Юсси Адлер-Ольсен - Охотники на фазанов
Она просто исчезала.
27
Карл жевал булочку, которую бросила ему на стол Роза. На большом экране шел репортаж о военном режиме в Бирме. Пурпурные одежды монахов действовали на публику, как красная тряпка на быка, так что сочувствие к датским солдатам, переживающим разные невзгоды в Афганистане, на время заметно остыло. Премьер-министр наверняка это должен только приветствовать.
Через несколько часов Карлу предстояла встреча с одним из бывших преподавателей школы-пансиона, с которым, по словам Манфреда Слота, у Кимми был роман.
И вдруг Карла посетило иррациональное ощущение, хорошо знакомое всем полицейским, которым приходилось вести следствие.
Он уже беседовал с мачехой Кимми, знавшей ее с детства, но именно сейчас почувствовал, что подобрался к ней необычайно близко.
Он устремил взгляд в пространство. Знать бы, где-то она сейчас…
Картинка на экране снова сменилась: уже в который раз возникли кадры взорванного домика у железнодорожного полотна на Ингерслевсгаде. Движение там было остановлено, несколько линий электропередачи полетело ко всем чертям. Впереди виднелись желтые рельсоукладочные поезда Датских железных дорог. Значит, есть и разрушения железнодорожных путей.
Затем появилось лицо полицейского инспектора, и Карл прибавил звук.
— Нам известно только то, что будка некоторое время служила жилищем бездомной женщине. На протяжении последних месяцев путейские рабочие иногда видели, как она оттуда выходит, но мы не нашли никаких следов ни этой женщины, ни кого-либо еще.
— Может ли в этом случае идти речь о преступлении? — спросила у него дама-репортерша тем преувеличенно заинтересованным тоном, какой используется, чтобы превратить заурядный репортаж в событие мирового масштаба.
— Согласно сведениям, имеющимся у правления железной дороги, в здании не было ничего такого, что могло бы вызвать взрыв, тем более настолько мощный.
Репортерша повернулась к камере:
— Военные эксперты по взрывотехнике работали здесь несколько часов.
Она снова обернулась к полицейскому:
— Что они обнаружили? Известно это к настоящему моменту?
— Э-э-э… В общем, в настоящий момент невозможно составить целостную картину, но были обнаружены осколки гранат того типа, который имеется на вооружении в нашей армии.
— Так значит, дом взорван при помощи гранаты?
Умеет же она тянуть время!
— Возможно, да.
— А женщина? О ней что-то еще известно?
— Да. Она появлялась в этом квартале. За покупками ходила туда, в магазин «Альди». — Инспектор махнул рукой, показывая направление. — А туда иногда ходила помыться. — Он указал в сторону торгового комплекса. — Мы, конечно, обратимся к населению за дополнительными сведениями. Приметы известны не очень точно, но мы считаем, что речь идет о белой женщине в возрасте тридцати пяти — сорока пяти лет, ростом приблизительно в сто семьдесят сантиметров, обычного телосложения. Одежда может быть разной, но, вероятно, не очень опрятной, поскольку она живет на улице.
Карл остолбенел. Нераскуренная половинка сигареты так и повисла у него на губе.
— Это со мной, — сказал Карл и вместе с Ассадом прошел внутрь полицейского оцепления, за которым работали взрывотехники.
На железнодорожных путях трудилось много народа, и ответить предстояло на множество вопросов. Было ли это попыткой устроить аварию поезда? Если да, то был ли целью тот состав, который проезжал в это время мимо будки? Вопросы и слухи так и носились в воздухе, и журналисты навострили уши, стараясь поймать их на лету.
— Начнешь с той стороны, — сказал Карл, махнув за дом.
Повсюду лежали обломки стен, мелкие и крупные вперемешку, щепки от деревянных дверей и брусьев, державших крышу, рваные куски кровельного железа. Местами от разлетавшихся обломков повалилась металлическая сетка ограды. У образовавшихся проемов толпились фотографы и журналисты, готовые кинуться вперед по первому знаку, если на земле обнаружатся трупы.
— Где путейские рабочие, которые видали ее? — спросил Карл сотрудника управления.
Тот показал ему кучку людей в светоотражающих костюмах, которые делали их похожими на спасателей. Как только Карл предъявил жетон, двое сразу начали говорить, перебивая друг друга.
— Стоп! Погодите немного! — Он остановил их и, выбрав одного, приказал: — Начинай ты! Рассказывай, как она выглядела.
У путейца был довольный вид: рабочий день закончится через час, а случившееся внесло в его жизнь приятное разнообразие.
— Лица я не видел, но обычно она ходила в длинной юбке и непромокаемой куртке. Иногда, бывало, появлялась в чем-то другом.
— Да. — Его товарищ кивнул. — А отправляясь в город, часто тащила за собой чемодан.
— Какой чемодан? Черный? Коричневый? На колесиках?
— Да, да, на колесиках. Большой такой. А цвет вроде бы бывал разный.
— Да, — подтвердил второй. — Он верно говорит. Я, к примеру, видел как-то черный, а как-то зеленый.
— Она все время озиралась на ходу, будто за ней кто-то гонится, — сказал первый.
— Так оно, наверное, и было, — кивнул Карл. — Почему ей вообще позволили жить в будке, раз уж об этом все знали?
— А нам-то что до этого! — Первый рабочий сплюнул на осколки. — При нашем правительстве некоторые люди не могут себя обеспечить. Не хотел я на нее доносить. — Он покачал головой. — На что мне это надо?
Второй согласился:
— У нас таких будок штук пятьдесят на перегоне до Роскилле. Подумайте только, сколько народу могло бы в них приютиться!
Карлу не хотелось об этом думать. Два-три пьяных бродяги, и на путях воцарился бы хаос!
— Как она проникала на железнодорожное полотно?
Оба ухмыльнулись.
— Отпирала замок и входила. — Один махнул рукой в ту сторону, где когда-то была калитка.
— Вот как! А откуда у нее ключ? У кого-нибудь ключ пропадал?
Оба выразительно пожали плечами, почти приклеив их к ушам, и только посмеивались. Остальные рабочие, стоявшие рядом, подхватили их смех. Нам-то, мол, откуда знать! Мы за калитки не отвечаем!
— Еще что-нибудь? — спросил Карл, оглядывая лица.
— Да, — заговорил еще один. — Я как будто бы видел ее на мосту Дюббёльсбро позавчера. Было уже довольно поздно, и я возвращался домой. — Он показал на один из автокаров, стоявших на рельсах. — Она маячила там наверху, глядя на пути. Прямо как Моисей — сейчас прикажет, чтобы воды расступились! Я даже подумал, не собирается ли она, чего доброго, прыгнуть под поезд, но нет, не прыгнула.
— Ты видел ее лицо?
— Видел. Это я сказал полиции, сколько ей, по-моему, лет.
— От тридцати пяти до сорока пяти, так ты сказал?
— Так. Но теперь, как подумаю, мне кажется, скорее тридцать пять, чем сорок пять. Тогда у нее просто вид был такой унылый, а от этого человек кажется старше, чем есть, верно?
Карл кивнул и достал из кармана портрет Кимми, сделанный Ассадом. Копия, напечатанная на лазерном принтере, уже немного помялась, место сгиба потерлось.
— Это она? — спросил Карл, сунув портрет под нос рабочему.
— Черт возьми! Она самая! — На лице того отразилось удивление. — Вообще выглядела она совсем не так, но, ей-богу, это она и есть! Те же самые брови. У женщин не часто брови бывают такие густые. Это же надо! На снимке она выглядит гораздо лучше!
Все сгрудились вокруг фотографии, и каждый вставлял свой комментарий. Карл же смотрел в другую сторону — туда, где лежали развалины будки.
«Черт возьми, Кимми! Что же тут такое произошло?» — подумал он.
Если бы он нашел ее на день раньше, следствие уже продвинулось бы далеко вперед.
— Я точно знаю, кто она, — объявил Карл своим коллегам, которые столпились вокруг него и, казалось, только и ждали, когда наконец кто-то прояснит ситуацию. — Позвоните, пожалуйста, на Скельбэкгаде и сообщите в отдел розыска, что жившая здесь женщина — это Кирстен-Мария Лассен, известная как Кимми Лассен. У них уже есть ее персональный номер и все прочие данные. Если узнаете что-нибудь новое, то чтобы в первую голову позвонили мне.
Повернувшись, чтобы идти, он вдруг остановился.
— И еще одно. Чтобы этим стервятникам, — он кивнул в сторону журналистов, — не сообщать ее имя! Иначе это помешает ведущемуся сейчас расследованию. И передайте это всем остальным! Ясно?
Карл посмотрел, что делает Ассад. Тот, чуть ли не ползая на коленях, копался в обломках. Как ни странно, техники не вмешивались: очевидно, они уже составили себе общую картину происходящего и отбросили мысль о террористическом акте. Оставалось только убедить в этом возбужденную ораву журналистов.
Как хорошо, что не ему этим заниматься!
Перепрыгнув через сорванную дверь — широкую, тяжелую, выкрашенную зеленой краской и наполовину покрытую белыми граффити, Карл пролез через щель рядом с калиткой, выходящей на улицу. На столбике сохранилась табличка с надписью «Гуннебро, Лёгструп Хейн» и множеством телефонных номеров.
