Николай Леонов - Кровь алая
– В принципе, господин генерал, мы закончили. Ну, доводить и подчищать еще до... и больше, однако боевое ядро мы выявили, остальное рутина.
– А Бориска не дожил, – вздохнул Светлов.
– Когда стреляет свой, да еще в спину, не убережешься, – сказал Крячко, выглянул из кабинета в приемную, что-то шепнул секретарю, вернулся в кабинет и остался у двери.
Орлов сосредоточенно катал по столу карандаш, выпятил нижнюю губу и сердито сопел.
– Я что-то не понимаю. – Гранин взглянул на Гурова удивленно: – Кого-то взяли, я не в курсе?
– Иван Сергеевич, – Гуров присел на подоконник, – я же вам дал слово – если будут новости, сообщу вам первому. Убийцу и организатора установили, а человека, который их охранял, задержали.
– Поздравляю! Когда же вы успели? Сегодня ночью? – Гэбист улыбнулся, покачал головой: – Ну асы, нет слов! Рассказывай.
– Задержка произошла по моей вине, туповат маленько. Когда в доме воруют, двери не ломают, в форточки не лазают, даже молодой опер не станет интересоваться, кто да когда в дом приходил. Опер-стригунок знает – ворует кто-то свой, из членов семьи. А я ломал эту дурацкую башку! – Сыщик для наглядности постучал по голове. – Кто да кто? И каким образом? Убивают в закрытой охраняемой зоне! Кто? Да свои же и убивают! Первый выстрел произвел профессионал, ежику ясно. Кто из окружающих спикера мастер по стрельбе? Я задал этот вопрос начальнику охраны Егорову и полковнику Авдееву. Говорю им: ваши коллеги, прежде чем принять человека на работу, десятки раз его перепроверили, на каждого личное дело завели. Кто стрельбой увлекался, проверьте. Они только руками разводят – нет такого, каждый проверен досконально. И я поверил, видно, умом двинулся. Тут же убивают Илью Егорова. Участником заговора он был или его втемную использовали, сейчас сказать не могу, следствие покажет. Тут у меня в голове немного прояснилось, я в полковника Авдеева уперся. Вижу, ломается человек прямо на глазах, не к месту о полиомиелите заговорил. Тогда я вас, Иван Сергеевич, в этом кабинете кстати, попросил проверить, не болен ли кто из родственников Авдеева этой страшной болезнью. И вы мне сообщили, что верно, сестра больна, ездила за границу лечиться.
– Все верно, – согласился Гранин. – Я установку заказал, она у меня имеется.
– Не сомневаюсь, бумажка в наличии, только сестра Авдеева больна несерьезно и никуда лечиться не ездила. Но данный факт я слишком поздно установил. Авдеев раскаяние разыграл, пьянку изобразил, каяться начал, мол, позволил некоему меценату оплатить лечение любимой сестры и запутался. Я посочувствовал, признаюсь, частично поверил, уж больно натурально признание звучало. Очень интересно на вашу установку взглянуть, особенно интересно встретиться с ее исполнителем. Отвлекаюсь, это пусть прокуратура занимается. Ну, чтобы я особенно полковником Авдеевым не занимался, его, как и положено, убили. Работа, надо сказать, не столяра, не плотника даже, просто дровосека. У любого недоумка, даже у меня, в голове в конце концов проясняется. И тут я понял, что веду борьбу не с кем иным, как с вашей конторой, Иван Сергеевич, и вашей агентурой. И значит, ничему верить нельзя, надо обитателей фазенды проверять самостоятельно. Я выбрал из обслуживающего персонала трех человек и поручил их проверить. Если человек увлекается стрельбой, то близкие обязательно об этом должны знать.
– Мне надо выйти на минуточку, – Гранин поднялся, взглянул на стоявшего у двери Крячко, возмутился: – Я задержан? На каком основании? "Мне в туалет необходимо, пусть проводят.
– Ты не только подонок, но еще и абсолютный кретин! – сорвался Орлов. – Ты выйдешь из моего кабинета только в наручниках! А если тебя от страха приперло, мочись в штаны, ты уже обосрался, можно валить до кучи!
– Я буду жаловаться! – воскликнул Гранин. Услышать подобное от полковника службы безопасности было так смешно, что оперативники не выдержали. Гуров улыбнулся, Светлов хихикнул, а Крячко расхохотался во все горло.
– Лева, твои байки никому не нужны, – Орлову надоело катать карандаш, и генерал его сломал. – Но мы понимаем, ты мучился, терпел, тебе необходимо высказаться, потому валяй, только покороче.
– Ну спасибо, господин генерал, – ответил Гуров. Реплика Орлова тоже, являлась домашней заготовкой. Рассказ Гурова был действительно не нужен, но с доказательствами дело обстояло неважно, гэбиста требовалось психологически дожать, Гуров этим и занимался.
– Ты, полковник, понял, что я начну копать, я догадался о твоей сообразительности, но решил, раньше часов четырех ваш бюрократический механизм не сработает. Я ошибся, и Бориса Вакурова убили. Мы составили маршрут его передвижения по адресам и тут же определили, что парня убили после его встречи с матерью Эрика Класа, прислужника спикера и, уверен, вашего агента. Пять лет назад он застрелил человека, вы вытащили его из тюрьмы, завербовали. Когда профессор Имран Русланович Гораев поднялся по политической лестнице, вы внедрили своего агента в окружение спикера. Я его понял, он человек незлопамятный, душевный, узнает правду – сразу вас простит.
Гранин побледнел, еле выговорил:
– Если докажете.
– А чего доказывать? Эрик Клас, которого матушка любовно Гариком зовет, мастер спорта по стрельбе из пистолета, факт установленный. Что несколько лет назад он убил человека, доказать несложно, стоит дело из архива поднять. Что ваша служба все скрыла и парня завербовали... Ладно, разберемся, дело техники. А когда мы парня арестуем, он боевую стойку займет и молчать станет... Сергеич, не прикидывайся дурее, чем ты есть на самом деле.
– Я лично никакого Эрика Класа не знаю, и он меня лишь в резиденции спикера видел. – В голосе гэбиста слышалась уверенность.
– Согласен. А Бланка Геннадия Артуровича ты знаешь? Знаешь... Ишь, глаза забегали. Думал, не доберусь я до него? Желаешь знать, кто мне назвал Бланка? Желаешь? – Гуров усмехнулся. – А я не скажу. – Гуров замолчал, прикурил сигарету и неожиданно сказал: – Может быть, прав был Иешуа, сказав, что один из главных человеческих пороков – трусость. Только я не Христос, мне тебя, полковник, не жалко.
– Хватит проповедей, Бланка тебе назвал Сабурин. – Гэбист взглянул на Гурова вызывающе: – Ты забыл, что имеешь дело с профессионалом. А доказательств у тебя нет и не будет.
– Да какой ты профессионал! – Гуров помахал рукой, разгоняя перед лицом сигаретный дым. – Мутотень, я бы тебя рядовым опером не взял. Сабурин внезапно переметнулся на сторону Бесковитого. Я искал среди политиков людей, заинтересованных в скандале и дискредитации исполнительной власти, тянулся к Сабурину от безысходности, наугад, а ты, профессионал, тут же подтвердил мои подозрения. Что ты всполошился, когда я попросил взять его под контроль? Какой аргумент привел? Депутатская неприкосновенность, незаконность действий? Это так же смешно, как если бы уличная девка отказалась поужинать с незнакомым мужчиной, сославшись на строгую маму, которая подобного не разрешает. Ты очухался и записал пустой застольный разговор между Бесковитым, Сабуриным и Юсовым. Ты, профессионал, – сыщик брезгливо скривился, – даже не подумал, что мне важно не содержание разговора, а встреча этих людей, еще более важно, что ты выбрал именно их. Ты знал время и место встречи, значит, держал под наблюдением, и, значит, я прав. Лох ты, а не профессионал, и доказательства я найду. Или ты полагаешь, Бланк будет молчать? Сто против одного, что Бланк твой агент, именно ты, узнав о моем интересе к Сабурину, приказал агенту порвать связь с депутатом. Горничную застрелил Клас, начальника охраны убрал полковник Авдеев, а вот заигравшегося со мной коллегу ликвидировал ты лично. Среди недоумков, которыми нашпиговали резиденцию, наверняка найдется прямой свидетель, который тебя видел и даст показания.
С доказательствами дело обстояло совсем не так отлично, как утверждал сыщик. Гэбиста требовалось психологически сломать, вынудить признаться, рассказать в прокуратуре правду.
– Агентурист ты неплохой – Бланк человек незаурядный, представляю, как ты с ним намучился. Если отбросить мораль, то история придумана превосходно. – Гуров замолчал, давая возможность Гранину высказаться, но тот упорно молчал. – Как свалить правительство и президента? – Сыщик развел руками. – Убить спикера парламента и свалить вину на исполнительную власть? Недостаточно. А вот серия убийств, пусть и бессмысленных, но будоражащих общество, предупреждающих, что вот-вот прозвучит главный выстрел... И власть бессильна остановить беспредел... Это уже не власть. И президент не президент! Но ты не успел, последний выстрел не прозвучал. Тебе прекрасно известно – кто не успел, тот опоздал. Что скажешь?
– Я хочу видеть доказательства, – тихо произнес гэбист, чувствовалось, что он держится из последних сил.
– Ты отлично понимаешь, что спикер парламента теперь предоставит мне карт-бланш. Я с прокуратурой размотаю клубок до последнего кончика, спряду такую пряжу, что десять лет строгого режима тебе покажутся подарком судьбы. Станислав, – Гуров повернулся к Крячко, – мы сумеем проследить, чтобы у данного индивидуума режим оказался действительно строгим?
