Юсси Адлер-Ольсен - Охотники на фазанов
Как повара, готового к приему гостей.
30
В гостиной гремело, грохотало и ухало, словно среди многострадальной мебели Карла носилось стадо слонов.
Опять у Йеспера праздник!
Карл потер виски и принялся готовить подходящую к случаю тираду.
Когда он распахнул дверь, грохот стал умопомрачительным. По углам дивана перед мерцающим экраном телевизора удобно расположились Мортен и Йеспер.
— Что тут, черт побери, происходит? — воскликнул Карл, ошеломленный вездесущим громыханием и видом странно опустевшей комнаты.
— Surround sound![20] — объявил Мортен с гордостью, немного приглушив звук при помощи пульта.
Йеспер обвел рукой комнату, указывая на динамики, спрятанные за креслами и книжными полками. «Правда же, круто?» — говорил его взгляд.
Итак, с покоем в семействе Мёрка покончено без остатка.
Видя кислую мину Карла, домочадцы вручили ему банку тепловатого «Туборга» и в утешение сообщили, что установка получена в подарок от родителей приятеля Мортена, которым она не нужна.
Умные люди!
И Карла потянуло отплатить той же монетой.
— Мортен, есть для тебя новость! Харди спрашивает, не согласишься ли ты здесь у нас за ним ухаживать. За плату, конечно. Его кровать встанет там, где сейчас стоит ваш шикарный динамик низкочастотных звуков. Динамик можно поставить за кроватью, заодно из него получится хорошая подставка под мешок для приемки мочи.
Он отпил из банки, с удовольствием предвкушая, какой будет эффект, когда их мозги, в субботу слабо соображающие, осмыслят услышанное.
— За плату? — переспросил Мортен.
— Это что — Харди будет лежать здесь? — уточнил Йеспер, сделав губы вареником. — Ну мне-то без разницы. Если мне в ближайшее время не дадут жилье по молодежной программе на Гаммель Амтсвей, я пока перекантуюсь у мамы в садовом домике.
Что-то верится с трудом!
— А сколько он думает платить? — не успокаивался Мортен.
И голова у Карла разболелась пуще прежнего.
Проснулся он через два с половиной часа. На циферблате перед ним светилось: «воскресенье, 01:39:09», а в голове крутились серебряные сережки с аметистами и имена: Кюле Бассет, Коре Бруно и Клаус Йеппесен.
В комнате Йеспера снова звучал нью-йоркский гангстер-рэп, а Карл чувствовал себя так, словно стал жертвой целого полчища гриппозного вируса. Сухая слизистая, песок под веками и каменная усталость во всем теле.
Он долго боролся с собой, прежде чем набрался мужества, чтобы спустить ноги с кровати, и теперь раздумывал, поможет ли горячий душ прогнать хотя бы часть осаждающих его демонов.
Вместо этого он включил радиобудильник и узнал из «Радиогазеты», что еще одна избитая женщина найдена мертвой в мусорном контейнере. На этот раз на Сторе Сёндервольстреде, но все обстоятельства в точности совпадали с происшествием на Сторе Канникестреде.
Забавное совпадение двух сложных названий, когда оба начинаются со «сторе» и оканчиваются на «стреде», подумал Карл и стал вспоминать, есть ли еще похожие на территории того же отделения.
Вот поэтому к тому моменту, как раздался звонок Ларса Бьёрна, он уже вполне проснулся.
— Думаю, что хорошо бы тебе одеться и приехать ко мне в Рёдовре, — сказал Ларс Бьёрн.
Пока Карл собирался привести убедительные аргументы против этой идеи, например, что Рёдовре — не их округ, и добавить что-то насчет заразы и опасности эпидемических заболеваний, Ларс Бьёрн обезоружил его сообщением, что частный детектив Финн Ольбек найден мертвым на траве под балконом своей квартиры, расположенной на шестом этаже.
— Лицо более или менее в порядке, зато тело стало на полметра короче. Вероятно, он приземлился на ноги, и от удара позвоночник так и вбило ему в череп, — образно описал ситуацию Ларс Бьёрн.
Как ни странно, это помогло от головной боли — или Карл просто о ней забыл.
Ларса Бьёрна Карл застал перед задней стеной высотки. Граффити высотой в человеческий рост «Kill your mother and rape your fucking dog!»,[21] служившее фоном, отнюдь не прибавило бодрости его унылой фигуре.
На лице Бьёрна было написано, что выезды в район западнее Вальбю Бакке — совершенно не его обязанность и он делает это только во искупление своего проступка.
— Ларс, что это ты сюда явился? — спросил Карл, глядя на светящиеся окна нескольких зданий, расположенных в каких-то ста метрах за облетевшими деревьями по ту сторону Аведёре Хавневей.
Это была гимназия Рёдовре, в которой он вчера побывал. Значит, вечер встречи несколько затянулся.
У него было странное чувство. Всего шесть часов назад он сидел там и разговаривал с Клаусом Йеппесеном, а теперь вот буквально через дорогу от гимназии лежит разбившийся Ольбек. Что за чертовщина тут происходит?
Бьёрн кинул на него мрачный взгляд:
— Ты же помнишь, что против присутствующего здесь доверенного работника полицейского управления совсем недавно было выдвинуто обвинение в применении насилия по отношению к покойнику, которое едва не стоило тому жизни. Поэтому мы с Маркусом решили, что должны присутствовать тут в качестве наблюдателей, чтобы знать, что к чему. Но ты, Карл, может быть, и так это знаешь?
Ну и тон! Да еще в такой темный, холодный сентябрьский вечер!
— Если бы вы приставили к нему наружное наблюдение, как я вас просил, мы бы сейчас знали об этом немного больше, — огрызнулся Карл, пытаясь сообразить, где верх и где низ у бесформенной кучи, лежащей в траве в десяти метрах от него.
— Его нашли вон те балбесы. — Бьёрн махнул на кучку ребят: мальчики-эмигранты в спортивных брюках с лампасами и бледные датские девчонки в обтягивающих джинсах. Видно было, не все из них считают, что это клёво. — Здесь детский сад рядом, они хотели забраться туда и побегать на игровой площадке. Да вот не получилось.
— Когда это произошло? — спросил Карл у врача, который уже закончил осмотр.
— Ну, сегодня довольно прохладный вечер, но он лежал поблизости от здания, защищенный от ветра, так что, наверное, полтора или два часа назад. — Тот взглянул на Карла усталыми глазами, в которых читалось желание поскорее вернуться к жене в теплую постель.
— Я вчера был в гимназии Рёдовре, — обратился Карл к Бьёрну. — Около семи часов, чтобы ты знал. Беседовал с бывшим возлюбленным Кимми. Это абсолютно случайное совпадение, но ты запиши в протоколе, что я сам об этом сообщил.
— Так, значит, ты там был! — Бьёрн вынул руки из карманов кожаной куртки и поднял воротник, а потом спросил, глядя в глаза Карлу: — Ты бывал когда-нибудь у него в квартире?
— Нет. Утверждаю со всей определенностью, что я там никогда не был.
— Ты совершенно уверен?
«Совершенно уверен», — мысленно ответил Карл и почувствовал, что головная боль разгулялась на просторе во всю мощь.
— Так точно, — сказал он наконец, не придумав ничего лучшего. — Уж больно это далеко. Вы уже были наверху в квартире?
— Там сейчас ребята из полиции Глострупа и Самир.
— Самир?
— Самир Гази. Который переходит к нам вместо Бака. Он служил в полиции Рёдовре.
Самир Гази? Ну вот у Ассада и появится родственная душа — человек, способный оценить тот сахарный сироп, который он называет чаем.
— Ну как, нашлась прощальная записка? — спросил Карл, обменявшись крепким рукопожатием с человеком, в ком любой зеландский полицейский со стажем безошибочно узнал бы комиссара полиции Антонсена.
Пара секунд в его тисках накладывала отпечаток на всю жизнь. Как-нибудь Карл ему скажет, что он может хорошо сэкономить на гидравлике.
— Прощальная записка? Какое там! Можешь дать мне пинка под зад, если тут обошлось без посторонней помощи.
— Почему ты так думаешь?
— Тут почти нигде нет отпечатков пальцев — ни на ручке балконной двери, ни на стекле в кухонном шкафу. И на краю журнального столика нет. Зато нашлись очень четкие отпечатки на перилах балкона — конечно же, самого Ольбека. Но какого черта хвататься за перила, если ты решил спрыгнуть?
— Передумал в последнюю минуту. Такое бывает.
Антонсен тихонько хохотнул. Так он делал всегда, встречаясь со следователями чужого района — это была мягкая форма выражения превосходства, когда от этого невозможно удержаться.
— На перилах осталась кровь — немножко, маленькая полоска. Вот погоди, сейчас мы спустимся и проверим его руки. Уверен, на них окажутся следы удара. Нет, тут точно дело нечисто!
Направив нескольких техников в ванную, Антонсен подозвал симпатичного смуглокожего сотрудника.
— Один из лучших моих людей, которого вы собираетесь у меня умыкнуть, — сказал он Карлу и Бьёрну. — Уж признайтесь, глядя мне в глаза, что это ваших рук дело!
— Самир, — представился смуглый, протягивая руку Бьёрну.
Значит, эти двое прежде не встречались.
