Эптон Синклер - 100% [худ. Пинкисевич]
Самым проницательным из всех представителей власти оказался генеральный прокурор Соединенных Штатов, и Гаффи в своем докладе подчеркнул двойственный характер его деятельности. Генеральный прокурор не только громил Коммунистическую и Коммунистическую рабочую партии, не только сажал за решётку их членов, — но, не жалея средств, развивал самую широкую агитацию, запугивая всю страну заговорами красных. Вот и теперь несколько его сотрудников работают в Американском городе над материалами, собранными Гаффи, и чуть ли не каждую неделю прокурор где-нибудь выступает с речью или печатает, в газетах отчет о новых заговорах бомбистов и о новых попытках свергнуть правительство. И как умно он действует! По его приказанию красных снимают в тюрьме — в самом ужасном виде, обросших бородой, доведённых до белого каления пытками, — и эти портреты печатают на больших листах с надписью: «Вот какие люди хотят править вами!» Портреты рассылаются в редакции десяти тысяч американских газет, и девять тысяч девятьсот газет печатают их, а на следующее утро девяносто девять миллионов американцев готовы разорвать в клочки красных. Тактика эта оказалась настолько успешной, что генеральный прокурор надеется быть избранным в президенты и вся его агентура работает в этом направлении.
То же самое проделывали и агенты всех крупных организаций по всей стране. Лига прогресса Америки, процветавшая в Американском городе, печатала пространные материалы в местном «Таймсе», Ассоциация защиты дома и очага подобные же материалы печатала в «Таймсе», выходившем в Эльдорадо, а Легион защиты патриотов — во флэглендском «Бэннере». Их агенты тщательно изучали списки всех кандидатов в конгресс, и если кто-нибудь из них оказывался хотя бы самого бледно-розового оттенка, — они принимались рыться в его биографии и подстраивали ему какой-нибудь скандал, дельцы собирали крупные суммы на эту кампанию и кандидата проваливали на выборах. Вот какую они развивают деятельность. Сотрудники Гаффи должны все время помнить о важности этой работы и не предпринимать никаких шагов, которые могут повредить этой политической кампании, агитации во имя законности и порядка.
§ 85
Питер ушел с этого совещания с новым, более трезвым взглядом на вещи, он впервые осознал, какая ответственность лежит на нем, как на избирателе, да ещё на таком, который ведет за собой других. Питер согласился с Глэдис, что до сих пор его кругозор был слишком тесен и его понятие об обязанностях тайного агента устарели — они носят ещё довоенный характер. Он должен понять, что мир изменился и что этим новым миром, где торжествует демократия, фактически управляет тайный агент, он-то и вершит все дела и является, по существу говоря, хранителем цивилизации. Питер и его жена должны подготовиться к этой новой роли и овладеть ею. Разумеется, они не должны руководствоваться соображениями личного порядка, но нельзя не признать, что эта высокая роль для них чрезвычайно выгодна — она позволит им подняться по общественной лестнице, встречаться с лучшими людьми. В дни молодости Глэдис пять или шесть лет просидела в салоне, полируя ногти и ухаживая за нежными белыми ручками знатных дам, и все время её не покидала уверенность, что рано или поздно она войдёт в круг этой знати и когда-нибудь снова встретится с этими дамами, но уже не как маникюрша, а как равная, и они протянут ей руку уже не для полировки ногтей, а для того, чтобы с ней поздороваться.
И вот представился благоприятный случай. Глэдис переговорила с Гаффи, и. он одобрил её замысел и обещал потолковать с Билли Нэшем, секретарем Лиги прогресса Америки. Он сдержал свое слово, и на следующей неделе в «Таймсе» Американского города появилось сообщение о том, что в ближайшую субботу вечером состоится интересное собрание Общества по изучению библии при Вифлеемской церкви. На собрании выступит негласный агент правительства, который раньше был красным и много лет вел опаснейшую агитацию, но потом осознал свои заблуждения и искупил свою вину перед правительством, оказав ему ценные услуги во время последнего процесса союза Индустриальных рабочих мира.
Вифлеемская церковь не пользовалась особой популярностью, она принадлежала малоизвестной секте вроде «Святых вертунов», но Глэдис со свойственной ей проницательностью говорила, что одним прыжком не вскочить на вершину горы. Пусть Питер сперва «проделает опыты на собаках», а если его постигнет неудача, то большой беды не будет.
Глэдис изо всех сил старалась обеспечить успех этой лекции, можно было подумать, что они собираются выступить в высшем обществе. Она тщательно обдумала свой костюм и костюм Питера; оба они оделись с иголочки, — на это потребовалось несколько дней. Со своим туалетом она провозилась целый день, а перед тем, как отправляться в церковь, Глэдис добрый час вертелась перед зеркалом, проверяя, все ли в порядке и следя за тем, чтобы Питер был одет безукоризненно. Когда мистер Нэш представил Глэдис его преподобию Зебедии Маггинсу и сей апостол второго пришествия взошел на кафедру и в свою очередь представил её супруга своей многочисленной пастве, состоявшей из рабочих, — все её существо пронзила дрожь восторга, острая до боли.
Конечно, Питер далеко не блестяще справился со своей задачей. Несколько раз он сбивался, начинал мямлить и заикаться, но тут ему вспоминался совет Глэдис: «Если спутаешься, улыбайся и объясняй публике, что выступаешь в первый раз». В общем, всё сошло довольно гладко, и все члены общества по изучению библии ужасались, слушая невероятные разоблачения бывшего красного, который стал теперь тайным агентом, поборником законности и порядка. На следующую неделю Питер получил новое приглашение — на этот раз в Лигу молодых святых, — там он имел успех, и его пригласили в Ассоциацию работников рекламы, а затем в Клуб любителей лёгкого завтрака. Мало-помалу Питер, по выражению Глэдис, усвоил «savwaa fair[8]»; слава его быстро распространялась, и вот настал желанный час — его пригласили на Парк-авеню выступить перед «Обществом друзей» — так именовалась приходская организация при «Храме божественного милосердия».
К этой цели уже давно был устремлен взор Глэдис. Ради этого стоило постараться, и Глэдис снова навела на Питера лоск и заставила его без конца репетировать свою роль. Они жили всего за несколько кварталов от церкви, но Глэдис настояла на том, чтобы взять такси. Когда же они вошли в приходский зал и его преподобие Уиллоуби де Стотербридж, изысканный джентльмен, можно сказать, вылитый англичанин, подошёл и обменялся с ними рукопожатиями, Глэдис почувствовала, что достигла своей цели. Священнослужитель сам проводил её до кафедры и, представив пастве Питера, уселся рядом с Глэдис, — тем самым было упрочено её общественное положение.
Питер вызубрил лекцию наизусть; он хорошо знал, что вызывает смех, что заставляет плакать и в каком месте его речь будет прервана взрывом патриотического восторга, и был вполне уверен в успехе. После лекции он отвечал на вопросы, а тем временем двое служащих Билли Нэша обходили публику, предлагая членские билеты Лиги прогресса Америки, — с членов-соревнователей — пять долларов в год, с действительных членов — двадцать пять, а с пожизненных — двести долларов наличными. Питеру пожимали руки представители избранного общества Американского города, и все они просили Питера продолжать его полезную деятельность, — ведь страна нуждается в нём. На следующее утро в «Таймсе» появился краткий отчет о его лекции, а ещё через день — передовица, посвященная разоблачениям Питера, со следующим поучительным выводом: «Вступайте в Лигу прогресса Америки!»
§ 86
На следующее утро Питер, придя к себе в бюро, нашел адресованное ему письмо; оно было написано на роскошной, очень дорогой бумаге крупным и острым женским почерком. Разорвав конверт, Питер так и опешил, увидав на письме что-то вроде герба, латинскую надпись и слова: «Общество дочерей Американской революции». Секретарша уведомляла его, что миссис Уорринг Сэмми просит мистера Питера Г-аджа не отказать в любезности посетить её сегодня в три часа пополудни. Питер читал и перечитывал письмо, стараясь догадаться, к какой разновидности красных принадлежит приглашающая его особа. На него произвели сильное впечатление бумага и царственный тон письма, — но ведь «революция» — запретное слово. Вероятно, миссис Уорринг Сэмми такая же «салонная красная», как и миссис Годд.
Питер показал письмо Мак-Гивни и мрачно спросил:
— Что это ещё за красный заговор? Мак-Гивни пробежал письмо.
— Красный заговор? — спросил он. — Что ты хочешь сказать?
— Как что? — сказал Питер. — Да ведь там сказано: «Дочери Американской революции».
Мак-Гивни в недоумении уставился на Питера, сперва он подумал, что Питер шутит, но, увидев, что тот говорит серьёзно, захохотал ему в лицо:
