Николай Леонов - Шакалы
Нина Дмитриевна удивилась, но ничего не спросила, только резко сказала:
– Мне непонятно, зачем нужна пятая шуба? Непонятно, как можно не работать, практически ничем серьезным не интересоваться. Вы согласились бы жить в такой квартире?
– У дочери есть постоянный мужчина?
– Когда она улетала в Париж, то был.
– Он вам нравится?
– Юлия два года назад вышла замуж, тут же развелась, потом женихи приходили, уходили… Вот Виталий задержался. Он мне нравится, нормальный парень, интеллигентный, из скромной семьи. Но долго он не выдержит, терпения не хватит.
– Ему не нужны деньги?
– Виталию крайне нужны деньги, но свои деньги. Он практически не разговаривает с мужем, отказался, когда Юрий предложил ему работу.
– Молодой самовлюбленный дурак, но с годами эти недостатки проходят, – рассмеялся Гуров. – От интересной работы мужчина не должен отказываться. Однако не мне судить. Я подобных вопросов в жизни не решал, но в свое время мой отец был большим начальником, мы жили в провинциальном городе, все знали, что я сынок… Я страшно переживал, возможно, именно по этой причине пошел в милицию, стремился стать личностью. – Гуров рассмеялся. – Сейчас чуть ли не первый дерьмовоз России.
– Зачем же вы так? – растерянно пробормотала хозяйка. – Вы сильный, красивый мужчина… Специалист…
– Не любим называть вещи своими именами. У меня нет комплексов, каждый делает, что умеет. Вы откройте сейф; что Юрию Карловичу не положено, он не увидит. Это будет наша с вами маленькая тайна.
– Я уже сказала…
– Нина Дмитриевна, мне прекрасно известно, что женщины редко признаются в своих ошибках. Но ведь лучше, если мы с вами лишнее из сейфа уберем.
– Почему вы так уверены?
– Профессия. Что выросло, то выросло.
Ключ лежал в «тайнике», в одной из вазочек, стоявших на туалетной полочке. Гуров сдвинул фальшивую стенку шкафа, отпер железную дверцу. В сейфе лежали тетрадь и два плотных конверта. В одном из них находилась солидная пачка долларов, сыщик их вынул, пролистал, осмотрел конверт и увидел в нем иголку. Он осторожно вытряхнул ее на носовой платок, завернул и убрал в карман.
Нина Дмитриевна находилась в гостиной, ничего не видела. Игла, которую обнаружил и спрятал сыщик, была от шприца. В другом конверте находилась пачка любительских фотографий Юлии Горстковой. На некоторых девушка была обнаженной, Гуров невольно отметил, что фигура у нее прекрасная. Толстая тетрадь была личным дневником девушки, последнюю запись сделали в декабре девяносто пятого года. Гуров положил деньги и фотографии на место, дневник взял, вышел в гостиную.
– Нина Дмитриевна, невинные фотографии вы можете забрать, дневник возьму я, супругу скажем, что я нашел ключ от сейфа. Ложь пустяковая, так как я бы его обнаружил мгновенно.
– Эти снимки, вы не представляете, что было бы…
– То я не понимаю, то не представляю, – перебил женщину сыщик. – Работаю столько лет, и все дурак дураком.
– Огромное вам спасибо, Лев Иванович.
– Пустяки, Нина Дмитриевна, еще сочтемся, – улыбнулся Гуров.
* * *Финансист и сыщик сидели в кабинете и смеялись над тем, как «хитро» был спрятан ключ от потайного сейфа. О фотографиях Гуров промолчал, а что забирает дневник дочери, сказал. Конечно, сыщик не обмолвился, что обнаружил иглу от шприца.
– Вопрос не относится к делу, Юрий Карлович. – Гуров грел в ладонях бокал с коньяком, но не пил. – Скажите, зачем человеку второй миллион?
– Как? – удивился хозяин. – Миллион долларов – пустяк, на жизнь не хватит.
– Я не о том, вопрос теоретический, ну скажем, зачем второй миллиард? К чему деньги, которые вы не способны истратить? Вы работаете, – сыщик указал на лежавшие на столе бизнесмена бумаги. – Работаете по двенадцать часов в день, делаете деньги, которые вам не нужны. Зачем?
– Деньги как таковые мне давно не нужны, – ответил Горстков. – Мне нужны положение, власть, самоутверждение, в конце концов. Стремление доказать себе и окружающим, что я и ЭТО могу. У большинства людей отношение к деньгам чисто потребительское. Ботинки, костюм, квартира, вилла, яхта, женщина, в общем, все, что можно купить. Бизнесмен стремится к расширению своего влияния, власти. Здесь нет края. Александр Македонский завоевывал мир. Наполеон…
– Гитлер, Сталин, понятно. – Гуров отставил бокал, закурил. – С общечеловеческой точки зрения, вы человек больной и несчастный.
– Меня обзывали по-разному. – Бизнесмен задумался. – Несчастный? Мысль интересная. Диоген жил в бочке и был счастлив. Философствуя о счастье, мы далеко уйдем.
– Нельзя объять необъятное. Вы стремитесь достичь горизонта, бежите, плюетесь кровью, надрываете жилы…
– Но искоренить преступность – тоже химера.
– Как и покончить с болезнями, но врач способен помочь конкретному человеку и стать счастливым. Ладно, – Гуров махнул рукой. – Вы любите свою дочь?
– Идиотский вопрос!
– Отнюдь! Масса людей достаточно равнодушна к своим детям, а некоторые собственных детей просто терпеть не могут.
– Я нормальный человек, люблю свою дочь.
– Вопрос о вашей нормальности оставим, а дочь, значит, любите. Следовательно, человек знал, куда ударить.
– Вы считаете угрозу реальной?
– Так же, как и вы, уважаемый Юрий Карлович. Зачем-то вы обратились к замминистра внутренних дел. Или реальная угроза, либо идиотская шутка, неуклюжая попытка вывести вас из равновесия. Я вас знаю мало, но, судя по всему, вас трудно вышибить из седла.
– Возможно, все проще? Девочку собираются похитить и получить выкуп? Деньги. Все упирается в деньги. А вы говорите, зачем второй миллион?
– В вашем бизнесе мне не разобраться. – Гуров помолчал. – Врагов у вас, как у сучки блох, просчитать невозможно. Большинство своих врагов вы просто не знаете. В последние месяцы вы начинали какое-то дело, крупный проект, из которого вас хотят выкинуть либо вынудить к принятию определенного решения?
– Большое и новое? – Горстков взлохматил волосы. – Такого не было, а склонить меня в ту или иную сторону пытаются постоянно.
– Естественно, – пробормотал Гуров. – В какой партии вы состоите?
– Состоял. Когда арестовали, исключили, больше никуда не вступал, – рассмеялся Горстков.
– За кого голосовали в декабре?
– За «Яблоко». Какое это имеет значение?
– Деньги давали, сейчас кому-нибудь давать собираетесь? Кого вы собираетесь поддерживать в июне?
– Они сами не могут определиться.
– Значит, либералы-демократы…
– Так не коммунистов же и не Бисковитого? Вы что, полагаете…
– Не исключаю, – перебил Гуров. – Президентские выборы – событие огромного значения. Вы – представитель капитала, у вас имеются союзники, то есть вы серьезная сила.
– Усложняете, просто хотят украсть дочку и отнять у меня кусок.
Гуров взглянул на собеседника испытующе, тихо спросил:
– Вы обучаете меня профессии?
– Лев Иванович, дорогой, не дай бог! – Горстков перекрестился. – Я навел о вас справки, знаю, что вы в своем деле профессор. Я потому и обратился к Николаю, а не к Илье Сергеевичу, так как хочу, чтобы моим делом занимались именно вы, сыщик Гуров.
– Спасибо, черт вас подери, неоценимую услугу оказали.
– Лев Иванович, мы перешли на «ты».
– Как хочешь называй, только в печь не засовывай. Я могу объяснить, хотя и не обязан, почему я склоняюсь в сторону политики, а не чистой уголовщины. Если некий уголовный авторитет решил отнять у тебя кусок, то знает об этом только он. Исполнители получают задание украсть человека и отвезти по адресу. Кто и с какой целью может написать тебе? Если это политика, то круг осведомленных шире и причин предупредить тебя больше. Почему написано рукой, а не на компьютере? А потому, что, если вы выиграете, автор может объявиться и сказать: «Уважаемый Юрий Карлович, я всегда был вашим сторонником и в отношении дочки предупреждал».
– Черт побери, мне подобное в голову не приходило. Ну, ты умница, слов нет. Да выпей ты, Лев Иванович, что ты по рюмке размазываешь?
– Ты во время работы употребляешь?
– Случается.
– Врешь, случается, когда мосты наводишь; когда решение принимаешь, то никогда. Иначе бы у тебя были лишь запасная пара штанов и геморрой.
– Ты такой умный родился?
– Я четверть века тренировался. Все! Закончили! – Гуров выпил свой коньяк. – Мне нужны наличные деньги, пока тысяч пятьдесят. Одному в таком деле не справиться. Нужны люди, транспорт, техника. В общем, тебя это не касается.
– Может, больше? – Горстков выдвинул ящик стола, положил перед Гуровым пять пачек долларов.
Сыщик рассовал их по карманам, спросил:
– Ты когда последний раз разговаривал с дочерью?
– Сегодня. Мы общаемся ежедневно.
– Где она?
– В Париже. – Горстков назвал отель.
– Мне нужна для двух человек французская виза и два билета. Паспорта я передам тебе завтра к вечеру.
– А Бардин не способен?
