Джозеф Уэмбо - Голливудский участок
— В доме есть что-нибудь, что вы не хотели бы нам показать?
— Погодите, — сказал Фарли. — Вы говорите об обыске?
— Сколько раз вы сидели за хранение наркотиков? — спросил Бенни.
— Я была в тюрьме три раза, — сказала Олив. — Один раз, когда знакомый парень заставил меня украсть вещи в «Сирсе».
— Заткнись к чертовой матери, Олив, — буркнул Фарли и обратился к Бенни: — Если не оштрафуете, можете обыскать меня, машину, Олив, прийти ко мне домой, и я докажу все, что говорил, но не позволю шарить в ящиках с нижним бельем.
— Ты имеешь в виду пол с нижним бельем, — поправила его Олив и пояснила: — Фарли всегда бросает белье на пол, а я должна его собирать.
— Олив, прошу тебя, заткнись, — угрожающе прошипел Фарли.
Бенни увидел, что Б. М. Дрисколл возвращается с бланками квитанций, и сказал:
— Поздно. Похоже, штраф уже выписан.
Б. М. Дрисколл поверх крыши автомобиля посмотрел на своего высокого напарника и сообщил:
— Мистера Рамсдейла несколько раз арестовывали за хранение наркотиков и мелкие кражи, не так ли, мистер Рамсдейл?
— Мальчишеское прошлое, — пробормотал Фарли, подписывая квитанцию.
— Я не оштрафовал вас за отсутствие регистрации, — произнес Б. М. Дрисколл. — Но передайте своему другу, Самуэлю Колхейну… кстати, где он живет?
— На Кингсли-стрит, — сказала Олив. — Я не помню номер дома.
Б. М. Дрисколл кивнул Бенни:
— Все сходится. — Потом обратился к Фарли: — Приятного вечера, мистер Рамсдейл.
Когда они ехали к киоску с тако, чтобы купить «снежка», в котором Фарли сейчас отчаянно нуждался, он сказал Олив:
— Видишь, что получается, когда полицейский жетон цепляют на ниггера? Этот проклятый африканец хотел обыскать мой дом.
— Может, нам стоило пригласить их домой, чтобы они увидели, что ты законный владелец дома и сведения в водительских правах верные? — задумчиво произнесла Олив. — И пусть себе обыскивают. У нас дома нет ничего, кроме стеклянной трубки, Фарли. Именно поэтому мы здесь. Дома нет ни «снежка» — вообще ничего.
Фарли повернулся и уставился на нее, едва не въехав в едущий впереди пикап.
— Приглашать копов домой для обыска? Наверное, ты приготовила бы для них кофе?
— Если бы он у нас был, — ответила она, кивнув. — И если бы они не выписали штраф. С полицией лучше дружить. Злость приносит только неприятности.
— Господи Иисусе! — воскликнул Фарли. — А что потом? Может, ты предложила бы им потрахаться, чтобы показать свое дружелюбие? Надеюсь, этого не произошло бы. Олив. Потому что такое предложение равноценно террористической угрозе, а это государственное преступление.
Глава 14
Баджи и Фаусто стали первыми, кто прекратил гонку за красной «маздой». Практически все машины поехали на восток, на территорию уличных банд и менее богатых районов, где обитали большинство голливудских уличных преступников. Однако описание подозреваемых могло привести их куда угодно. Экипажи искали мужчину, белого или, возможно, латиноамериканца лет сорока с лишним, среднего роста и веса, с темными волосами. На нем были бейсболка «Доджерс» и темные очки, синяя футболка и джинсы. Его подельницей была женщина, белая, также около сорока лет, высокая, с хорошей фигурой и рыжими волосами, про которые две латиноамериканки сказали, что они похожи на дешевый парик. На женщине тоже были темные очки, она была одета в цветастое платье в обтяжку и белые босоножки. Обе свидетельницы обратили внимание на большую грудь. Дополнительное описание операторам связи дал Виктор Черненко после опроса на месте преступления.
Площадку вокруг банкомата оградили лентой и оцепили полицейские. Виктор знал, что это дело будет передано в отдел ограблений и убийств, но был уверен, что здесь действовал и те же преступники, которые ограбили ювелирный магазин.
На бортовом компьютере появилось сообщение, и Фаусто сказал Баджи:
— Ну, теперь они забились в нору. Лучшее, что мы можем сделать, — это найти брошенную «мазду». Скорее всего они ее где-нибудь оставили.
Вызов, по которому их направили, квалифицировали как покушение на убийство, а в Голливуде это могло означать что угодно. В конце концов, это была земля мечты и фантазий. Звонок поступил из довольно дорогого, с художественными изысками дома в Лорел-Каньоне, построенного на разных уровнях. Вызов не имел кода, и это заставляло думать, что принявший его оператор не считал его заслуживающим немедленной реакции.
Вызвавший полицию человек ждал под сводчатой крышей на балконе из красного дерева. Фаусто с Баджи поставили машину и начали подниматься по внешней деревянной лестнице. До заката оставался еще час, но на лестнице было темно от растущих по обе стороны папоротников, пальм и разных экзотических растений.
Фаусто, задохнувшийся от крутого подъема, подумал, что садовники здесь, должно быть, зарабатывают кучу денег.
Хозяин открыл дверь и придержал ее со словами:
— Проходите, господа.
Ему было семьдесят девять лет, он был одет в халат цвета слоновой кости с атласными лацканами и кожаные тапочки с монограммами. У него были золотисто-каштановые пересаженные волосы и седые усы щеточкой. Он представился как Джеймс Р. Хьюстон, но добавил, что друзья называют его Джимом.
Интерьер дома напоминал о 60-х годах: ковры с жестким ворсом, желто-зеленый диван с цветочным рисунком, датская мебель в стиле «модерн» в столовой и даже тщательно вырисованный клоун в золоченой раме, напоминающий те, что рисовал бывший комедийный актер Ред Скелтон.
Когда Фаусто спросил, не Ред ли Скелтон писал эту картину, и получил отрицательный ответ, Баджи поинтересовалась:
— Кто такой Ред Скелтон?
— Знаменитый комик прошлого, — ответил старик. — И прекрасный художник.
Уступив настойчивости хозяина, они согласились выпить по стаканчику лимонада из графина, стоящего в столовой. Потом старик сказал Фаусто:
— Хоть я и не имею чести повесить на стену картину клоуна кисти Реда Скелтона, я снимался с ним в одной картине. Кажется, это было в девяносто пятом.
Конечно, он намекал, что был актером. Баджи Полк уже знала, что, когда подозреваемый или жертва оказывается актером, коп автоматически спрашивает:
— А чем вы занимаетесь, когда не снимаетесь?
Когда она задала старику этот вопрос, он ответил:
— Многие годы я занимался недвижимостью. У моей жены есть кое-какая собственность, которой я управляю. Джеки Ли — моя вторая жена. — Потом поправился: — На самом деле третья. Первая жена умерла, а вторая, ну… — С этими словами он махнул рукой, как бы стараясь отделаться от второй жены, и сказал: — Я вызвал вас по поводу моей теперешней жены.
Баджи открыла книгу рапортов и спросила:
— Ее кто-нибудь собирается убить?
— Нет, — ответил он, — это она пытается меня убить.
Неожиданно его рука, держащая стакан с лимонадом, задрожала, и кубики льда зазвенели.
Фаусто — как имеющий значительно больший опыт борьбы с голливудской преступностью — взял допрос на себя.
— Где сейчас ваша жена?
— Уехала в Сан-Франциско со своей сводной сестрой. Они вернутся в понедельник утром, поэтому я позволил себе вызвать вас. Думал, вы найдете какие-нибудь улики, как в…
— Как в «„Си-эс-ай“: „Место преступления“», — закончил за него Фаусто. — Сейчас все только и говорят об этом телесериале! Но настоящие копы к нему даже близко не стоят.
— Да, — сказал старик. — «„Си-эс-ай“: „Место преступления“».
— Каким образом она пытается вас убить? — спросил Фаусто.
— Она хочет меня отравить.
— Откуда вы знаете? — спросила Баджи.
— У меня болит живот каждый раз, когда она готовит. Я начал ужинать в ресторанах, потому что боюсь отравиться.
— И у вас нет никаких материальных улик, не так ли? — спросила Баджи. — Ничего, что можно сохранить? Как делают в «Си-эс-ай»?
— Нет, — ответил он. — Но это происходит ежедневно. Она хочет уморить меня постепенно. Она очень утонченная и умная женщина.
— У вас есть другие доказательства покушения на убийство? — спросил Фаусто.
— Да. Жена кладет всякую отраву в мои ботинки.
— Продолжайте, — сказала Баджи. — Откуда вам известно?
— У меня стали уставать ноги. И подошвы внезапно начинают болеть ни с того ни с сего.
Фаусто взглянул на часы и спросил:
— Что-нибудь еще?
— Да, по-моему, она подкладывает токсические вещества в мои шляпы.
— Давайте я угадаю, — предложил Фаусто. — У вас болит голова?
— Откуда вы знаете?
— Я вижу эту проблему следующим образом, мистер Хьюстон, — сказал Фаусто. — Если мы арестуем вашу жену, она наймет самых дорогих адвокатов, как Майкл Джексон. Те проверят улики и скажут, что она всего лишь отвратительный повар, а туфли и шляпы вам жмут. Понимаете, к чему я клоню?
