ждать взрывов от киношников? Бутафорских разве что.
Утром Турецкий выделил из общего списка людей, с которыми Мэдисон общался лично-конфиденциально и многократно в течение последних двух дней перед своим исчезновением.
1. Русский сопродюсер фильма Иван Казаков.
2. Каскадер и постановщик трюков Олег Буцаев.
3. Оператор Энтони Фицпатрик.
4. Проректор ВГИКа Виктор Коломиец.
Сюда еще стоило добавить режиссера и в некотором роде приятеля Мэдисона Артема Плотникова: последнее время они общались нечасто, но Плотников, как и Мэдисон, был величина. Он мог что-то знать.
Коломиец
Первым попался Коломиец. Это был сравнительно молодой человек, активно тусовавшийся в коридорах Министерства культуры. Как подсказали Турецкому знающие люди, ему светила большая карьера. В Министерстве культуры Турецкий его и нашел.
Коломиец производил впечатление человека крайне занятого и все время куда-то опаздывающего. Слава богу, оказалось, что у его секретарши были захронометрированы абсолютно все телодвижения Мэдисона в Институте кинематографии. К вечеру Коломиец обещал их прислать. А еще он снабдил Александра Борисовича мобильным телефоном продюсера Казакова. Казаков, правда, как и Плотников, преподавал во ВГИКе, но по мобильному его отыскать было гораздо проще. Буцаев, кстати, тоже преподавал в киноинституте — загадочную дисциплину под названием «Сценический бой». А Казаков читал там лекции будущим продюсерам.
