Безумие толпы - Пенни Луиза

– Он все настолько просчитал, что чуть не выполнил намеченное, – сказал Бовуар.

– Но не смог уйти, – напомнила ему Лакост. – Жильбер никогда не согласился бы на план, согласно которому его сообщника арестовывают на месте преступления.

– Верно, – кивнул Бовуар.

– И я думаю, что и Тардиф не выбрал бы Жильбера, – продолжила свою мысль Изабель. – Они несовместимы. Высокомерный ученый и наивный лесоруб?

– Тебе он нравится, – сказал Гамаш. – Тардиф.

Лакост задумалась.

– Я его понимаю.

– И ты ему симпатизируешь? – спросил Гамаш.

Она неторопливо кивнула:

– У меня мама тоже не молодеет. И я бы на его месте чувствовала то же самое.

– А вот это зря, – нахмурился Гамаш. – Эдуард Тардиф не вдруг подобрал пистолет с полу и принялся стрелять. Он это спланировал. За несколько дней. Придумал отвлекающий маневр. Чуть не вызвал панику. Это никакое не crime passionnel [89]. Это хладнокровная попытка убийства, поставившая под угрозу сотни человеческих жизней. Давай не будем романтизировать месье Тардифа и его мотивы или действия.

Гамаша беспокоило, что с его ведущими и самыми закаленными детективами именно это и происходит: они превращаются в романтиков.

Расследование пробудило в них бурю эмоций. Да и в нем самом тоже.

– Désolée, patron, – вздохнула Изабель. – Но у нас проблема. Не думаю, что доктор Жильбер был соучастником, и вместе с тем я не уверена в сообщничестве брата. Альфонса.

– Почему? – спросил Бовуар.

– Как я уже говорила, он выложил все слишком быстро и был явно потрясен, увидев запись. Похоже, он не ожидал ничего подобного. Я хочу еще раз поговорить с ним.

– Я не думаю, что мы можем исключить участие святого идиота, – сказал Жан Ги. – Может, Жильбер и не сообщник, но он ввел нас в заблуждение в том, что касается его отношений с почетным ректором. Он не сказал нам, что был на лекции. И вчера он был на вечеринке. Он единственный, кто присутствовал в обоих случаях.

– Если не считать саму Робинсон.

– И тебя. – Изабель прищурилась, глядя на Жана Ги.

Если у нее и было любимое занятие, то в первую очередь – подкалывать Бовуара.

– Не вынуждайте меня садиться между вами, – произнес Гамаш. – Я считаю, что, возможно, два эти случая никак не связаны. Первый был запланирован. Второй – нет. И мы до сих пор не знаем, была ли Дебби Шнайдер намеченной жертвой.

– Я говорил с ее отцом, – сказал Бовуар.

Не было нужды описывать, в каком состоянии тот находился. Разум его пошатнулся от горя, сердце было разбито.

– Он пытался быть полезным, но мало что смог вспомнить. Однако подтвердил, что Дебби и Эбигейл дружили с детства.

– Он знал про сестру Эбигейл Марию? – спросил Гамаш.

– Я не знал про нее, когда говорил с ним, поэтому не спрашивал.

– Ты можешь ему перезвонить и задать вопрос: была ли сестра у Эбигейл?

– Безусловно. – Бовуар сделал себе заметку на память. – По словам месье Шнайдера, у дочери не было недоброжелателей, во всяком случае, он не смог назвать ни одного; а поскольку она никогда не бывала в Квебеке, он недоумевал, кому она тут помешала.

– А ее бывший муж? – спросила Лакост.

– Она много лет его не видела, а расстались они по-дружески. Похоже, тут все чисто. Еще я поговорил с заведующим кафедрой профессора Робинсон.

Гамаш подался вперед.

– Хотя завкафедрой прямо этого не сказал, но из беседы с ним мне стало ясно, что он сильно разочаровался в профессоре Робинсон. Да, по его мнению, она блестящий ученый. Они гордились тем, что ее выбрали провести постпандемическое статистическое исследование для Королевской комиссии. Однако, ознакомившись с предварительным отчетом, он попросил ее прекратить эту работу. Сказал, что расчеты верны, а выводы ошибочны.

– Но она, конечно, отказалась.

– Отказалась. Устроила на кафедре настоящее извержение дерьма.

– Так и сказал? – заинтересовалась Изабель.

Бовуар улыбнулся:

– Он был абсолютно корректен. Сказал, что у нее ум живой, как ртуть.

Гамаш фыркнул.

– Умно.

– Да разве не это он имел в виду? – заморгала Лакост. – Ее умную голову?

– Ртуть не только очень подвижна, она еще и ядовита. Он не упоминал кого-нибудь, кому профессор Робинсон навредила?

– Нет. Создавалось общее впечатление, что она своей работой наносит ущерб репутации кафедры и университета. Но трудно представить, что завкафедрой мог сесть в самолет и прилететь сюда, чтобы зашибить ее поленом для костра.

– Ведь отец Эбигейл тоже работал в университете? – спросила Изабель.

– Да, они давние знакомые. Оба были адъюнкт-профессорами. Завкафедрой назвал Пола Робинсона, – Жан Ги посмотрел в свои заметки, – превосходным математиком, главным образом посвятившим себя изучению теории вероятности. Его любили коллеги и студенты. Он со многими сотрудничал, и его смерть стала для всех шоком.

– Вернемся к прошлой ночи, – сказала Изабель. – Похоже все-таки, что намеченной жертвой была профессор Робинсон. У кого-то из присутствовавших на вечеринке были мать или отец, которые пострадали бы, если бы ее рекомендации были приняты. И этот человек увидел свой шанс и воспользовался им.

– Родители или ребенок, – добавил Арман. Наступила пауза, которая грозила стать неловкой, но он же и прервал ее: – Или дед.

– Бог мой… – протянул Жан Ги. – Вы и в самом деле всерьез решили, что это мог быть я?

– Нет, не всерьез.

– Однако мысли такие были.

Гамаш выдержал взгляд зятя, потом улыбнулся:

– Мысли были, но не более, чем о ком-то другом. Думал ли я, что ты взял полено и в порыве безумия ударил ее сзади? Нет. Во всяком случае, не больше, чем ты думал то же самое обо мне. – Опять повисла неловкая пауза. – Ведь думал?

Жан Ги тоже улыбнулся:

– Приходила ли мне в голову мысль, что это могли сделать вы? Имея в виду не только Идолу, но и все, что случилось во время пандемии? Да. Подозревал ли я вас хотя бы на мгновение? Нет.

– Ну ладно, этих двоих мы можем исключить из списка подозреваемых, – усмехнулась Изабель. – Таким образом, у нас остается около полусотни других.

– Здесь вчера вечером был тот, кто убивал и прежде, – сказал Гамаш. – Он будет убивать и дальше. Без всякой жалости. Если у него появится подходящий мотив. И подходящий мотив тоже находился в этой комнате.

– Хания Дауд, – кивнул Бовуар.

– Oui.

– Я с ней поговорю, – предложил Бовуар.

– Non, позволь, это сделаю я, – возразила Лакост. – Я хочу с ней познакомиться. Тем более у меня нет никаких предубеждений на ее счет…

– Возьми с собой баллончик с газом, – посоветовал Бовуар. – Иначе тебе вынесут весь мозг.

– Как и сейчас.

Гамаш поднялся, остальные тоже.

– Пока вы тут занимаетесь делами, я съезжу в Монреаль. Посмотрю, что удастся найти о карьере Винсента Жильбера. Если он скрывает что-то, то это найдется в медицинской Библиотеке Ослера [90] в Макгилле. Спрошу у Рейн-Мари, – может, она поедет со мной и поможет разобраться. Она работала в их архиве.

– Я побеседую со святым идиотом, – вызвался Бовуар. – Выясню, как он оказался на лекции Робинсон, к тому же в подозрительной близости от стрелка.

Они направились по коридору к лестнице, прошли мимо существ, чьи очертания угадывались на каменной стене. Вдруг Гамаш остановился.

– Знаешь, Жан Ги, я подумал: наверное, лучше тебе съездить в Макгилл.

– Хорошая идея, patron. Отправьте меня в английскую медицинскую библиотеку. По крайней мере, без сюрпризов тут не обойдется.

Лакост рассмеялась:

– Твой огромный колодец невежества наконец-то начинает приносить какую-то пользу.

– А теперь маленький вопрос: напомни, что такое Макгилл? Ха, Макгиллиган. Ирландский остров Гиллигана [91], – брякнул вдруг Бовуар. Он, казалось, был необычайно доволен собой.