Виктор Пронин - Банда 4
— Прошу, — сказал Андрей, справившись, наконец, с замками. Дверь открывалась на себя, что вполне соответствовало современным представлениям о безопасности. Дверь, которая открывается в квартиру, куда легче высадить и мощным плечом, и хорошим грамотным взрывом.
Не раздеваясь, Надя прошла через прихожую, с интересом осмотрела комнату, задержавшись взглядом не на шторах или ковре — она оценила размеры окна, встроенных шкафов, расположение кухни. Потом толкнула дверь во вторую комнату.
Она оказалась запертой.
— А там что? — спросила Надя у Андрея.
— Не знаю... Хозяйка снесла туда свои вещи и заперла. А в этой разрешила жить.
— Так ты снимаешь эту квартиру? А говорил, что это явочная база?
— Это ты говорила, — усмехнулся Андрей.
— Но ты не возразил!
— А я еще не знаю — можно ли мне возражать. Не все терпят слова, сказанные поперек.
— Почему же здесь нет твоих вещей?
— Откуда тебе известно, где вещи мои, а где чужие?
— Не узнать казенные вещи невозможно. Они криком кричат о себе.
— Ну и пусть кричат, — проворчал Андрей. — Раздевайся, а я пока кое-что приготовлю.
— Приготовь, — разрешила Надя и, вернувшись в прихожую, повесила на крючок свой плащ. На вешалку тоже посмотрела с насмешкой — она была совершенно пуста.
Из дюжины крючков занятыми оказались только два — на одном висела куртка Андрея, а на другом его кепка.
«Суду все ясно и понятно», — проговорила про себя Надя и повесила свой плащ рядом с курткой.
Заглянув на кухню и понаблюдав, как Андрей режет сыр на голом столе, как пытается открыть бутылку вина с помощью ножа, как хлопает дверцами в поисках хлеба, хотя хлеб хозяева обычно берут, не глядя, не задумываясь, просто протянув руку в нужном направлении. Вернувшись в комнату и подойдя к окну, Надя отдернула штору. Окно выходило на улицу, залитую неоновыми рекламами, освещенную радужным светом из киосков. Под самыми окнами Надя увидела две большие темные машины — «джип», опутанный сверкающими никелированными трубами, и «мерседес» со звездочкой над радиатором.
— Вот дебилы-то, Господи! — вырвалось у нее, и она поспешно задернула штору.
В комнату вошел Андрей и расположил на журнальном столике красное грузинское вино, сыр, апельсины и коробку конфет в хрустящем целлофане. Коробка была настолько нарядна, настолько ярко расписана цветами, что Наде сразу стало ясно — какая-нибудь голландская отрава из гороха вместо шоколада. Нечасто, значит, приходится Андрею угощать женщин конфетами, иначе сообразил бы, что заморские заменители лучше использовать в других случаях.
За окном трижды прогудела машина.
И хотя ни Андрей, ни Надя вроде бы не ждали гостей, оба почему-то обратили внимание на эти гудки и настороженно взглянули друг на друга.
— Там что, улица проходит? — задала Надя странный какой-то вопрос, будто имело значение — проходит за окном улица, переулок, простирается площадь или городская свалка.
— Проходит, — Андрей махнул рукой. Нашла, дескать, о чем спрашивать, — Как ты относишься к красному вину?
— Так же, как и оно ко мне! — рассмеялась Надя. — Наливай!
Вынуть пробку Андрей так и не сумел и потому просто протолкнул ее внутрь подвернувшейся вилкой. Вино оказалось густого красного цвета с душным, терпким запахом. В хрустальном стакане оно смотрелось празднично и многообещающе.
— Будем живы! — Андрей поднял свой стакан, коснулся им стакана Нади и подмигнул ей, не робей, дескать.
— Ну, что ж, — в голосе Нади прозвучала настороженность, она словно прислушивалась, словно ждала кого-то. Но стояла тишина, и, отпив несколько глотков, она поставила стакан на стол.
Ив этот момент прозвучал звонок в дверь.
И Андрей, и Надя быстро взглянули друг на друга — в их взглядах было понимание, они будто ждали чего-то подобного.
Звонок прозвучал еще раз, настойчивее и длиннее, но ни Андрей, ни Надя не поднялись со своих кресел.
— Еще по глоточку? — спросил Андрей.
— Чуть позже, — ответила Надя, напряженно глядя в прихожую.
Убедившись, что на звонки никто не отвечает, гости принялись колотить в стальную дверь ногами — металлическая плита отзывалась глухо, в ее сдержанном гуле чувствовалась надежность. На площадке слышались возбужденные голоса, говорили мужчины крупные и гневные, перебивая друг друга. Иногда все они замолкали, но тут же снова начинали не то ссориться, не то убеждать в чем-то друг друга.
— Что будем делать? — спросила Надя.
— Ждать, — спокойно ответил Андрей. — Это самое прекрасное состояние — ждать.
— Чего?
— Развития событий.
— И долго?
— Думаю, не очень, — Андрей очистил апельсин и протянул Наде, но та отрицательно покачала головой. И тогда Андрей съел апельсин сам. Потом съел еще один. Грохот продолжался, иногда в него вплеталась пронзительная трель звонка.
Потом наступила тишина, особенно пугающая оттого, что секунду назад квартира чуть ли не содрогалась от грохота. И в этой тишине вдруг раздался дребезжащий звонок телефонного аппарата. Звонки были разной длины — то совсем коротенький, то длинный, но все они какие-то слабенькие, негромкие.
Надя смотрела на телефон с немым ужасом, потом поднялась, чтобы взять трубку, но Андрей остановил ее и снова усадил в кресло.
— Что это значит?
— Ничего особенного... Телефон у нас спаренный, поэтому, когда сосед набирает номер, здесь звенит нечто, вроде эха... Не обращай внимания.
— У меня тоже спаренный телефон, но такого перезвона нет, — с сомнением проговорила Надя. — Значит, тебе повезло, — поднявшись, Андрей переставил столик в глубь комнаты, почти к самому окну.
— А это зачем? — удивилась Надя.
— Мне кажется, тут будет уютнее... Там, в прихожей, шумно. Тебе не показалось?
— Да, немного есть, — ответила Надя. — Это у тебя часто?
— Первый раз.
Странный происходил между ними разговор. Оба вели себя так, будто все происходящее вполне естественно, что так и должно быть — к ним обязательно будут ломиться, сотрясая стальную дверь, будет дребезжать телефон, хотя по всем телефонным законам звенеть он не должен, даже если и спаренный, что придется отодвигать столик с вином в самый дальний угол комнаты и говорить при этом о чем-то постороннем, а о самом главном, что между ними происходит, что действительно стоило обсудить подробно, об этом ни слова — ни о девочке, чудесным образом воскресшей из мертвых, ни о людях, громыхающих на площадке и уже, наверное, поднявших на ноги весь дом, ни о больших черных машинах под окнами, машинах явно бандитского пошиба...
И наступил момент, когда оба замолчали, осознав бессмысленность и пустоту разговора. Время от времени Надя подносила к губам стакан и отпивала вино маленькими глотками.
Андрей подошел к окну, поддернул шпингалеты. Теперь он мог выпрыгнуть из окна в течение нескольких секунд — достаточно было сдвинуть штору и рвануть на себя раму окна. Он даже попробовал, как открывается рама, не заклинивает ли ее, посмотрел вниз — там был мелкий кустарник, травянистый покров — хорошая почва для приземления.
Надя, внимательно проследив за всем, что делает Андрей, ничего не спросила, будто и это все было в порядке вещей.
А потом прогремел взрыв.
Вначале ни Андрей, ни Надя ничего не поняли. И лишь через некоторое время осознали — раздался мощный, невероятной силы оглушительный взрыв. Воздух в комнате вздрогнул, звякнула посуда, что-то упало в прихожей. И тут же потянуло запахом гари, пылью, свежим воздухом.
— Взорвали входную дверь, — сказал Андрей, не поднимаясь из кресла.
— Да, скорее всего, — ответила Надя почти спокойно.
— Сейчас придут...
— Пусть, — ответила Надя, оставаясь в кресле. Единственное, на что ее хватило, это закинуть ногу на ногу.
И действительно, в прихожей раздались тяжелые шаги, и в проеме появились два амбала. Они окинули взглядом комнату и, убедившись, что кроме Андрея и Нади здесь никого нет, обернулись. Один из них приглашающе махнул рукой. На этот раз шаги в прихожей были чаще, легче, быстрее. И в арочном проеме возник улыбающийся Бевзлин в белом плаще.
— Здравствуйте, ребята, — сказал он. — Как поживаете?
— Спасибо, хорошо, — ответил Андрей. — А вы?
— Мы тоже неплохо, — рассмеялся Бевзлин.
— А как вы сюда проникли?
— Точно так же, как я проникаю везде и всюду-с помощью взрыва, молодой человек, — Бевзлин подошел к самому креслу, в котором сидел Андрей, и остановился, закинув руки за спину и раскачиваясь с носков на пятки. — С помощью взрыва. Вот мы и снова увиделись... Как тесен мир, а?
— Я же сказал тебе тогда... До скорой встречи... Вот она и состоялась,усмехнулся Андрей, все еще сидя в кресле.
— Мы с Андрюшей поговорили о нашей с тобой, Толя, девочке, — негромко произнесла Надя в наступившей тишине.
— Что? — Бевзлин побледнел.
— Он показал мне ее... прелестный ребенок. На тебя похожа. Внешне, конечно.
