Леонид Словин - Астраханский вокзал. Повесть и рассказы
— …Я попрошу Денисова подсоединить вам проводку, мы подождем, — Кристинин попрощался с хозяином и пошел к машине.
— А все-таки хорошо, если бы интернат! — вздохнул Лукояныч.
Обратная дорога из деревни показалась короче и быстрее утренней. Равномерно покачивалась высунувшаяся из кузова рейка, постукивало пустое ведро. Инспектора почти не разговаривали между собой, только Новожилов не умолкал ни на минуту: ругал Лукоя-ныча, Денисова, не так, по его мнению, посмотревшего на него Губенко. Он по-прежнему бессмысленно и глупо искал ссоры. А вот о том, что в сторожа у магазина он не попал, а попал его сообщник, тоже вооруженный «байяром», Новожилов молчал, хотя сделать заявление об этом было для него крайне важно: арестованный несколькими неделями раньше Косой Федор уже валил все на скрывшегося Новожилова.
На шоссе их встречал закрытый светло-серый фургон. Когда Новожилова увели, в «газике» стало сразу просторно и тихо.
— Ты где будешь работать после сборов? — спросил Денисова Губенко.
— В Москве, у себя на вокзале.
— Понимаю. А кем? В уголовном розыске?
— Постовым. Для розыска опыта маловато.
— Так. — Денисов не уловил в этом «так» особого сожаления.
Больше Губенко ни о чем не спрашивал. Кристинин высадил его из машины на Садовом кольце, у площади Маяковского. Простился он с Денисовым весьма дружелюбно.
Неприятный разговор произошел в кафе, куда Кристинин, Горбунов и Денисов, переодевшись, зашли поужинать.
Слегка ослепленный крахмальной чистотой скатертей и хрустальным великолепием фужеров, Денисов подумал, что работники уголовного розыска хотят отметить успех. Может, даже он, как удачливый дебютант, был обязан пригласить их сюда, а не догадался?!
Но озабоченное, усталое лицо Кристинина погасило мысль о празднестве и веселье. Они выпили молча.
— Я хочу тебе рассказать о гибели самолета… Это было в тридцать четвертом году. Ты слыхал о таком самолете «Максим Горький»?
Нет, Денисову не приходилось слышать о нем.
— Большой был самолет. Самый большой в мире. Восьмимоторный. И сейчас таких нет — восьмимоторных. В этом рейсе на самолете были ударники производства. Некоторые с детьми. Он совершал праздничный рейс, эскортируемый истребителем. И вот летчику истребителя пришла в голову мысль — совершить мертвую петлю вокруг крыла самолета, несмотря на категорический приказ не совершать в полете никаких фигур высшего пилотажа. Выходя из петли, он врезался в крыло… Весь экипаж, женщины, дети… Все погибли из-за недисциплинированности одного человека. Советую тебе сходить на Новодевичье кладбище. Там на стене можешь все прочесть…
Кристинин смотрел на Денисова. Теперь в нем не было ничего от насмешливого, немного снисходительного человека, к которому Денисов уже успел за день привыкнуть и привязаться.
— Ты подумал, что могло быть, если бы Новожилов застрелил тебя и ушел из дома с оружием? Что он мог еще натворить?! Ведь терять ему было нечего!
Денисову уже не хотелось есть, и желал он теперь только одного: чтобы обед прошел быстрее. Но официант обслуживал не спеша, как будто специально испытывая Денисова, и даже дважды поменял вилки, найдя их недостаточно чистыми. Когда обед наконец закончился, Кристинин вызвал машину.
По пути в школу об операции никто не говорил, но Денисов все равно чувствовал себя отвратительно. Даже когда молодой вихрастый шофер сказал:
— Слышали, Новожилова задержали!
— Это вот он, — без улыбки сказал Кристинин, кивнув на Денисова.
Шофер воспринял это как шутку, и самое удивительное — Денисову слова капитана тоже показались шуткой.
Изрядно надоевшее за время учебных сборов здание за кирпичным забором Денисов увидел с каким-то радостным облегчением: видно, что-то не до конца успел он узнать от рыжего скуластого подполковника, учившего быть наблюдательным и сильным.
Закончатся сборы, он будет снова дежурить в зале для транзитных пассажиров или на платформе, и ему не придется особенно часто решать такие головоломки, как сегодня.
Денисов уже принял это успокоившее его решение, когда Кристинин протянул руку через сиденье:
— А инспектор из тебя будет толковый. Есть и решительность, и главное — фантазия. Пока это у тебя не от знаний, а …от бога. А нужно и от знаний, и от опыта. Мы приедем к тебе на Астраханский. Правда, Михаил Иосифович? Желаем успехов…
Сердце Денисова странно забилось. Он стоял, глядя, как разворачивается машина, как улыбается ему вихрастый шофер и медленно подымает ладонь Михаил Иосифович.
Машина была уже далеко, но Денисов не спешил уходить, все еще смотрел ей вслед. Больше всего на свете ему хотелось сейчас снова прожить этот удивительный день, не похожий ни на какой другой день в его жизни.
НОЧНОЙ ДОЗОР
Денисов нес службу у автоматических камер хранения.
Стальные ящики, поставленные друг на друга, отгораживали с трех сторон площадку в самом центре зала. Четвертой стеной служил ряд сдвинутых вместе высоких неуклюжих диванов. Пассажиров в камерах хранения было немного.
Равномерным шагом Денисов несколько раз прошелся вдоль запертых ячеек и вернулся к выходу. Здесь его неожиданно окликнули: по другую сторону диванов, у стола дежурного механика, стоял Кристинин, рядом с ним дружески улыбался Денисову старик Горбунов.
— Кого я вижу?! — Денисов поправил портупею, решительно направился к работникам МУРа. При этом он отчаянно покраснел: первые минуты общения с этими людьми — много старше его по возрасту и званиям — давались каждый раз с трудом. — Как поживаете?
— Что тебе сказать, Виктор Михайлович? — словно не замечая его смущения, пожал плечами Кристинин. — Наверное, ничего, если нам еще удается вырываться к тебе в гости… Как твои ячейки?
— Реконструкция не началась? — спросил Горбунов.
— Началась. Автокамеру переводят вниз под центральный зал. И меня с ними.
— Там будет лучше?
— Не знаю. — Он воспользовался случаем, чтобы перевести разговор на более животрепещущую тему. — Фогеля еще не задержали?
Фогель был вором-рецидивистом, которого разыскивали работники МУРа. Ориентировку о его розыске зачитывали в последние дни на разводах.
— Если только в последние пять минут. — Кристинин снял шапку и пригладил свою коротко остриженную, как после болезни, голову. — Поверьте мне: нам еще придется с ним повозиться… Вокзалы, гостиницы, выставки… Я немного Фогеля знаю. Он подонок, но в нем ни капли этого воровского тщеславия… — Кристинин, похоже, продолжал прерванный разговор с Горбуновым.
— Здесь мы бы его с ходу взяли! — Денисов махнул рукой в сторону зала.
Кристинин и Горбунов тоже обернулись.
Несмотря на поздний час, по всему огромному залу сновали люди, без устали хлопали узкие, словно обрезанные, крылья автоматических справочных установок, монотонно бубнило радио. Массивные стеклянные двери размеренно-тяжело описывали свои стандартные полуокружности.
— Интересно здесь дежурить? — отвлек внимание Денисова Кристинин. Это был второй его визит на вокзал за все время их знакомства.
— Не жалуюсь. Правда, такого, как тогда, — Денисов вспомнил задержание Новожилова, — здесь не случается. Спокойнее. Но все-таки есть боле-мене… — Он неожиданно поперхнулся: больше всего Денисов боялся отпугнуть капитана каким-нибудь неправильно произнесенным словом или не так поставленным ударением. И вот, пожалуйста, это косноязычное «боле-мене»!
Но Кристинин ничего не заметил.
— Надо уметь ждать. А пока тренируй глаз, набивай руку!
Со вновь прибывших электричек через зал к буфету тянулись группами пассажиры.
— Дорогу дайте! — еще издалека крикнула им буфетчица: две посудомойки в мятых халатах несли низко, над самым полом, блестящий никелированный термос с кофе. — И мелочь готовьте, сдачи нет!
— По нашим предположениям, деньги у Фогеля кончились дня три-четыре назад, до прибытия в Москву, — говорил Кристинин Денисову. — Как известно, занять ему негде, остается только украсть. Причем украдет он в первый раз не особенно много — ты потом сам убедишься, — чтобы не привлечь к себе внимания. Сейчас надо быстро раскрывать все мелкие кражи! — Кристинин вдруг засмеялся и потянул Денисова за рукав. — Да что я все о Фогеле да о Фогеле! Колоритные типажи встречаются на вокзалах! Так карандаш и просится в руку.
Под потолком, жужжа, разгоралась еще одна лампа дневного света. В камере хранения стало светлее. Кристинин продолжал рассматривать пассажиров.
— Обратите внимание, Михаил Иосифович, на пассажирку у входа. Какое умное грустное лицо! Кто она? Откуда едет? Зачем? А? Засекаем время на обдумывание. Пять… Четыре… Товарищ Денисов, ваше слово!
Денисов посмотрел на девушку, о которой говорил Кристинин, и не заметил в ней ничего особенного, кроме того, что была она большеглазая и полная, в выцветшем тонком пальто и коротких войлочных полусапожках. Вещей при ней не было. Денисов присмотрелся внимательнее.
![Леонид Словин - Астраханский вокзал [сборник]](/uploads/posts/books/242731/242731.jpg)
