Александра Маринина - Ангелы на льду не выживают. Том 2
– И тем не менее, – хмуро подтвердил Роман. – Мама считает, что лучше меня знает, как я должен жить, как одеваться, сколько спать и чем питаться, а Дуняша считает, что это гиперопека, что мама ущемляет свободу моей личности и пытается меня подавлять, мешая мне развиваться и учиться принимать самостоятельные решения. Так она не только так считает, но еще и в лицо маме это говорит. Конечно, предельно вежливо, корректно, без хамства, но твердо.
Антон отчего-то развеселился.
– Ай да Дуняша! Вот уж от кого не ожидал – так это от нее. Слушай, – вдруг спохватился он, – а у нас же жратвы нет. Эля наготовила только на два дня, и мы с тобой уже все сверетенили. Надо хоть в магазин, что ли, заехать по дороге.
– Давай заедем. А можно Дуню попросить, она приедет, приготовит, ей не в лом. А, Тоха?
– Ага, – со смехом кивнул Антон, – и останется ночевать с тобой. Ты кого обдурить собрался, салага?
Ромка залился румянцем.
– Да ну тебя, – пробормотал он. – Я же хотел как лучше.
Антон собрался было ответить что-то шутливо-ехидное, но ни в коем случае не обидное, но его отвлек сигнал телефона: пришло сообщение.
Сообщение оказалось неожиданным: «Удобно ли вам сейчас ответить на мой звонок? Ольга Виторт».
Чего это она? Нет, понятно, что она деловой человек, и как любой деловой человек прекрасно понимает, что отвечать на звонки далеко не всегда бывает удобно, поэтому завела в телефончике шаблон с таким вот текстом и в нужных случаях предварительно посылает его тому, с кем нужно поговорить. Но поступать таким образом с оперативником, да еще в половине одиннадцатого вечера? Хотя, возможно, это просто привычка, стандартное поведение со всеми.
Он не стал посылать ответное сообщение, а просто перезвонил Ольге.
– У вас что-то случилось? – спросил он.
– Нет, у меня все в порядке, – голос был, как и накануне, строгим, холодным и невыразительным. – Вы просили поговорить с Аллой Владимировной о Володе, все-таки она была знакома с ним много лет, а я его практически не знаю, просто держу в своем отделе и позволяю получать зарплату. Так вот, я поговорила с ней сегодня.
– И что она сказала?
– Ничего. Она никогда не слышала, чтобы Володя упоминал имя Филиппа Орехова. Мы много говорили с ней о том, с кем вообще мог бы дружить Володя, с кем общаться, учитывая его характер. Филипп ему в друзья совсем не подходит, ну совсем. Но дело даже не в этом. Я отвезла Аллу Владимировну на съемку и все думала про наш с вами разговор, про ваши вопросы. И пришла к выводу, что между Володей и Ореховым не могло быть никаких отношений. И дело здесь не столько в Володе, сколько в самом Орехове. Понимаете…
– Подождите, Ольга, – перебил ее Антон. – Давайте поговорим подробно и без спешки. Вы сейчас дома?
– Нет еще, еду от подруги. Хотела успеть позвонить вам до одиннадцати, пока еще прилично.
– И где вы находитесь?
– Ленинский проспект, в сторону центра, через километр будет съезд на Третье кольцо.
– Вы могли бы встретиться со мной сейчас? – спросил Антон, не вполне отдавая себе отчет, зачем он все это затевает и почему нельзя выслушать свидетеля по телефону.
– Конечно, без проблем, если нужно.
В голосе Ольги не было ни удивления, ни возмущения. Интересно, у нее вообще бывают какие-то эмоции? Или она – хорошо сконструированная и четко работающая машина? Антон тут же вспомнил их вчерашнюю встречу и ту теплую заботу и нежность, с которыми она посматривала на его детей. Вроде в те моменты она казалось нормальной бабой… А в другие моменты производила впечатление механизма, сделанного из металлопластика.
Они быстро уточнили маршрут и место встречи, Ольга давно водила машину и Москву знала прекрасно.
– Ну что, везунчик, – Антон лукаво усмехнулся, – добрасываю тебя до ближайшего метро и доверяю ключи от своей квартиры. Можешь звонить своей Дуняше. Кто будет продукты покупать – сами разбирайтесь, вот тебе деньги. – Он сунул в руку Дзюбе несколько купюр. – Но чтобы к моему возвращению стол ломился. Кстати, ваше присутствие за столом не обязательно.
– Спасибо, Тоха, – искренне обрадовался Ромка. – Ты настоящий друг!
И тут же принялся названивать своей девушке.
У входа в метро Дзюба пулей вылетел из машины и ринулся вниз по ступенькам.
* * *Антон Сташис и сам не смог бы ответить на вопрос, с чего вдруг решил прогуляться по бульварам в районе Патриарших прудов. Просто наваждение какое-то накатило… С детьми он там не гулял – слишком далеко от дома. С Лизой тоже – Лиза вообще не была любительницей прогулок, все ее время четко распределялось между работой над диссертацией и свиданиями с Антоном, причем в свиданиях этих не было ничего романтического. Прогулочно-театрально-букетно-конфетный вариант отношений для нее будто бы не существовал вовсе.
И хотя все детство Антона прошло в том самом доме, где он жил и сейчас, то есть далеко от центра города, но родители частенько приезжали сюда вместе с тремя детьми, и бульвары в районе Патриарших накрепко связались в памяти с ощущением большой любящей семьи. Потом скоропостижно, прямо на глаза у Антона, умер отец, потом погиб в Чечне старший брат, следом в результате несчастного случая погибла старшая сестра, и мама, не выдержав беспрерывную череду потерь, приняла решение уйти из жизни. В семнадцать лет Антон остался один. Совсем один. И ему так не хватало семьи…
Он приехал раньше Ольги и успел заскочить в фирменную булочную-кондитерскую на углу Малой Бронной и Садового кольца, чтобы купить пару плюшек. Теперь они медленно ходили вокруг пруда, жевали слоеные плюшки, и Ольга пересказывала случайно подслушанный разговор Филиппа Орехова с отцом.
– Так что сами видите, – говорила она, – такой, как Володя Власов, не имеет никаких шансов хоть чем-то заинтересовать Филиппа. Ему интересны такие, как этот его новый приятель: веселый мошенник, легко разводит людей на бабки и не отдает, шулер в карточных играх, азартный, неразборчивый в интимной жизни. Вот это – настоящий круг Филиппа, среди таких людей он чувствует себя как рыба в воде.
Все это было не просто интересно. Это было более чем интересно. Сначала маленький Орехов рассказывает все это папе, а потом то же самое повторяет в сети. Разница только в том, что папе он имени своего нового друга в тот момент не назвал, а в сети поливал грязью вполне конкретного Владимира Власова, бывшего фигуриста, нигде не работающего, но ловко пристроившего трудовую книжку в уважаемую компанию «Оксиджен». Во всем этом должен быть какой-то смысл.
– Если звезды зажигают – значит, это кому-нибудь нужно… – непроизвольно пробормотал вслух Антон.
– Маяковский? – тут же отозвалась Ольга. – Любите стихи?
– Нет, – признался Антон. – Никогда не любил и не разбираюсь в поэзии. А вы?
– Я тоже. Правда, память хорошая, школьную программу до сих пор не забыла. Так при чем тут Маяковский?
– У меня тоже память хорошая, – улыбнулся он. – Мы же примерно ровесники, значит, школьная программа у нас была одинаковая.
– Вы еще спрашивали про взаимоотношения между Филиппом и его отцом. И когда я вспомнила тот разговор на корпоративе, я вспомнила и свои ощущения. Я тогда очень удивилась, что Филипп так спокойно рассказывает отцу о довольно сомнительном новом знакомом. И подумала, что у них, наверное, отношения очень доверительные. У меня с моими родителями так никогда не было. Я даже немного позавидовала, если честно.
– И сейчас тоже доверительных отношений нет? Или вы повзрослели, и отношения изменились?
– Сейчас их тем более нет. – От Ольги внезапно повеяло холодом, хотя вот только что, еще несколько секунд назад, она была совершенно спокойной и даже, казалось, расслабленной. – Я одна с четырнадцати лет.
– А я с семнадцати, – неожиданно вырвалось у Антона, хотя он не имел ни малейшего намерения обсуждать с малознакомой свидетельницей свою жизненную ситуацию.
– Надо же… – Она покачала головой. – Какое совпадение. Но теперь-то у вас снова есть семья, жена, двое детишек. А у меня так и не сложилось. Говорят, у меня отвратительный характер, и никто не хочет со мной связываться. Я же Лара Крофт. – Ольга усмехнулась, как показалось Антону, горько и слегка недоуменно.
– Дети – да, дети есть. А жены нет. Ее убили. Застрелили на улице, когда она была беременна третьим ребенком.
Зачем, зачем он все это говорит? Какое ей дело до его покойной жены, его детей, да и вообще до самого Антона Сташиса?
Ольга внезапно остановилась, подняла голову и посмотрела на него с тревогой.
– А с кем же сейчас дети? Если жены нет… Простите, я, наверное, должна была сначала выразить вам соболезнования, но как-то сразу о детях подумала. Ведь уже очень поздно.
Он поспешил успокоить ее, объяснив, что дети с няней, за городом, под присмотром.
– Значит, вы сейчас один? А кто же вас кормит? Кто посуду за вами моет? – Теперь в ее голосе звучали неподдельные сочувствие и забота. Трудно было даже представить себе, что эту молодую женщину кто-то мог называть Ларой Крофт.
