Джек Хиггинс - Любовник Дождя
— Тогда в композиции было три скульптуры. Теперь их четыре.
Джоан положила руку ему на плечо, в ее голосе слышались забота и обеспокоенность.
— Дорогой, это уже слишком. Нельзя так перерабатывать.
— Глупости, Джоан! Когда это сидит внутри тебя, нужно дать ему выход. И ничто другое не может иметь значения. Как человек искусства, ты должна меня понимать.
— Хорошо, но как только ты закончишь свою композицию, тебе необходимо куда-нибудь съездить и как следует отдохнуть.
Джек Морган и Грэйс Паккард двигались в ритме спокойного блюза. Девушка качнула подбородком в сторону Фолкнера, продолжавшего сидеть у бара.
— А он забавный.
— Кто — Бруно?
Она кивнула.
— Явиться на такую вечеринку в старых тряпках и пригласить меня. Ты давно его знаешь?
— Мы вместе ходили в школу.
— Да? А чем он зарабатывает на жизнь?
— Искусством, он скульптор.
— Я так и думала. И хороший?
— Некоторые даже считают его гениальным.
Грэйс понимающе кивнула.
— Тогда все ясно. Гению не нужно забивать себе голову тем, что о нем подумают. Знаешь, сперва мне показалось, что он с приветом. Помнишь, как отделал Гарольда в пивнушке?
Морган пожал плечами.
— Бруно знает массу таких штучек: дзюдо, айкидо, каратэ и прочее.
— А он может разбить кирпич ребром ладони? Я однажды видела такое по телеку.
— Это его коронный номер.
— Вот здорово!
Грэйс высвободилась из объятий Моргана и направилась через толпу гостей к Фолкнеру.
— Ну и как тебе здесь? — спросил он небрежно.
— Классно, прямо как в кино. Я даже не мечтала попасть в такое место.
Скульптор повернулся к Фрэнку Марлоу, который с мрачным видом потягивал свое бренди.
— Видишь, Фрэнки, мечты иногда сбываются.
— Джек говорит, что ты можешь разбить кирпич ребром ладони, — заявила Грэйс.
— Только после второй бутылки.
— Я видела такое по ящику, но думала, что это мошенничество.
Фолкнер тряхнул головой.
— Я мог бы сделать это для тебя, крошка. Да вот беда — у меня нет при себе кирпича.
Марлоу решил воспользоваться случаем, чтобы ему отплатить.
— Послушай, Бруно, — проговорил он со злорадной ноткой. — Нельзя разочаровывать даму. Ты ведь, кажется, мастер каратэ. А я знаю, что хороший каратист может разбить пополам деревянную доску с такой же легкостью, что и кирпич. Как насчет этого? Подойдет? — И он указал на массивную деревянную колоду, которая лежала на стойке бара.
Фолкнер усмехнулся.
— Ладно, Фрэнки. Только смотри, как бы тебе потом не пожалеть. — Он смахнул с доски фрукты, поставил ее на торец и воскликнул театральным тоном: — Внимание, господа! Смертельный номер!
Гости замерли в замешательстве. Только Мэри Бересфорд с решительным видом направилась к бару. За ней спешила растерянная Джоан.
— Ради Бога, Бруно, что ты еще задумал?
Но Фолкнер не обратил на нее никакого внимания.
Издав устрашающий вопль, он рубанул по колоде правой рукой, разломав ее пополам и разбив несколько бокалов. На мгновение воцарилась тишина. Потом послышался приглушенный ропот, а Грэйс Паккард взвизгнула от восторга. Мэри Бересфорд побагровела.
— Когда ты научишься вести себя, как подобает в приличном обществе человеку твоего возраста? — выкрикнула она. — Напился, будто портовый грузчик, и чуть дом не разнес!
— А когда ты перестанешь совать свой нос в чужие дела, старая идиотка. — В его лице и голосе была такая ярость, что все опять умолкли.
Мэри Бересфорд застыла, разинув рот.
— Как ты смеешь? — прошипела она.
Фрэнк Марлоу схватил его за плечо.
— Сейчас же извинись!
Фолкнер вырвался и ударил его кулаком в лицо. Марлоу покачнулся и рухнул грудью на стойку бара, откуда на пол со звоном посыпались бокалы.
Все оцепенели. Джоан шагнула вперед.
— Я думаю, тебе лучше уйти, Бруно.
Самым странным было то, что Фолкнер производил впечатление человека, прекрасно владеющего собой, и после минутной вспышки тотчас взял себя в руки.
— Ну, если так… — он повернулся к Грэйс. — Похоже, меня отсюда выставляют. Ты идешь со мной, детка, или остаешься?
Девушка заколебалась, и он пожал плечами.
— Как хочешь.
Он был уже в дверях, когда его догнала запыхавшаяся Грэйс.
— Я вижу, ты передумала.
— Да.
Фолкнер помог ей надеть плащ.
— Хочешь заработать пять фунтов?
Она уставилась на него круглыми от изумления глазами.
— Что ты сказал?
— Получишь пять фунтов, если несколько минут мне попозируешь. Согласна?
Она усмехнулась.
— Значит, теперь это так называется? Ладно.
— Тогда пошли.
Он открыл дверь, пропуская Грэйс вперед и в это мгновение на лестнице появилась Джоан. Вспомнив о подарке, Фолкнер сунул руку в карман и вынул кожаный футляр.
— На, держи! А то я чуть не забыл.
Он бросил ей коробочку.
— Наилучшие пожелания ко дню рождения!
Фолкнер вышел, хлопнув дверью. Джоан механически открыла футляр и достала ожерелье. Она стояла неподвижно, глядя на украшение, и на лице ее было выражение неподдельной боли. Казалось, еще минута — и она расплачется. Но тут подошла тетушка Мэри, и Джоан заставила себя улыбнуться.
— Я приглашаю всех к столу. Идемте в соседнюю комнату.
В мастерской Фолкнера огонь в камине уже почти догорел, но еще бросал редкие отсветы на чернеющие в полумраке скульптуры, темные и полные смутной угрозы. Ключ со скрипом повернулся в замке, дверь распахнулась, и появился Фолкнер. Он подтолкнул Грэйс через порог.
— Добро пожаловать!
Скульптор зажег свет и сбросил плащ. Грэйс Паккард с любопытством разглядывала мастерскую.
— А у тебя классно. Даже бар есть! — Она сняла перчатки и плащ, потом подошла к статуям. — Ты сейчас над этим работаешь?
— Тебе нравится?
— Не знаю… — Девушка казалась растерянной. — Они какие-то странные. Я хочу сказать, эти статуи не похожи на людей.
Фолкнер усмехнулся.
— Так было задумано. Можешь раздеться там, — он указал на старую перкалевую ширму викторианской эпохи.
Грэйс посмотрела на него.
— А я должна?
— Ну, разумеется. Ты нужна мне без одежды. Так что будь хорошей девочкой и поторопись. Потом поднимись на подиум и стань рядом с другими.
— С другими?..
— Я хочу добавить в композицию еще одну скульптуру. Ты поможешь мне принять решение.
Грэйс стояла, уперев руки в бедра. Теперь у нее на лице было совсем иное выражение — понимающее и циничное.
— Надо же, чего только люди не выдумают!
Она скрылась за ширмой, а Фолкнер налил себе бренди и включил музыку. Насвистывая в такт мелодии, он подошел к камину, присел на корточки и подбросил в огонь угля из стоящего рядом ведерка.
— Так хорошо?
Он обернулся, не поднимаясь с корточек. У Грэйс было упругое, чувственное тело и высокая пышная грудь, руки она по-прежнему держала на бедрах.
— Ну, так как? — повторила она.
Фолкнер медленно выпрямился, встал и выключил музыку. Потом погасил свет. Силуэты четырех скульптур четко вырисовывались на фоне огромного окна. Теперь Грэйс Паккард слилась с ними в единое целое, превратившись в ничто — сгусток тьмы, которому придали форму. В отблесках огня, падавших из камина, лицо Фолкнера было лишено всякого выражения. Мгновение спустя он снова включил свет.
— Довольно… Можешь одеваться.
— И это все?.. — спросила удивленная девушка.
— Я увидел, что хотел, — если ты об этом.
— Однако ты действительно с приветом!
Разочарованная, с недовольной гримаской, она исчезла за ширмой, а Фолкнер, вернувшись к бару, налил себе очередную порцию бренди. Через пару минут к нему подошла Грэйс с сапожками в руке.
— А ты быстро управилась.
Грэйс уселась на высокий табурет и начала натягивать сапоги.
— При нынешней моде и снимать-то особенно нечего. Но, скажи: ты и в самом деле хотел, чтобы я тебе позировала?
— Если бы я хотел чего-нибудь другого, детка, оговорил бы это заранее. — Он вынул из бумажника десятифунтовую купюру и сунул ей за вырез блузки. — Я обещал тебе пять фунтов. Вот, возьми десять — на счастье.
Фолкнер помог ей надеть плащ.
— А теперь мне нужно немного поработать.
Грэйс быстро схватила сумочку.
— Эй, что же это такое? Конец нашему чудесному знакомству?
— Что-то в этом роде. А теперь беги домой, как положено хорошей девочке. Стоянка такси за углом.
— Да, ладно. Мне тут недалеко. — Уже с порога она послала ему игривую улыбку. — Так ты решительно не хочешь, чтобы я осталась?
— Спокойной ночи, Грэйс, — ответил он не терпящим возражений тоном.
Потом закрыл дверь и медленно прошел на середину мастерской. Он чувствовал тупую боль у виска, пересеченного шрамом, а когда дотронулся до этого места, его правую щеку передернуло от нервного тика. Еще мгновение Фолкнер стоял, внимательно разглядывая скульптуры, затем подошел к столику, на котором лежал портсигар. Он был пуст. Скульптор выругался вполголоса и начал рыться в карманах. Увы, безрезультатно. Он надел кепи и набросил плащ. Когда проходил мимо бара, заметил на полу, возле столика, женские перчатки. Должно быть, Грэйс обронила их в спешке. Может быть, она еще не успела добраться до площади и, если немного повезет, ему удастся ее догнать. Фолкнер сунул перчатки в карман и быстро вышел.
