Леонид Словин - Транспортный вариант
— Пять лет ездит. А до этого — на мотоцикле… Кандидат в мастера.
— По мотоциклу?
— Шоссейная гонка. Ей даже в каскадеры предлагали…
— Понимаете, — Антон был лишен «оперативного слуха». Это не раз сослужило им обоим добрую службу. Но сейчас его разъяснение оказалось некстати. — «Запоражец» попал в аварию.
— Разве Леню не поездом сбило? — Гладилина хрустнула пальцами.
Пришлось рассказать обо всем.
Сестра Белогорловой слушала внимательно.
— Значит, авария произошла в конце Варшавского шоссе… — она вся напряглась.
— Недалеко от Красного Строителя. Может, кто-то из знакомых повел машину, а Белогорлова выбрала электричку… — Антор упорно цеплялся за одну-единственную версию. — Дурная погода и прочее… У нее никого в том районе?
— И ей некуда ехать в электричке, — она покачала головой, — кроме того, она никому не доверит машину.
— А сослуживцам?
— Не думаю.
— Сидевший за рулем вел машину мастерски, как таксист. Или же, наоборот, первый раз сел за руль. Иначе авария имела бы худшие последствия…
Антон намеревался и дальше подряд спрашивать обо всем, что его интересовало.
— Кто из ее знакомых носит очки?
— Не могу сказать. Сестру я в очках никогда не видела.
Денисов снова взял инициативу:
— Вы никогда не жили в районе Коломенского?
— Нет.
— Сестра не упоминала про Варшавское шоссе, метро «Варшавская», станцию
Коломенское? Это все рядом.
— Нет.
— Были у нее от вас тайны?
Гладилина задумалась:
— Мы доверяли друг другу.
За окном, выходившим в центральный зал, движение постепенно замирало.
Пассажиры дремали. Ночные поезда отправились, и тем, кто остался на вокзале, было некуда спешить.
— Мать Леониды Сергеевны знает о всем случившемся? — спросил Денисов.
— Что толку скрывать? — Гладилина достала «Приму», решительно чиркнула спичкой. — Я позвонила в Склифосовского. Там сказали: «Готовьтесь к худшему…» — Она выпустила дым. — Мать все равно узнает!
— Не замечали, — снова спросил Денисов, — ничего не изменилось в поведении сестры в последнее время?
— Нет… — глаза ее в продолжение всего разговора попрежнему оставались сухими. — Такая добрая, честная…
Гладилина несколько раз повторила последнее слово, будто хотела, чтобы именно оно осталось у Денисова и Сабодаша в памяти.
— А без того, кто вел машину… — неожиданно спросила Гладилина, нельзя закрыть дело? Леню-то ведь ударило поездом!
— Нельзя, — Антон поднялся.
— Что же делать будете?
— Искать, — он разгладил китель на груди.
— Значит, будет следствие?
Гладилина потянулась к графину. Денисов задержал взгляд да синих буковках, бежавших по ее кисти, едва заметных и блеклых, видимо, их не раз пытались вывести.
— Такая красивая… — голос Гладилиной задрожал. — Такая молодая. Такая честная… А тот? Кто попал в аварию… Скажите: жив?
2
— …Вам знакомо это чувство? Все, кто тебя знает, ждут от тебя большего и в то же время уверены, что ничего путного из тебя не выйдет? И что интересно! Всех это почему-то устраивает. Кроме моих родителей, конечно!
— Кем они хотели вас видеть?
— Писателем. Со мной так носились с детства. Отец анализировал мои школьные сочинения, как тексты древних. Все искал тайные знаки таланта, несвойственную школьнику глубину. Так было до десятого класса.
— Но вы не пошли ни на филологический, ни на факультет журналистики.
— После школы мне вдруг расхотелось писать. Неожиданно я увлекся спортом. Регби. Играл, между прочим, за команду мастеров. Несколько раз садился за письменный стол, но ничего не получалось. Может, поэтому я выбрал торгово-экономическое образование.
— Институт вы не закончили.
— Нет. На третьем курсе решил, что буду одновременно заниматься в двух вузах. Поступил на заочный в институт иностранных языков. Потом, как часто бывает, зашился. Незачеты, «хвосты». Короче: сорвался совсем.
— Потом?
— Работал бухгалтером в универсальном магазине, ни о чем не думал.
Каждый вечер пивной бар, креветки, домой возвращался за полночь. Тут еще дружки-приятели. Хулиганство с— пьяной дракой в пивном баре. Вам, видимо, известной
— Вы сами уволились с работы?
— Из магазина? По собственному желанию. Деньги платили не ахти какие!
Кроме того, бухгалтерия — я убедился— требует удивительной усидчивости, терпения.
Поэтому молодых мужчин-бухгалтеров в магазинах почти не увидите. С другой стороны, безусловно, престиж!
Одет, обут по последней моде. Всегда кто-то просит чтонибудь достать.
— Последняя ваша работа была не из особо престижных.
— Вы правы. Высшего образования и знания языка не требовала. Зато больше свободного времени, чаевые.
Сам себе хозяин… Между прочим, я был там не один такой несостоявшийся.
— Все равно. Для честолюбца, о котором вы рассказываете, это, должно быть, удар. Катастрофа. Толчок к тому, чтобы отыграться как можно быстрее.
Любыми средствами. Это известно из криминологии.
— Но я еще надеялся, что смогу зарабатывать на жизнь пером.
— Вы публиковались?
— Только однажды. Когда еще жил с родителями.
Всегда что-то мешало засесть за работу. То времени не было, то условий.
А чаще — желания. Сколько помню, каждый раз находилась уважительная причина, и я с облегчением думал; «Завтра начну обязательно. Прямо с утра!»
Пятиэтажные дома и площадь впереди были высвечены неяркими розоватыми лучами. На крыльцо не открытого еще магазина слетались голуби. Таять не начинало. Из переполненных автобусов к метро «Варшавская» непрекращавшимся потоком шли люди.
Денисов посмотрел на часы: «Восемь пятнадцать…»
Ему показалось: когда поднимался по эскалатору, часы показывали то же время.
Если он правильно понял, тучный мужчина в шапке пирожком — один из тех, кого он видел вчера у платформы за несколько минут до несчастного случая с
Белогорловой, — должен был вот-вот появиться.
«В восемь двадцать? Как всегда?» — крикнул тучный невидимому в темноте
.спутнику. «У метро!» — ответил тот.
Не хотелось думать о том, что люди, — живущие у метро «Варшавская», могут назначать свидания друг другу на любой другой станции метро — на
«Калужской» или «Новослободской».
"Поднимаясь от железнодорожного полотна к домам, этот человек или близнецы, которые шли за ним, могли встретить Белогорлову, — рассуждал
Денисов. — Увидеть того, кто уехал на «Запорожце»… "
Периодически у светофора скапливалось большое количество машин, и, когда они подкатывали к стоянке все одновременно, человеческое море разливалось по всей площади. Отыскать в нем увиденное мельком в темноте накануне лицо было почти то же, что иголку — в стоге сена.
Несколько раз Денисов менял место наблюдения, переходил на новую позицию.
Под каменным сводом в центре наземного вестибюля размещались телефоны-автоматы. Сбоку, на садовой скамье, продавщица в шубке и халате торговала цикламенами, они свисали со скамьи голыми, похожими на крысиные хвосты, длинными светло-фиолетовыми стеблями.
Денисов ждал, всматриваясь в толщу толпы. Когда поток пассажиров ненадолго иссяк, перед ним возник циферблат, висевший в середине площади.
«Тридцать пять девятого…» — Оставаться дольше у метро было бесполезно, кроме того, на девять был вызван директор пансионата.
Инспектор, не глядя, подкрутил завод часов. Путь до отдела занимает от вилы минут пятнадцать. Значит, он мог оставаться здесь не более десяти минут.
Когда один из телефонов-автоматов освободился, Де.нисов вошел в кабину, набрал номер института Склифосовского.
— Белогорлова? — переспросил недовольный женский голос. — Сейчас…
Прошло несколько секунд — на том конце провода совещались.
— Кто спрашивает? — голос прозвучал мягче.
«Скончалась…» — подумал он.
— Из уголовного розыска, Денисов. Вокзальная милиция.
— Вы звонили ночью… — Там опять помолчали. — Могу сказать только: положение критическое.
— А прогноз?
— Состояние продолжает ухудшаться… — Он не ошибся. — Свяжитесь с дежурным врачом. Его телефон…
«Такая честная…» — вспомнил Денисов.
Он перезвонил. Дежурный врач сообщил то же самое и почти в тех же выражениях.
— Скажите, — спросил еще Денисов. — При ней было кольцо?
— Сейчас проверю. Подождать можете?
— Жду.
— Нет, — сказал он через минуту. — Украшений не было.
— И еще! Кроме меня и родственников кто-нибудь ночью звонил?
Интересовался ее состоянием?
— Нет пока. К нам вообще ночью не звонят. Обычно утром и вечером.
Не выходя из автомата, Денисов позвонил еще в таксомоторный парк насчет мужа Гладилиной.
— Нет, машину пока не ставил. Задерживается, — ответили ему. — Звоните позже.
«Странно…»
И все же при свете дня обстоятельства несчастного случая с библиотекаршей уже не казались загадочным нагромождением случайностей, как накануне. Кто бы ни увел с места происшествия «Запорожец», каким бы ни оказался повод, приведший Белогорлову из пансионата на другой конец города, причиной травмы, а через несколько минут или часов, возможно, уже и гибели библиотекарши оставался наезд рефрижераторного поезда, под которым она пыталась пролезть, спеша к платформе. Это было очевидным, и от этого невозможно было уйти.
