Фридрих Незнанский - Исполняющий обязанности
Вот примерно в таком ключе и длилось ее признание, пока голова не склонилась на плечо и Володя не перенес уже безвольную девушку в кровать. А в безволии, между прочим, тоже есть своя прелесть, и Володя это уже знал. О многом успела рассказать ему еще во время прошлой встречи чрезвычайно способная девушка-медичка. За себя она не боялась, ничего не стеснялся и он, а потому вели они себя максимально раскованно.
Она проснулась среди ночи, голышом отправилась к столу — пить, а вернувшись, юркнула в его объятия и задала такой темп, что у него голова кругом пошла. Но недолго, и сама быстро устала. Вот и возникла пауза, когда можно было наконец поднять нужную тему.
Полагая, что ревности своими вопросами он у Варьки не вызовет, Володя стал расспрашивать ее о старшей медсестре. Где живет, да кто у нее муж, да как у них там, если она ведет себя так свободно?
Повторялось то, что он уже слышал. Это Варька забыла, что уже об этом рассказывала. Ну ничего, повторенье — мать, говорят, ученья. Глядишь, что-то новенькое и промелькнет. И ведь промелькнуло.
Оказывается, Баранов хоть и живет один, но и в свое «логово», как он называет квартиру в доме на Саввинской набережной, ну где у него недавно бомбу обнаружили, никого посторонних не водит — даже Ольгу не пускает. А уж она у него самое доверенное, можно сказать, лицо. Варька слышала между ними сердитый разговор, что ей надоело по знакомым с ним скитаться, когда у него своя отличная жилплощадь. Но он говорил что-то о принципах, Варька не поняла, а спросить, естественно, не могла, и, мол, поэтому квартира его для всех прочих табу. Так и сказал. А как понимать «табу»?
И Володя объяснил между делом свободной и раскрепощенной девушке, что табу — это, надо понимать, то самое, что ей никогда не грозит. Она и успокоилась, хотя вряд ли поняла.
Так, значит, у Ольги имеются подруги? Ну а как же! Как у всякой порядочной женщины. Варька даже знала о некоторых из них. Вот Леся Водолагина, потом Ленка Кривцова, еще Ася Малиева. Достаточно? А для чего это ему нужно? А чтоб понять, у кого из Ольгиных подруг может прятаться Вячеслав Сергеевич, которого нет ни дома, ни на работе. Вот только адресов их она, к сожалению, не знала.
Естественно, Варьку сразу заинтересовало, что будет Вячеславу Сергеевичу, когда его найдут? Ответ был прост: важно, кто раньше найдет. Если бандиты, а они не такие уж и глупцы, чтобы не додуматься до той же мысли, которую вот только что Володе невольно подсказала сама Варька, то будет Баранову очень плохо. Его попросту убьют, чтобы убрать ненужного свидетеля. А вот если это удастся сделать, например, ему, Володе, то тогда Баранов будет отчасти спасен. Нет, если докажут, что это по его указанию была убита Татьяна Васильевна, то его осудят и посадят в тюрьму. Но не навсегда, конечно, выйдет лет этак через десять — пятнадцать. И будет совсем еще нестарым. Ему сколько? Немного за сорок, вот, значит, к шестидесяти годам и окажется на свободе. Если других грехов на нем нет. Ну а если имеются, значит, такая уж судьба…
Посетовала Варька по поводу судьбы-злодейки и решила, что лучше уж заключение, там хоть люди живые кругом ходят. А на том свете — одни трупы, и зря попы рассказывают сказки, будто души мертвых переселяются на небо и продолжают жить. Варька была пока отчаянной материалисткой и ни в каких привидений, а также в реинкарнацию не верила. Она верила прежде всего себе, своим силам, а также силам партнера по сексу. А все остальное для нее была мура, от которой никакой пользы человеку. Замечательное, по-своему, заблуждение. Как все на свете…
Но слова словами, а надо было знать, что делать, где искать. И вот тут у Варьки проснулся, видно, врожденный женский талант к сыску. Женщин не надо этому учить, они мастера сыска уже от природы. Мужчина — явление грубое, а сыск — дело тонкое, не всякий способен, в то время как женщины — готовы все поголовно.
Она сказала, что если взять за точку отсчета — ишь ты, как завернула! — мнение Володи, то тогда надо просто проследить, куда Ольга бегает во время работы, если у нее есть свободное время, а особенно после, потому что ночует она, когда нет срочных вызовов, всегда у себя дома. Ее Борик — человек неревнивый. Он ученый-генетик, и ему все, кроме цепочек хромосом, до лампочки. Да у него и не стоит вообще — это сама Ольга однажды говорила. Мол, если бы Борька мог, она бы ни за что ему не изменяла. А так — он не может, а ее бабье естество требует удовлетворения. Сам виноват, на каком-то полигоне облучился — и вот результат.
Но это мало волновало Володю. Его интересовали подруги Ольги. А идея проследить, куда она бегает, — просто отличная мысль. Надо будет прямо с утра, завтра же, выдать ее Вячеславу Ивановичу. Пусть, что ли, Галка поездит пока, а потом и сам Володя может подключиться. Или еще кто-нибудь, возможно, из сотрудников «Глории» — у них для такой работы есть все возможности.
Он, кстати, вопреки мнению Грязнова, не ощущал никакого неудобства перед Галей за свое нынешнее поведение, на которое его подвигли старшие товарищи. Ну, во-первых, это не столько удовольствие, сколько работа. Служба! Хотя если дело связано также и с удовольствием, то какой же осел откажется? А во-вторых, Галина и сама не питала к Володе ничего, кроме чисто товарищеских чувств. Так что какие могут быть неудобства? Нет, разумеется, он ни за что не стал бы ей рассказывать о своих похождениях с Варькой, это уже дело сугубо личное. Но обсудить, скажем, подозрения девушки насчет того места, где Ольга могла спрятать своего любовника, почему же нет? Очень даже можно.
Потом он пытался все-таки выяснить еще один вопрос: нет ли у Баранова какой-то дачи? Нет ли родственников в других городах? И вообще, почему он до сих пор еще не женат? Почему не хочет устроить свой холостяцкий быт? Но на это не было ответов. Ничего не знала Варька, да и, честно призналась, не хотела знать. У нее есть работа. Есть свои деньги. Есть институт, который она все равно закончит, чтобы работать врачом, а не медсестрой вроде Ольги и втыкать бесконечные шприцы в задницы пациентов… Хотя именно это Ольга делает мастерски, надо отдать ей должное, руки у нее золотые.
— Зато у меня губы золотые, верно? — похвасталась Варька.
И Володя был вынужден подтвердить, что она, как всегда, права. Эгоизм молодости — он все-таки что-то да значит!
3
Разряжать взрывное устройство они отправились ближе к вечеру, когда все жильцы должны уже были находиться дома, на Семеновской улице. Перед выездом Жеребцов поклялся, что сделает все в лучшем виде, без единой запинки — уж ему ли не верить, если он сам и ставил! Но безопасность есть безопасность. И ни Грязнов, ни Турецкий, ни находившиеся рядом — для охраны — сотрудники «Глории» не простили бы себе, если бы, не дай бог, что случилось. Да что они! Им бы никто не простил.
Поэтому прежде всего заехали в ОВД «Семеновское» и обо всем рассказали начальнику. Тот всполошился, но его тут же успокоили, заявив, что есть специалист, который все сделает правильно, однако жильцов дома придется всех предупредить и вывести на короткое время, пока бомба не будет обезврежена, на улицу. Во избежание непредвиденных обстоятельств. Но и паники поднимать при этом не следует, ибо все находится под жестким контролем. Пусть люди оторвутся от вечерних телевизоров, выйдут на полчасика на улицу и подождут, пока сапер сделает свою работу.
Начальник приуныл, но, видя перед собой двоих генералов — милицейского и прокурорского — отдал соответствующую команду. Его люди немедленно помчались на объект и быстренько очистили дом от жителей. Народ, послушный после всех взрывов в Москве, выполнял распоряжения четко. Но любопытство все же брало верх, и некоторые лезли, стремясь увидеть своими глазами, как будет обезвреживаться опасный заряд. Таких провожали подзатыльниками — без всякого стеснения.
Рисковать так рисковать. Оставив внизу охрану вместе с Евой, Грязнов с Турецким поднялись следом за Иваном Жеребцовым в квартиру Грицман и удивились разгрому, царившему во всех комнатах, кроме одной — находящейся за стеклянной дверью. Видно, те, кто здесь был — а кто был, они уже не примерно, а точно знали, — дали волю своей бандитской фантазии. Странно, что соседи ничего не слышали. Или слышали, но боялись выглянуть за дверь, пока в квартире шел погром.
Странное дело, Турецкий позже опросил соседей по этажу — никто ничего не слышал. Все отрицательно мотали головами, пряча при этом глаза. И это, к сожалению, тоже понять было можно…
Но стеклянную дверь, кстати говоря, никто не тронул, даже близко не подошел, следов, во всяком случае, рядом не было. Значит, они знали, что за дверью. А откуда? Это они, вероятно, заранее обговорили — что можно трогать здесь, а чего категорически нельзя. Ну да, явившись после погрома, Ева, естественно, должна была поневоле пройти в единственную не тронутую варварами комнату, где ее и ждала… смерть. Но им помешали.
