Виктор Пронин - Банда 8
— Бог даст — увидимся в Москве, — сказала Маша, тоже приблизившись к вертолету.
— Я в этом совершенно уверен! — отчаянно сказал Пафнутьев. — Нам просто никуда от этого не деться!
— Возьми, Паша, на добрую и долгую память. — Маша протянула ему небольшую зажигалку, отделанную перламутром. — Может, сгодится в твоей жизни, полной опасности и риска. — Она опять его предупреждала, опять намекала — будь осторожен, глядишь, с божьей помощью и уцелеешь.
— Ты с нами не летишь?
— А я и не помещусь в эту стрекозу, тебя Слава проводит.
— Слава — надежный человек, — твердо сказал Пафнутьев. — Я вижу, на него можно положиться. Да, Слава?
— И не сомневайся, Паша, все у нас с тобой будет в лучшем виде. Влезай, пора взлетать.
Пафнутьев втиснулся в кабинку, радостно помахал рукой провожающим, которые столпились на площадке горестной толпой, захлопнул дверцу, и машина, прибавив обороты лопастей, взмыла в синее испанское небо.
Сверху остров показался Пафнутьеву совсем небольшим, даже игрушечным, а дом наоборот — выглядел внушительно. Промелькнула последний раз мраморная лестница к морю, сверкнул на солнце золотистый пляж, и вот уже Пафнутьев видел только бескрайнее лазурное море, которое посверкивало на солнце, обещая радость, счастье, любовь — все то, к чему мы постоянно стремимся и чего нам до ужаса, до отчаяния всегда не хватает. А мы продолжаем стремиться, теряя остатки достоинства, остатки жизни и денег. И ничего, ничего, ребята, не добиваемся — разве что мелькнет иногда в толпе хорошая улыбка, да и та не нам предназначена, не нам, не нам...
Потом неожиданно быстро показалось побережье, показался какой-то городишко с красными черепичными крышами, пенистая линия прибоя, мелькнула автомобильная трасса с разноцветными машинами, квадратные шпили храмов. На чужую жизнь Пафнутьев смотрел неотрывно, будто навсегда хотел впитать в себя впечатления от страны далекой и недоступной.
— Ничего страна, да? — обронил наконец Слава единственные за весь полет слова.
— Обалдеть и не встать, — ответил Пафнутьев, мимолетно оглянувшись на попутчика и весело ему подмигнув. Почему-то он был уверен, что только вызывающая беззаботность дает ему шанс спастись, выжить, уцелеть.
— Как-то ты, Паша, выражаешься по-чудному...
— Ты пообщайся с публикой, с которой я общаюсь, — не так заговоришь.
— А Юра вроде того что ничего выражается, можно сказать, интеллигентно.
— Юра — это высший свет, это не мой клиент, для меня он недоступен и неприкосновенен.
— А он вроде говорил, что ты к нему подбираешься? — Слава был явно озадачен словами Пафнутьева.
— Как я могу к нему подбираться, если у него в кабинете портрет президента с личной подписью? Нет, Слава, нет. Мне было поручено задать ему несколько вопросов, он отказался на них отвечать... Может быть, правильно поступил, поскольку его положение не позволяет бросаться словами с такой шелупонью, как я...
— У него другое мнение...
— Разберется. — Пафнутьев махнул рукой и снова уставился на проплывающую под ним Испанию.
Приземлились недалеко от трассы рядом с какой-то забегаловкой. Красивая оказалась забегаловка, ухоженная. Внутри ресторанчик, рядом магазин запчастей, тут же заправочная станция.
— Неплохо, — одобрил Пафнутьев. — Так жить можно.
На стоянке уже ждала машина с водителем. Слава отлучился к нему, о чем-то поговорил по мобильнику — Пафнутьев ждал, что тот обязательно будет звонить, причем именно Лубовскому. Слова, которыми они обменялись со Славой в вертолете, требовали продолжения, разъяснения. Слава вернулся от машины хмурый, из чего Пафнутьев сделал вывод, что все задуманное остается в силе, не удалось ему попудрить мозги Лубовскому, не клюнул тот на его наживку.
Посидели в тени за столиком, выпили по стакану холодного вина, разместились в машине и, не теряя времени, отъехали. Водитель молчал, что было несколько странно, поскольку в Испании, как успел заметить Пафнутьев, люди радушнее и разговорчивее, чем в Москве, они охотно вступают в разговор, охотно смеются, не слишком заботясь о том, чтобы для смеха была какая-то причина.
Произошло еще одно маленькое событие, которое могло бы остаться незамеченным, если бы не напряженность всего утра. Неожиданно на одном из поворотов возникли двое мужчин с небольшими дорожными сумками. Они подняли руки, прося остановиться, подбросить, не оставлять их погибать на солнцепеке.
— Выручим ребят? — обернулся Слава к Пафнутьеву.
И до того, как тот успел что-то ответить, положил руку водителю на плечо, остановись, дескать. Бедолаги тоже оказались не слишком веселыми, хотя, казалось бы, почему им не обрадоваться такой оказии? Нет, втиснувшись на заднее сиденье по обе стороны от Пафнутьева, они поставили сумки себе на колени и молча уставились в ветровое стекло.
— Далеко собрались? — спросил Пафнутьев, даже не надеясь на ответ, было маловероятно, что они будут знать русский язык.
Оказывается, знали. И уловка Пафнутьева их застала врасплох.
— Да нет, тут рядом, — ответил один из них, и Пафнутьев заметил, как напряглась спина у сидящего впереди Славы — произошло нарушение сценария, что-то пошло не так, не должны были попутчики вступать в разговор с Пафнутьевым.
— Как вам Испания?
— Ничего, жить можно.
— Давно здесь?
— Мужик... Ты это... Отдохни. Мы тебя не трогаем, и ты не лезь. Едешь — и едь.
Это уже было явное нарушение. Слава не оглянулся, хотя Пафнутьев прекрасно видел, как он опять весь напрягся. Ясно, что это были не случайные попутчики. Не с ними ли и говорил Слава возле посадочной площадки? Надо было что-то предпринимать. Движение на дороге оживленное, вряд ли они решатся прямо вот здесь средь бела дня, вряд ли...
А там кто знает, кто знает...
Если бы он догадался сесть рядом с водителем, то можно было бы попытаться вырвать руль и устроить маленькую аварию, но сейчас это было невозможно, с двух сторон от него сидели эти липовые попутчики.
— В туалет бы, — сказал Пафнутьев, всматриваясь в дорогу — не видно ли очередной забегаловки.
— Сейчас свернем, — ответил Слава, — тут недалеко поворот...
— Да тут и без поворота будочки на каждом шагу.
— Платные.
— А что, у Юры и на туалет не хватает для своих людей? Обнищал? Отощал? — уже помимо своей воли куражился Пафнутьев.
— С туалетами у нас пока все в порядке. С остальным напряг, а с туалетами управляемся.
Неожиданно водитель свернул резко вправо, дорога пошла вверх, на гору, и машин здесь не то чтобы поубавилось, они вообще исчезли.
Остановились на площадке. Попутчики как-то профессионально выскочили и остановились по обе стороны машины. Выбрался и Пафнутьев. Подошел к откосу — внизу шла трасса, оттуда слышался ровный гул множества машин, но сама трасса была безлюдной. Откос был достаточно крутой, метров двадцать-тридцать.
— Паша! — подозвал Пафнутьева Слава. — Иди к нам, чего тебе там одному на откосе маячить...
Пафнутьев подошел.
Слава стоял у открытого багажника, по обе стороны от него расположились попутчики. Стоило Пафнутьеву подойти поближе, как он почувствовал — у него за спиной пристроился водитель.
— Давай, Паша, придется тебе в багажник забраться.
— Зачем?
— Полиция остановит, то-се... Так оно будет спокойнее.
— А у меня с документами все в порядке, — попробовал было что-то объяснить Пафнутьев, но тут же почувствовал, как ему в бок уперся холодный срез пистолета.
— Надо, Паша, надо, — сказал один из попутчиков.
— А если не захочу?
— Будет то же самое, только суетно и грязно.
— Паша, это не последний наш разговор, мы еще поговорим, и достаточно подробно... Мне поручено объяснить тебе некоторые подробности твоего положения... Юра попросил. А потом ты с ним поговоришь. По телефону. Тогда и будем принимать решение. А пока забирайся, пожалуйста... Там достаточно просторно, машина большая, ехать недалеко, с полчаса... Выдержишь. Понимаешь, не хочется у полицейских оставлять следы... Кто такой, куда, откуда...
И Пафнутьеву ничего не оставалось, как забраться в багажник. Крышка тут же опустилась, со щелчком опустилась — замок сработал.
Он услышал, как хлопнули боковые дверцы, и машина тут же тронулась. По шуму мотора догадался, что подъем продолжается. Значит, или же они едут все дальше в горы, или движутся вдоль трассы — во время одной из остановок Пафнутьев услышал гул машин.
Надо было осознать происходящее: слишком резко изменилось его положение — от почетного гостя до пленника в багажнике машины, которая идет неизвестно куда и с какой целью. Впрочем, с какой целью, Пафнутьев не заблуждался, слишком часто в изучении деятельности Лубовского он натыкался на трупы. И соратники его исчезали по разным причинам, и компаньоны, и даже следователи. Холодок дурных предчувствий охватывал Пафнутьева все сильнее, несмотря на разогретую испанским солнцем крышку багажника.
