Юсси Адлер-Ольсен - Охотники на фазанов
— Вы кого-то ищете?
Наученный горьким опытом, Карл тотчас же вынул свой жетон.
— Карл Мёрк. Отдел «Q». Ваш сын вам не звонил?
— Мой сын болен и лежит в постели. — У нее вдруг сделалось озабоченное выражение. — Разве нет?
Маленький обманщик так и не позвонил!
Карл еще раз представился, и хозяйка неохотно впустила его в дом.
— Фредерик! — крикнула она наверх. — Тут тебе колбаса.
Женщина казалась простой и приветливой, совсем не такой, какой представляешь себе урожденную графиню.
На лестнице послышались шажки, но смолкли, когда мальчик обнаружил в холле Карла. На опухшем от насморка личике отразился испуг: а что ему будет за то, что он не выполнил указаний полицейского? Мальчик явно был не готов отвечать за последствия своего неправильного поведения.
Карл подмигнул ему: все, дескать, в порядке.
— Ну что, Фредерик, лежишь в постели как положено?
Мальчик медленно кивнул и, схватив французскую сосиску, мгновенно смылся. Должно быть, подумал, что с глаз долой — из памяти вон. Сообразительный мальчик!
Карл сразу же перешел к делу.
— Не знаю, сумею ли я чем-нибудь помочь, — дружелюбно сказала Мария. — Мы с Кристианом вообще-то даже не успели как следует познакомиться. Так что я не знаю, какие мысли у него тогда были в голове.
— И вы вышли замуж во второй раз?
— Да, я познакомилась с Эндрю в тот же год, когда умер Кристиан. Сейчас у нас трое детей: Фредерик, Сузанна и Кирстен.
Простые, обыкновенные имена. Кажется, Карлу нужно отбросить свои предрассудки насчет символических ценностей господствующего класса!
— И Фредерик — старший?
— Нет. Он теперь у меня младший. Близнецам уже одиннадцать лет, — сказала она и, предвосхищая следующий вопрос, добавила: — Да, их биологический отец — Кристиан, но мой нынешний муж всегда относился к ним как к родным. Обе учатся в прекрасной школе-пансионе для девочек поблизости от имения родителей мужа в Истборне.
Она произнесла это так просто, с таким непринужденным бесстыдством! Молодая женщина, удачно устроившая свои делишки. Как же она, черт побери, посмела так поступить со своими детьми? Одиннадцать лет от роду — и уже выдворены в английскую деревню на нескончаемую дрессировку!
Карл взглянул на нее по-новому, вновь утвердившись в своих классовых чувствах.
— Упоминал ли при вас Кристиан о некоей Кирстен-Марии Лассен? Кстати, занятное совпадение, одну из ваших дочерей тоже зовут Кирстен. Кристиан был очень хорошо знаком с этой женщиной. Обычно ее называли Кимми, и в свое время они вместе учились. Вам что-нибудь говорит это имя?
На ее лицо будто опустилась невидимая вуаль.
— И что там было? — спросил Карл, так и не дождавшись ответа.
— Я просто не желаю об этом говорить, вот и все! — Она выставила перед собой обе ладони, будто отгораживаясь от его вопроса.
— Может быть, вы думаете, у него был с ней роман, хотя вы в то время уже ждали ребенка?
— Не знаю я, что там у него с ней было, и не хочу знать.
Она встала, скрестив руки на груди: вот-вот попросит гостя удалиться.
— Сейчас Кимми бездомная бродяжка. Живет на улице.
Очевидно, эта новость Марию не утешила.
— После встреч с ней Кристиан меня бил. Этого вам хватит? Я не знаю, зачем вы сюда явились, но теперь можете уходить.
Как и ожидалось.
— Я здесь потому, что расследую убийство, — сделал Карл последнюю попытку.
Ответ последовал мгновенно:
— Если вы считаете, что это я убила Кристиана, то придумайте что-нибудь получше. Хотя не скажу, что у меня не было такого желания.
Покачав головой, она отвернулась к окну.
— Почему муж вас бил? Он был садист? Пьяница?
— Был ли он садистом? — Мария бросила взгляд в сторону коридора, чтобы убедиться, что оттуда не просунется в дверь детская головенка. — Уж это несомненно!
Перед тем как сесть в машину, Карл быстро огляделся. Ну и гадкая же атмосфера царила в этом большом доме! Вот что может сотворить тридцатилетний мужчина с двадцатидвухлетней девушкой! Медовый месяц быстро превратился в каждодневный кошмар. Сначала были злые слова и угрозы, затем пошло все хуже и хуже. Он соблюдал осторожность, чтобы не оставлять следов, ведь вечером ей предстояло выходить к гостям и блистать в качестве хозяйки дома. Только ради этого он на ней и женился.
Кристиан Вольф. Мужчина, в которого она влюбилась с первого взгляда, чтобы потом всю оставшуюся жизнь пытаться его забыть — его самого, его слова и поступки, и людей, которыми он себя окружал.
Карл потянул носом воздух, принюхиваясь, не пахнет ли в машине бензином. Затем позвонил на работу.
— Да! — коротко откликнулся Ассад. Никаких там «отдел „Q“» и «ассистент вице-комиссара полиции Хафез Ассад»! Одно только «да»!
— Когда отвечаешь по телефону, надо называть свое имя и отдел, — сказал Карл, также не представляясь.
— Здравствуй, Карл! Роза дала мне свой диктофон. Ну такой отличный! И она хочет сама поговорить с тобой.
— Роза? Она все-таки вышла сегодня на работу?
Послышался громкий голос и топот, отдававшийся гулким эхом, потом Роза взяла трубку.
— Я разыскала тебе сиделку из «Биспебьерга», — бросила она сухо.
— Это здорово.
Комментариев с ее стороны не последовало.
— Она работает сейчас в частной клинике в районе Арресё. — Далее Карлу сообщили адрес. — Когда я выяснила ее фамилию, ее оказалось нетрудно найти. К счастью, фамилия у нее редкая.
— И где же ты ее отыскала?
— Разумеется, в больнице «Биспебьерг»! Нарыла в шкафах со старыми архивами. Когда туда госпитализировали Кимми, сиделка работала в гинекологии. Я ей позвонила, и она сказала, что помнит, как это было. Она говорит, что это все запомнили, кто тогда там работал.
«Самая красивая больница в Дании», — утверждал вебсайт, отысканный Розой.
Глядя на белоснежные здания, Карл согласился с этим утверждением. Все здесь содержалось в идеальном порядке. Даже сейчас, в середине осени, зеленые лужайки были достойны Уимблдонского турнира. Удивительной красоты вид! Всего лишь несколько месяцев назад им наслаждалась монаршая чета.
Пожалуй, поспорить с таким великолепием может разве что замок Фреденсборг.[15]
Старшая сестра Ирмгард Дуфнер не вполне подходила к этому окружению. Она выплыла навстречу Карлу, как боевой корабль, приближающийся к берегу, и все встречные невольно сторонились, уступая ей дорогу. Стриженные под горшок прямые волосы, грузная поступь, от которой стонали полы.
— Господин Мёрк, I presume![16] — произнесла она с широкой улыбкой и так тряхнула ему руку, словно хотела вытрясти все содержимое карманов.
Память ее своей силой не уступала внушительной внешности — мечта любого полицейского.
В больнице «Биспебьерг» она работала старшей сестрой отделения, в котором лежала Кимми, и хотя пациентка исчезла не в ее дежурство, это событие было окружено такими необычными и трагическими обстоятельствами, что, по ее словам, его невозможно было забыть.
— Эта женщина поступила к нам со следами многочисленных побоев, мы думали, что она потеряет ребенка, однако она очень скоро пошла на поправку. Очень хотела сохранить ребенка. Через неделю мы уже готовы были ее выписать. Но однажды утром, — сестра поджала губы, — у меня в тот раз была вечерняя смена, у нее случился внезапный быстрый выкидыш. По словам доктора, создавалось впечатление, что она сама его вызвала. Во всяком случае, на животе у нее обнаружились большие синяки. Но в это трудно было поверить, ведь она так ждала этого ребенка. Однако в таких случаях никогда ничего не узнаешь наверняка. Когда женщина готовится стать матерью-одиночкой, тут намешано столько разных чувств, и не угадаешь, что ей взбредет в голову.
— Вы не помните, чем она предположительно могла воспользоваться?
— Кто-то говорил, что она могла взять в палате стул и бить себя по животу. Во всяком случае, ее нашли без сознания на полу, между ног у нее в луже крови лежал плод, а рядом валялся опрокинутый стул.
Карл представил себе эту картину. Печальное зрелище.
— И плод был уже настолько большой?
— А как же! На восемнадцатой неделе он уже похож на настоящего человечка, ростом сантиметров в пятнадцать.
— С руками и ногами?
— Все, как полагается. Легкие и глаза еще неразвиты, а все остальное уже есть.
— И плод лежал у нее между ног?
— Ребенок и плацента вышли, как при естественных родах.
— И с плацентой все было в порядке?
Сестра кивнула:
— Такие вещи не забываются. Запомнилось и то, что она украла плод. Мои коллеги оставили его накрытым простыней, пока занимались кровотечением. А когда после короткого перерыва вернулись, то оказалось, что пациентка и плод исчезли. Плацента же никуда не делась, и один из наших врачей смог определить, что она лопнула. Порвалась пополам.
