Леонид Словин - Транспортный вариант
«Интересно, что сейчас на вокзале? — подумал он. — Будут ли инспектора у электрички? — Но тут же заколебался: — Вряд ли будут встречать прибывающий поезд! Сейчас все силы на платформе отправления…» .
Тайм-аут быстро приближался к концу.
— Платформа Москва-Товарная, — объявило радио. — Следующая — Москва.
Граждане пассажиры…
Поезд еще стоял.
Денисов выглянул из двери. В середине платформы, под навесом, как и на тротуарах, снега не было и в помине. Концы платформы терялись в пелене дождя. Впереди, под двумя желтыми глазами светофора, на табло вспыхнула цифра 6. Москва принимала электропоезд на шестой путь.
«Платформа с этой стороны. Удачно!» — подумал Данисов.
После Москвы-Товарной электричка, как обычно, шла ровно, до вокзала оставались считанные сотни метров.
Черной тенью скользнули опоры моста. Денисов вслушался в знакомое подрагивание под ногами. Начиналась сложная система стрелочных переводов…
«Вокзал!..»
Двери разошлись внезапно. Как Денисов и полагал, из всех вагонов пассажиры бросились в метро. Все на что-то надеялись, шумели. Денисов оттеснил какую-то семью — супругов, детей, собак, выскочил на платформу.
Чепан бежал впереди со всеми к взнесенному над старым вокзалом центральному шатру, опоясанному цветистой славянской вязью: «Москва».
На бегу Денисов включил рацию, но передать свое сообщение не смог.
Какая-то более мощная радиостанция соседнего отдела внутренних дел на
Комсомольской площади давала информацию о забытом в поезде свертке.
— В восьмой вагон пройди! В восьмой вагон… — инструктировал кого-то дежурный. — Пусть проводник поищет на третьей полке. На третьей полке. Как понял?
Денисов ограничился тем, что на бегу нажал на тон вызова. Теперь у всех в оперативной группе раздался в микрофонах резкий свистящий звук, происхождение которого никто не был в состоянии объяснить.
Вместе с другими пассажирами Чепан и Денисов добежали до основания
Г-образного здания вокзала. Метро оказалось закрытым, Чепан круто взял вправо, вдоль внешней стороны вокзала.
Тут произошло то, что рано или поздно должно было случиться: кроме
Денисова, никто за Чепаном больше не побежал. Из всех вокруг только хши двое были связаны друг с другом, как в детской игре в кошки-мышки.
Денисов все еще сжимал манипулятор, теперь Чепан на бегу постоянно держал его в поле зрения, очевидно заподозрил. Инспектора опергруппы не могли понять источник постоянно идущего тона вызова. На бегу Денисов услышал голос Бахметьева:
— Всем проверить рации… У кого барахлит?
И еще чей-то:
— Посторонняя рация!..
— Двести первый? — наугад спросил Бахметьев. Это был его позывной.
Денисов на бегу отключил вызов, снова включил — зажатый в руке манипулятор Чепан не мог видеть.
— Двести первый! — крикнул Бахметьев. — Слышишь меня? Если да, сними вызов…
Денисов отпустил манипулятор. У него не было ни времени, ни возможности объяснить, что происходит. Да и Бахметьев при минимуме информации не сумел бы принять нужное решение.
Впереди была стоянка такси, громада тесно прижатых друг к другу домов, проходные дворы.
Денисов был начеку. Однако он знал: преступник не станет стрелять, пока не убедится в том, что Денисов преследует его. Для этого Чепану было необходимо еще раз свернуть и посмотреть, к;ак себя поведет Денисов.
Чепан свернул вправо — к вокзалу. Приглядевшись, Денисов понял, почему преступник не выбрал закоулки домов: у угла стояла патрульная машина 1-го отделения милиции, два милиционера разговаривали с водителем.
Преступник добежал до верхней горизонтали Г, оглянулся: Денисов бежал за ним.
«Теперь уже слепому ясно… — подумал Денисов. — Он не побежит к пустым платформам, завернет еще раз — к залам. В вершине внутреннего угла было несколько дверей. Там медкомната, пожарная лестница, вход в детский зал…» — Денисов представил плавающие под потолком воздушные шарики, рисованные изображения огромных волков и зайцев на окнах — детали новогоднего декора, матерей с детьми внизу, в креслах.
«Бросится к служебному проходу? За кассы.. Откроет стрельбу?» — Денисов уже видел разлетевшееся на мелкие кусочки громадное, цельного стекла окно стышал крики детей… Но в то же время зал этот — тупик. Ему из него не выбраться. У Чепана есть другая возможность!
Если он увидит, что я отстал, он непременно ею воспользуется…
Лестница!"
Денисов остановился, нажал на манипулятор рации:
— Я —Двести первый! Преступник у входа в третий зал…
Первым неожиданно отозвался милиционер, дежуривший на Москве-Товарной, в ту ночь у него случайно оказалась самая лучшая рация.
— Повторите, Двести первый!
Его перекрыла радиостанция, установленная в дежурной части:
— Объект замечен в районе третьего зала…
Больше Денисов не мог терять времени: преступник успел наверняка выбрать дальнейший маршрут.
«Зал или чердак?» — Денисов подбежал к пожарной лестнице. На островке мокрого снега внизу был хорошо виден четкий след резинового сапога. —
Чердак!"
— Преступник поднялся на крышу! — радировал Денисов. — Будет уходить через чердак… — Ему все-таки удалось навязать Чепану свой план.
— Ясно! — в микрофоне раздался голос Бахметьева. — Внимание! — он стал быстро перечислять позывные инспекторов, участвовавших в операции. —
Занять свои места… — Бахметьев производил передисдокацию: блокировал залы и выходы, освобождал перрон от пассажиров, выпускал группу захвата.
Денисов внимательно слушал — его позывной назван не был.
— Двести первый…
«Наконец-то!»
— Будете находиться в резерве у восьмого пути… — Бахметьев заменял его инспектором, проведшим весь вечер на приколе в дежурной части. — Как поняли?
— Вас понял… — по рации слова прозвучали бесстрастно. Приказ есть приказ.
Он отсоединил магазин пистолета, вынул досланный в патронник патрон.
Сердце покалывало тысячами тоненьких острых иголочек, будто в сосуде со стреляющей пузырьками минеральной водой.
Через несколько минут перрон был полностью блокирован — ни один случайный человек не мог на нем теперь появиться. Пожарные лестницы и выходы с чердака перекрыты. Группа захвата во главе с Антоном должна была вот-вот вступить на чердак.
Стоя у табло на восьмом пути, Денисов не спускал глаз с крыши центрального здания. Мысленно он был там. ажурной, дореволюционного литья лестницей бежал наверх мимо пустых кабинетов руководства, — стенных газет, объявлений о путевках.
— Граждане, встречающие пассажиров… — раздалось непривычно низко, словно из-под земли.
Прибыл поезд.
На чердаке было по-прежнему тихо, ни один звук не долетал до перрона.
Денисов хорошо знал похожее на кулисы театра помещение. Над головой на разных уровнях сопрягались между собой шаткие переходы. Воздух был густой, тяжелый, плотно смешанный с пылью, запахом шлака, сухого птичьего помета.
На кирпичных стояках сидели голуби. Денисов словно увидел их пустые безумные глазки и красные, словно обмороженные, лапки с черными лакированными коготками. В центральной части шатра стыли старые вокзальные часы — огромный циферблат с наполовину вытащенным оголенным механизмом.
Над ними шатер расширялся, круто уходил вверх. Скорее всего преступник укрылся именно там.
— Внимание! — Денисов назвал позывной Сабодаша. — Проверьте верхнюю центральнуюю часть. Шатер!
— Вас понял!.. — отозвался Антон. И через секунду: — Точно, здесь!
Тут же послышался выстрел — по звуку Денисов понял: стреляли не из ПМ.
«Преступник! Видимо, прошел по лежащей вверху доске к отверстию в куполе, к деревянным старым жалюзям».
— Бросай оружие! — услышал Денисов. Антон не выключил рацию.
Преступник ответил выстрелом. Вторая пуля попала в механизм древних часов. Послышался скрежет пружины — Денисову показалось, что простоявший много десятков лет механизм вдруг двинулся и часы примутся бить.
С шумом взлетечли голуби. И почти сразу же, стоя на перроне, Денисов услышал глухой удар о кирпичную кдадку. Старые, жалюзи, за которые, видимо, Чепан цепплялся, не выдержали, вместе с преступником рухнули с десятиметровой высоты.
По рации передали:
— Инспекторскому составу собраться у начальника отдела… — Бахметьев приглашал к себе в кабинет, к школьной доске, на разбор закончившейся операции.
Дело, начавшееся с нападения на библиотекаршу, было завершено.
Денисов оглянулся. Поезд, о прибытии которого объявили, казалось, много часов назад, только появился в горловине станции. По платформе тянулись встречающие.
Он посмотрел на часы:
«Звонить Лине рано… — Хотелось кому-то сообщить, как в детстве: — Я здесь, я вернулся!» — Дождь кончился.
Над заревом огней угадывались звезды, хотя кое-где вдоль Млечного Пути, словно шкура зверя, косматились черные, с неровными рваными краями облака.
