Инна Тронина - Прощённые долги
– Делай же что-нибудь! Давай, сейчас же! Он не кричит, значит, может быть разрыв сердца. А ты, – он уставился налитыми кровью глазами на Рафхата, – окно открой, дышать нечем! И это, – Али указал на утюг, – убери к чёртовой матери! Всё равно не скажет…
Нора быстро выпустила из шприца струйку, сделала, один за другим, два укола.
– Сейчас, сейчас! Ничего с ним не будет. Видишь – кровь из носа пошла. Наконец-то вспотел, и давление подскочило. Значит, не Терминатор он всё же, а человек. Не совсем, правда, нормальный. Из таких часто фанатики получаются. А ты, Алик, сам-то не потеряешь сознание? Как только в Баку прославился на погромах, не понимаю. Мало крови видел, что ли?
– Дай мне воды с ромом! – хрипло сказал Мамедов. – Как он там, по-твоему? Очнулся уже?
– А он и не терял сознание.
Элеонора, несмотря на всю браваду, тоже плеснула себе в бокал и рома, и воды. Они с Мамедовым жадно выпили по порции, перевели дыхание и разом посмотрели на Андрея.
– Алик, а ожог-то у него не такой уж и сильный! Можно было и подольше подержать. Пусть охолонёт малость, пока я записи сделаю. Здоровый какой мужик, даже кровь вылилась наружу. Ни один сосуд не лопнул, и даже шока нет. Сейчас мы ему носик вытрем, и пожалуйста, снова можно беседовать! – Нора ловко подобрала марлей блестящие красные струйки.
Хафизов тем временем, отодрав вместе с мясом утюг от груди жертвы, ушёл с ним во двор – подальше от гнева Мамедова. Он тоже не мог припомнить случая, чтобы человек в такой ситуации не кричал и даже не стонал. И потому боялся, что Али пожалуется Ювелиру на него – всегда и во всем виноватого «стрелочника»…
* * *Чёрная «Волга» с гоночным мотором внутри, то и дело взрываясь клаксонными сигналами, проскочила мимо точечного дома в начале Торжковской улицы. Филипп Готтхильф, в кожаном пиджаке, сидел за рулём, напряжённо глядя в кромешную темноту. Мощный свет фар выхватывал то дома, то ларьки, то деревья и ограду Чёрной речки, а потом снова наползала мгла.
– Выходит, мальчишка убит? – Готтхильф повернулся к Грачёву. – Ты догадался правильно, им нужна агентура. Сейчас без пяти одиннадцать, ещё можем успеть. Ты звонил Андрею после того, как говорил с Натальей?
Всеволод, переодевшийся в кожаные штаны и куртку, обутый в высокие кроссовки, сидел рядом с Обером, как на иголках.
– Звонил, причём тридцать три раза. Дома его, естественно, не было. В гостинице сначала тоже не отвечали или было занято. Потом нашёлся Маяцкий Володька и сказал, что Андрей с Аркадием Калининым уже уехали на «стрелку». Но я тебе позвонил первому, как мы и договорились…
– Правильно сделал. Хорошо, что я здесь рядом работаю, долго добираться не пришлось. – Филипп проехал мимо строительного магазина. – Давай-ка, мы тут «тачку» оставим и пойдём туда пешком. У тебя «волына» есть?
– Нет, – с сожалением ответил Грачёв. – Табельную не хочу туда брать, а ту, итальянскую, пришлось сдать ещё зимой.
– Держи, – не моргнув глазом, сказал Обер, доставая из «бардачка» небольшой пистолет. – Иностранные системы знаешь? Это «вальтер», семизарядный. Ты его сейчас, при свете, изучи и привыкни. Потом-то придётся действовать в темноте, и потому надо чувствовать себя уверенно.
– Всё понятно, я такой изучал, – удовлетворённо заметил Всеволод. – А твой «дружок» какой марки?
– «Браунинг», на тринадцать патронов. Универсальная модель, другой такой пока нет. Веталь Холодаев покойный на прошлый день рождения подарил. С тех пор не расстаюсь.
«Волга» проехала немного по пустырю, а потом нырнула в кусты и встала. В тени дома её почти не было видно, особенно когда погасли фары. В окрестных «хрущёвках» светились редкие окна, и вдалеке, на пустыре, бегали собаки.
– Жаль, хозяева могут под руку попасться! – посетовал Готтхильф. – По закону подлости так всегда и бывает.
Сжимая в карманах рукоятки пистолетов, они направились к «стекляшке». Быстрый шаг ничуть не мешал им напряжённо прислушиваться и ежесекундно оценивать окружающую обстановку. Но далеко уйти не получилось, потому что прямо из кустов выскочила огромная восточноевропейская овчарка, едва не сбивая Всеволода с ног. Но собака не лаяла и не рычала. Напротив, она скулила, виляла хвостом и заглядывала в глаза Грачёву с Готтхильфом, будто приглашала следовать за ней.
Через несколько секунд прибежала девчонка в свитере и джинсах, с толстой косой за спиной. Сначала она в ужасе шарахнулась назад, увидев двух подозрительных мужиков, а потом почему-то прониклась к ним доверием.
– Дяденьки, там человек лежит! Томми его нашёл на дорожке. Он не пьяный, не думайте. Мы понюхали, и Томми тоже… Он пьяных просто ненавидит, всё сразу чувствует. Серёжка, скажи, правда, что он не пьяный? Мы другим людям говорили, а они не хотят смотреть…
– Кто не пьяный? – наконец вклинился Всеволод.
– Я же говорю – мужчина лежит на дорожке, ближе к «Весте», к магазину. – Девочка схватила за рукав мальчишку примерно одного с собой возраста. – Серёжка, ведь правда, что он давно не шевелится? Мы сами трогать его боялись, только понюхали. Ничем таким не пахнет, как от пьяниц. Он два раза тихонечко простонал, а потом опять затих.
Собака тем временем наскакивала то ли Готтхильфа, то на Грачёва, не делая между ними никакого различия. Она очень волновалась, то и дело вставала на задние лапы, а потом тащила всех туда, на дорожку.
– Тебя как звать? – спросил Готтхильф у девочки.
– Аня Кириллова. А это Серёжка, мой брат. Мы близнецы.
– По гороскопу? – усмехнулся Всеволод.
– И по гороскопу, и вообще, – несмотря на испуг, взахлёб тараторила Аня. – Мы с Томми погулять вышли, а он вдруг поводок вырвал – и сюда. Забрался в кусты, один хвост торчит. Потом выбежал и нас тянет за собой…
– Пойдёмте скорее, – поторопил Готтхильф. – Где он у вас?
– Вон там, уже близко, – пояснил Серёжка. – Мы сперва испугались, думали, что Томми сейчас на прохожего кинется. Тут алкашей много шляется по вечерам. А мы намордник не захватили, торопились очень. Потом увидели, что дядька лежит. Томми не рычит на него, а руку ему лижет. Он в чёрной куртке, тыщ на восемь, – определил хозяйственный мальчик. – И в джинсах «Мальвина», в «варёнках» таиландских. Вон, глядите, так вниз лицом и лежит до сих пор…
Всеволод первым подошёл к мужчине, наклонился над ним и повернул на спину. Голова мотнулась, и, всмотревшись в запрокинутое лицо, Грачёв узнал Аркадия Калинина.
Готтхильф нагнулся тоже и протяжно присвистнул:
– Похоже, мы с тобой опоздали! Давай-ка глянем, можно ли ещё помочь. Подтащи-ка его к свету!
Он будто бы позабыл о детях и собаке. Потрогал пальцами сонные артерии Калинина, пощупал пульс, посмотрел зрачки и заключил:
– Жив, но очень плох. Пулевое ранение, похоже, навылет. – Расстегнув на Аркадии кожанку, Готтхильф ощупал рану. – Целились в сердце, но нахалтурили. Левее пуля прошла. Жаль, что ранение проникающее, судя по всему. Всеволод, держи ключи. Возьми в машине мой баул с заднего сидения. Надо срочно принимать меры, иначе дело может плохо кончиться. Ребята, давно вы его нашли?
– Минут пятнадцать назад, – отрапортовал Серёжка. – Пока боялись подойти, пока нюхали, не пьяный ли… Тут у нас рядом бутылки сдают, так всякие ходят синюхи. Вы говорите, в него пуля попала? – Серёжка, присев на корточки, с интересом рассматривал Аркадия. – А мы ничего и не слышали, хотя окна сюда выходят.
– Крови много? – участливо спросила Анечка.
– Много, много! Вы бегите сейчас домой, скажите родителям, чтобы вызвали «скорую». Обязательно реанимобиль. Запомнили?
– Жёлтого цвета? – догадался серёжка. – У нас станция на Новосибирской. Там я такие видел.
– Вот-вот! – обрадовался Филипп. – Пусть срочно забирают его – и на операционный стол. Кроме того, взрослые милицию должны вызвать. Здесь нужно поработать. Жаль, что темно, но всё-таки сухо. Экспертам, считайте, повезло.
Когда дети вместе с собакой убежали, вернулся Грачёв с баулом. Готтхильф, чертыхаясь, стал искать там ампулы и шприцы, а Всеволод светил ему карманным фонариком.
– Живой? – Грачёв взял голову Калинина в свои ладони, носовым платком вытер кровь с его лба и щёк. – Аркашка! Ты меня слышишь? Что здесь произошло? Ведь только в одиннадцать они должны были встретиться!..
– Значит, встретились раньше. – Готтхильф закатал Аркадию рукав. – Только бы скорее приехали и взяли его, нам же надо… Андрей уже точно у них! – Филипп плавно двигал поршень шприца вниз. – Вот, сейчас ещё один укол, а дальше должна приехать «скорая». Сердце ровнее забилось. Бог даст, выживет.
Калинин открыл глаза и стал напряжённо рассматривать лица склонившихся над ним людей. Всеволод, заметив это, радостно улыбнулся, сжал вялую руку раненого.
– Аркаша, это же я. Грачёв! Неужели не признал? Что случилось-то здесь у вас? Где Андрей?
