Фридрих Незнанский - Пуля для следователя
Он все-таки позвонил Турецкому. Хуже нет, чем эта проклятая неизвестность!
— Александр Борисович, хотелось бы узнать причины ареста Гордиенко и Селихова. Вы же понимаете — это члены моей команды, и я не могу выступать тут в роли стороннего наблюдателя.
— За постороннего вас никто не считает, это точно, — произнес Турецкий, как показалось собеседнику, с затаенной усмешкой. — Как раз собираемся послать вам повестку.
— Зачем же такой официоз? Существует телефон. Позвонили бы, я и зашел.
— Заходите.
— Завтра я должен быть по делам в Москве. Заодно готов и к вам заглянуть.
— Евгений Афанасьевич, — с укоризной протянул следователь, — уж очень легковесно это звучит — заглянуть. Проезжая мимо, зайти, выкурить сигаретку и мчаться дальше по важным делам. Между тем разговор наш грозит затянуться на неопределенное время. Учтите это, пожалуйста, планируя свой день.
Владимирцев пошел на попятный:
— Наверное, я неудачно выразился. Конечно, я приеду и буду полностью в вашем распоряжении.
После разговора с мэром Турецкий попросил Светлану Перову подготовить перечень вопросов, связанных с захватом зеленодольского металлургического завода новыми владельцами во главе с Балясниковым. Это в первую очередь нужно будет выяснить завтра у Владимирцева.
Евгений Афанасьевич приехал в управление утром, из чего Турецкий сделал вывод, что никаких дел у него в Москве не было. Просто не терпелось выяснить, что инкриминируется начальнику УВД и прокурору. Он с этого и начал:
— Александр Борисович, почему до сих пор мне как главе города не сообщили о мотивах ареста Гордиенко и Селихова?
Следователь внимательно посмотрел на него — интересно, этот человек дурака валяет или действительно полагает, что следствие не в курсе всех их шалостей? Не придя к определенному выводу, Турецкий после паузы отчеканил:
— Евгений Афанасьевич, давайте сразу примем к сведению, что вопросы буду задавать я. Вы же будете отвечать, желательно искренне и чистосердечно. Не будем специально создавать себе трудности, чтобы потом героически преодолевать их. Ваша позиция в отношении сотрудничества со следствием будет обязательно учтена.
Хотя следователь подчеркнул, кто здесь будет задавать вопросы, Евгений Афанасьевич не выдержал и спросил:
— Вы хотели вызвать меня в качестве свидетеля?
— Мы хотели вызвать вас в качестве подозреваемого.
— Меня подозревают?! — несказанно удивился мэр. — В чем?!
— Вы прямо как маленький ребенок, — рассердился Турецкий. — Сказано же вам — вопросы буду задавать я и следователь Перова. — Он кивнул на сидевшую рядом Светлану. — Она же будет вести протокол. Потерпите. Все узнаете со временем. Чтобы сделать нашу встречу максимально продуктивной, мы постарались локализовать задачу и сделали упор на события вокруг перемены собственников металлургического завода. Начнем с момента его захвата. В тот день вам позвонил генеральный директор Дулепин и пожаловался на то, что в силовом захвате участвует частное охранное предприятие. Как вы на это реагировали?
— Вы знаете, это было очень давно. С трудом припоминаю детали того дня. Кажется, когда Дулепин позвонил, у меня проходило важное совещание. По-моему, я посоветовал ему обратиться в милицию.
— Точнее, по утверждению сотрудников завода, вы порекомендовали ему позвонить начальнику УВД Гордиенко. Вам известно, что его сын является одним из новых владельцев?
— Известно. Но Альберт Васильевич принадлежит к тем людям, которые ставят общественное выше личного. Если человек не прав, он поступит с ним строго по закону, пусть это даже родной сын.
Услышав подобную филиппику из уст мэра, следователи были немало удивлены — сам Альберт Васильевич за время задержания слова доброго не сказал про Владимирцева.
— Вы-то как раз относились к младшему Гордиенко с отеческой теплотой. Когда тот потом выступил в роли «белого рыцаря» и предложил Дулепину продать всю заводскую недвижимость за три миллиона, даже чуть меньше, вы активно поддерживали его. Чем это вызвано?
— Я считал, это хорошая цена.
Александр Борисович посмотрел на Перову. Та сказала:
— По самым скромным оценкам, их недвижимость стоит пятнадцать миллионов.
— Все зависит от того, кто считает, — сказал Владимирцев.
— Положим. Далее — Дулепин послал вам факс: письмо, в котором было сказано, что оформление права собственности было осуществлено Ананьевским народным судом на основе сфальсифицированных документов. Что вы ему ответили?
— Точно не помню.
— На заводе утверждают, что вы вообще ничего не ответили — ни на факс, ни на звонки по этому поводу.
— По телефону я сказал Евгению Трофимовичу, что попытаюсь во всем разобраться.
— Когда вы разобрались?
— Дело длительное. Затем последовали трагические события, я так и не успел разобраться во всем до конца.
— Тем не менее вы пообещали Дулепину, что приостановите действие договора о купле-продаже.
— Что да, то да, — согласно кивнул мэр.
— Теперь по датам, — продолжил Турецкий. — Факс был отправлен утром тринадцатого сентября, на следующий день, четырнадцатого, вы пообещали директору приостановить действие договора. А пятнадцатого сентября лично позвонили в налоговую инспекцию и попросили внести в государственный реестр изменения — о назначении Балясникова гендиректором. Причем они сделали это в течение двух дней, хотя обычно регистрация занимает три недели. Как понимать такой неожиданный реприманд?
На Владимирцева было жалко смотреть.
— Я считал, нужно временно выполнять букву закона, — лопотал он, — а после решения арбитражного суда вернуться к прежнему положению вещей.
— Этот иск о признании незаконности сделки и самоуправстве был подан в конце сентября. Однако арбитражный суд его до сих пор не удосужился рассмотреть. Почему это произошло?
— Мне трудно сказать. Я далек от этой сферы.
— Зато прокурор близок. Следствие установило, что рассмотрение дела было парализовано под его давлением. А сам Виктор Николаевич утверждает, что поступал так по вашему личному указанию.
— Впрямую я этого не говорил.
— А намеками?
— Не знаю. Видимо, он превратно истолковал какие-то мои слова.
Допрос продолжался в таком духе, когда Александру Борисовичу позвонил Грязнов и попросил его зайти к нему. Оставшись с молодой следовательницей, Владимирцев надеялся вздохнуть полегче. Не тут-то было — Светлана буквально загоняла его своими вопросами: почему он разрешил дать младшему Гордиенко всю информацию по металлургическому заводу; почему юристы новых владельцев получили доступ к учредительным документам и сведениям об акционерах; почему он давал Ладошкину чистые бланки со своими подписями… Мэр напоминал боксера, который бегает по рингу и не знает, куда спрятаться от нападающего соперника.
Когда Турецкий вернулся в кабинет, Светлана сразу догадалась по его радостно-возбужденному виду, что у того есть важные новости. Едва заметным кивком и выразительным взглядом он подтвердил: мол, потом расскажу.
— Евгений Афанасьевич, вы знаете, где сейчас находится младший Гордиенко? — неожиданно спросил Турецкий.
Замешкавшись, мэр ответил отрицательно.
— Когда вы с ним последний раз разговаривали?
— Вчера. Анатолий звонил мне, только я не знаю откуда.
— Мы тоже этого не знаем. Скрывается ваш любимчик. Однако он же звонил, наверное, не просто так, не погодой в Зеленодольске интересовался. Видимо, по важному делу. Рисковал человек, его же могли запеленговать.
— Просил обеспечить его отцу хорошего адвоката.
— А телефон свой оставил? Как с ним связаться?
— Нет, не сказал.
Сидя в задумчивости, Александр Борисович пригладил шевелюру, почесал затылок, потом спросил напрягшегося в ожидании мэра:
— Вам часто приходилось отдыхать в Акуловке?
— Не очень, но приходилось. Там расположено наше дачное хозяйство. Иногда хочется отойти от повседневной суеты.
— Я понимаю вас как никто другой. Надеюсь, не в одиночестве скучали?
— Что вы имеете в виду?
— Не то, о чем вы подумали. Хотя, надеюсь, вы не настолько наивны, чтобы считать, будто скрытой камерой снимались только селиховские забавы. Вас тоже не оставили без внимания. Однако сейчас речь о другом. Мы интересуемся, грубо говоря, вашими собутыльниками. Кто составлял костяк вашей компании?
Душа Владимирцева клокотала от негодования: «Ах негодяи! Сняли меня все-таки, приготовили компромат. Ну так черта лысого буду я вас выгораживать! Сам пропаду, но и вам будет худо».
— В основном я ездил в Акуловку, когда меня приглашал Альберт Васильевич. То есть при мне он там был всегда. Очень часто отдыхали Анатолий и Ладошкин, они жили подолгу.
