Александра Маринина - Смерть как искусство. Том 1. Маски
– Хочу, – призналась Настя. – Если вашу помощницу это не затруднит.
Кот Гамлет спал в колыбельке, образованной плотными кольцами свернувшегося Змея, и сон его был болезненным и беспокойным. Он вздрагивал, вытягивал и втягивал больную лапу, хрипло стонал и то и дело отрывисто мяукал. Выздоровление шло совсем не так быстро, как на то рассчитывали Ворон и Камень, более того, многочисленные болезни Кота периодически давали новый всплеск, ему становилось хуже, и тогда казалось, что лечение никакой пользы не приносит и несчастный вот-вот испустит дух.
Камень искренне переживал и волновался, Ворон же ревновал и столь же искренне не понимал волнения старого друга.
– Да что с ним сделается! – возмущенно каркал он. – Поболеет-поболеет – и поправится, никуда не денется, ну, лапа будет кривая, ну, ухо рваное, и что? Ему же не на выставку. А вы вокруг него вьетесь, припарки-примочки, отвары-настойки, в глаза ему заглядываете, нос щупаете, температуру проверяете. Вы еще под хвост ему загляните! Совсем ополоумели со своим Гамлетом.
– Тише, – останавливал его Камень, – он же спит. Сон – лучшее лекарство. Как ты не понимаешь, Гамлет серьезно болен, он может умереть.
Ворон опешил и озадаченно посмотрел сперва на Камня, потом на спящего в объятиях Змея Кота.
– То есть как это – умереть? – неуверенным шепотом прохрипел он. – Тьфу, у меня от неожиданности даже голос пропал. Что ты такое говоришь? Что значит – умереть?
– Да вот то и значит, – грустно ответил Камень. – Наступит печальный день, и окажется, что Кот только что был живой – и уже его нет, он мертвый.
Ворон потряс блестящей черной головой.
– Как это – мертвый? И что, я не смогу с ним разговаривать?
– Не сможешь.
– То есть я буду его спрашивать, а он мне не ответит?
– Его вообще здесь не будет. Сначала он не ответит, а потом мы его похороним, и ты его больше не увидишь.
– Как же так? – растерялся Ворон. – Я буду, ты будешь, даже эта кишка поганая, Змей, и тот будет, а Кота не будет? Я не понимаю.
Змей приподнял овальную голову, из-за чего одно кольцо колыбели, самое верхнее, распрямилось, и Кот беспокойно зашевелился.
– Ты привык иметь дело с нами, – негромко прошипел он, – а мы все в этом лесу – Вечные. Ты никогда не терял близких, потому что твои близкие – это мы, а мы не умираем. Тебе придется смириться с тем, что Кот может умереть, потому что он смертный, он из обычного мира. Не понимаю, что тебя так взволновало. Ты же всю свою вечную жизнь наблюдаешь за существами из обычного мира, и за людьми, и за животными, ты постоянно видишь, как они умирают. Должен был бы привыкнуть.
Ворон призадумался. В самом деле, чего это он распсиховался? Смерти, что ли, не видел? Видел. Так что же? А то, что он лично никогда не имел дела со смертными, не было у Ворона с ними близких отношений, и мысль о том, что эти отношения могут прерваться в любой момент, казалась чудовищной и невероятной. Ну как же так! О том, что люди и животные из обычного мира умирают, он прекрасно знал, но к себе эту ситуацию никогда не примерял, потому что это не про его жизнь. Вечный Ворон никогда не задумывался над тем, что ему придется потерять кого-то, к кому он привязан. Как-то свыкся он с мыслью, что привязан только к Камню, чуть меньше – к Ветру и немножко к Белочке, а их-то он никогда не потеряет. А теперь внезапно выяснилось, что угроза потери Кота Гамлета причиняет душевную боль… Это что же получается? Что он и к Коту этому нелепому привязался? Вот еще не хватало!
Ворон задрал голову и стал смотреть в небо, повторяя про себя, как мантру, что Гамлет – просто приблудный кот, пришел и ушел, и никто не заплачет, если его не станет. Когда ему показалось, что удалось себя убедить, он осторожно опустил голову и посмотрел на спящего Кота. В клюве защипало, глазам стало горячо и мокро. Вот еще, не хватало только перед этой вонючей кишкой Змеем расплакаться! Перед Камнем-то реветь не стыдно, они порой и вдвоем могут так сладко поплакать над чьей-нибудь горькой судьбинушкой, но перед своим давним врагом Змеем негоже распускаться и выказывать душевную слабость и мягкосердечие.
Он помахал крыльями, чтобы струями воздуха высушить непрошеные и такие неуместные сейчас слезы, и откашлялся.
– А что… ну, это… если он и вправду… то когда? Скоро?
Камень только вздохнул, а Змей покачал головой.
– Это зависит от того, сколько лет Гамлету, старый он или молодой. Если молодой, можно рассчитывать на то, что организм у него еще сильный и иммунитет хороший. А вот если старый, тогда надежды совсем нет, при таком букете болезней он не выкарабкается, как бы мы ни старались.
И тут Ворон не справился с собой. Из его горла вырвался громкий протяжный стон.
– Я не хочу об этом слышать! – завопил он. – Я этого не переживу!
– Тише! – попытался остановить его Камень, но было поздно: Гамлет проснулся.
Он вздрогнул, медленно приоткрыл глаза и повел ушами.
– Что вы кричите так? Что у вас случилось?
– Простите, – виновато откликнулся Камень, – мы нечаянно вас разбудили. Мы не хотели.
– Да ладно, – Кот был само великодушие. – А что вы так горячо обсуждали?
Камень, Змей и Ворон переглянулись и промолчали. Не рассказывать же Гамлету, что они обсуждали перспективы его смерти!
– Скажите, уважаемый Гамлет, сколько вам лет? – вежливо поинтересовался Камень.
– Сколько лет? – призадумался Кот. – Это трудно сказать. Я точно не уверен…
– А… – начал было Камень, но Ворон решительно перебил товарища:
– Ты телик смотрел, когда дома жил?
– Разумеется, – горделиво ответил Гамлет. – Мой папенька всегда смотрел телевизор, и я вместе с ним.
– Вот мы сейчас и выясним, чего ты там насмотрел. Ельцина помнишь?
– Кого? – недоуменно переспросил Кот. – Ельцина? Это кто?
– Понятно, – констатировал Ворон, – значит, тебе меньше десяти лет, потому что если бы ты был старше, ты бы Ельцина хорошо помнил, его каждый день по телику показывали, пока он был президентом. Идем дальше. Кто вообще в твоей стране президент, знаешь?
– Разумеется. – В голосе Гамлета послышалось недоумение, смешанное с неудовольствием. – Сначала был Путин, теперь Медведев.
– Ага, Путина в президентах, значит, помнишь, – Ворон почему-то расстроился. – Значит, тебе точно больше трех лет. А художественного руководителя, который был в вашем театре до Богомолова, ты знал?
– Юрия Сергеевича? Разумеется. Почему вы задаете такие странные вопросы? Что вы хотите выяснить?
– Мы хотим выяснить, сколько тебе лет, дурья твоя башка, – пояснил Ворон. – Если ты бывал в театре до Богомолова, значит, тебе больше пяти лет. Но меньше десяти. Можно полагать, что тебе лет семь.
– Ну, допустим. – Кот дернул облезлым хвостом. – И что из этого следует?
Ворон запнулся. Но на выручку, как всегда, пришел верный друг Камень.
– Из этого следует, что вы, уважаемый Гамлет, еще достаточно молоды и организм у вас сильный, он наверняка справится с вашими болезнями. Но в то же время вы уже не юноша, и вам необходимо тщательно соблюдать все предписания нашей Белочки, чтобы помочь своему организму. Это только у очень молодых особей все болезни проходят сами, а особи вашего и более зрелого возраста должны обязательно своему организму помогать. Вам непременно нужно поесть, Гамлет, иначе у вас не будет сил.
– Не хочу, – Кот капризно наморщил нос. – Аппетита нет. Даже думать не могу о еде.
– Но тогда хотя бы попейте, – настаивал Камень.
Кот нехотя выбрался из змеиных колец и поковылял, припадая на одну лапу, к заветной луже. Напившись, он вернулся на место и снова забрался внутрь колец, только на этот раз не улегся спать, а уселся, привалившись ободранным бочком к змеиной шкуре.
– Пока я спал, вы ничего дополнительно не рассказывали, уважаемый Ворон? – спросил он. – Мы остановились на том, что Каменская была у моей бабушки в гостях и видела матушку. Правильно?
– Правильно, – буркнул Ворон. – И нечего меня подозревать, я честно играю. Договорились вместе смотреть – значит, так и есть.
– Так вы мне про матушку подробнее расскажите, – попросил Кот. – И про бабушку. Как они? Как выглядят? Здоровы ли?
– Да все с ними в порядке, что им сделается! – отмахнулся Ворон. – Красивые обе, что есть – то есть, скрывать не стану. Мамка твоя пушистая, белая, как снег, глазки сверкают, а бабка – та вообще супер-пупер, костюмчик у ей – зашибись, глаз не оторвешь. Сидит себе, нога на ногу, кофе с коньячком попивает, длинную сигаретку покуривает через мундштук. Шик-блеск!
Змей размотал еще одно кольцо, покачался гибким столбиком над Котом и снова свернулся.
– А скажите-ка мне, любезный, чего это директор Бережной и режиссер Дудник так беспокоятся насчет внука Ильи Фадеевича Малащенко? Почему они так боятся, что он окажется причастным к покушению? Ведь они прямо покой потеряли, если верить нашему рассказчику Ворону.
