Андрей Константинов - Ребус. Расшифровка
А вот в момент убийства Белова Россомаха играл уже первую скрипку (вернее, первую винтовку), а Шеба, проведший перед этим ряд мероприятий организационного порядка (распорядок дня жертвы, выбор места, времени, пути отхода и прочее), к тому времени благополучно свалил в Питер, обеспечив себе, пусть и не стопроцентное, но алиби.
Кстати, в какой-то степени вина за убийство вице-президента «Навигатора» лежала на московском сыщике Кириллине и на питерских оперативниках, задействованных в операции «Техосмотр». Не доглядели они за Валерой Россомахиным. Да что там не доглядели – просрали! Согласно плану операции, пост за Валерой планировалось выставить за пару дней до конца проплаченного им срока проживания в отеле «Кристофф», а Россомаха возьми да и свали из города на несколько дней раньше. Запоздалые опросы портье и дежурного администратора ничего не дали – утром постоялец, как обычно, позавтракал, затем сдал горничной ключ от номера, вышел в город, а вечером в отеле не появился. Но поскольку деньги были заплачены вперед, то его отсутствием никто особо не озаботился – мало ли где может загулять человек? Тем паче в Питере – городе контрастов и соблазнов. Словом, опять облажались, только «жучков» понапрасну извели.
Успешная ликвидация вице-президента «Навигатора» серьезно подправила карму Шебардину: сначала он был удостоен личной благодарности Ребуса, а затем уже Завьялов поручил ему разобраться с ментовской «наружкой», выделив на это дело весьма щедрый аванс. Заниматься лично столь неблагодарной темой, как похищение человека (тем более мента!), Шебардину было стремно. Да и по статусу не положено. Потому-то Шеба и отрядил на это дело Володю Кантонистова по прозвищу Лень.
Володя Кантонистов был человеком глубоко ироничным, стойким постимпрессионистским взглядом и с медленно-жирафьим движением головы «а-ля, куда-хошь» (при этом про Гогена он слыхом не слыхивал, да и Вагановку не заканчивал). Кантонистов был питерский, но очень давно связался с сибирскими татарами (была такая группировка). А как связался – так и откололся от своих, и это ему очень понравилось.
Свое прозвище Володя заработал еще в 1989 году, когда в ходе облавы из багажника его «Шкоды» изъяли пушку-пулемет с военного самолета. На фига она ему была нужна и на фига это нужно было ментам – непонятно. Но когда здесь же, прямо на капоте, Володе предложили подписать акт изъятия, он отмахнулся: «Лень!»
– В конец оборзел?! – заорал на него опер.
– Так у вас же сейчас в отношении меня предварительные действия, – пояснил Володя. – А это железо мне необходимо для окончательных…
Братва заржала. Кантонистову накостыляли. А кличка «Лень» приклеилась…
Тема с «бабой-ментом» Володе понравилась не шибко. По своему многолетнему опыту он знал, что работа с особями женского пола частенько чревата осложнениями. Как-то: слезами, истериками, обмороками, выкидышами и тому подобной суетой. Но раз надо – значит, надо. Сама по себе разработанная схема похищения была проста. Можно сказать, классически проста и придумана еще писателем О'Генри: «Эй, мальчик! Хочешь получить пакетик леденцов и прокатиться?» Приблизительно так и поступили.
С утра Лень с товарищем прозвонились в квартиру Ольховской, убедились, что объект дома, и заняли выжидательную позицию во дворе. Когда Полина вышла из парадной, Лень подошел к ней, крепко взял под локоток и ласково шепнул на ушко: «Не рыпайся, сучка! Будешь кричать – завалю! Пойдем – покатаемся». Полина была так напугана, что даже если бы решила закричать, то все равно вряд ли смогла. На ватных ногах, под ручку со своим новым «кавалером», она прошла к поджидавшей их серебристой «Вольво» и безропотно залезла на заднее сиденье. После чего всю дорогу от Петроградки до Шушар в ее голове неотвязно вертелись лишь две нехитрые мыслишки: «Что это за люди?» и «Как бы не описаться со страху, а то потом стыда не оберешься».
Призрачные надежды Ольховской на сотрудников ГИБДД себя не оправдали – машина благополучно миновала все заградительные кордоны и остановилась в частном секторе поселка Шушары, рядом с небольшим дачным домиком, примечательным разве что двухметровым сплошным забором. Полину провели на чердак с маленьким слуховым оконцем под потолком, отобрали сумочку, мобильник и, предварительно проинструктировав на предмет соблюдения тишины, закрыли, оставив в одиночестве.
Ближе к вечеру к дому снова подъехала знакомая «Вольво». Из нее вышли трое мужчин, в одном из которых Ольховская узнала их недавнего объекта «Жорика». Лишь теперь Полине стало окончательно ясно, что похитили ее отнюдь не сексуальные маньяки и не торговцы человеческими органами. Но осознание это было сродни народному «хрен редьки не слаще», а потому если и утешило, то лишь самую малость.
А затем около часа с Полиной один на один беседовал Завьялов. По итогам беседы Сергей Гаврилович вынужден был признать, что дал маху и слегка ошибся в объекте. Ольховская, которой Паша с Иваном по просьбе Нестерова ничего не рассказали о своей находке, искренне не понимала сути задаваемых ей вопросов, в частности, о какой-такой зажигалке идет речь. И через некоторое время Завьялов понял, что в данном случае ей можно верить.
Усомнись он хоть на секунду в том, что Полина недоговаривает либо что-то скрывает, в ход могли пойти другие, более действенные методы. Например, иголки под ногти, порезы бритвой по лицу, наконец, групповое изнасилование. Однако сейчас это было явно лишним. По крайней мере, преждевременным. Завьялов оставил Ольховскую в покое и, поразмыслив, решил, что в сложившейся ситуации лучше всего будет сыграть… на благородстве. Ежели, конечно, таковое отдельным ментам еще присуще. Ну, а если нет – то «мы пойдем другим путем». Правда, девочке при таком раскладе придется немного помучиться.
Решив так, Завьялов попросил Шебу подтянуть к дому «Лень и его команду», а сам набрал мобильный номер Нестерова, предусмотрительно занесенный в изъятую записную книжку Полины.
* * *В первые секунды после телефонного разговора Нестеров испытал нечто вроде психологического шока. Однако времени на то, чтобы падать в обморок, равно как на анализ и прокачку ситуации, катастрофически не оставалось. Так что бригадир скоренько пришел в себя (в том числе, путем произнесения сложноподчиненного бранного предложения) и с остервенением принялся давить на кнопки, набирая номер Ладонина.
– …Кто бы это ни был, но если меня разбудили из-за какой-нибудь херни, то обещаю, что при ближайшей встрече он огребет по самое «не могу», – раздраженно откликнулся Игорь после двенадцатого или пятнадцатого сигнала.
– А если это звонят из Администрации Президента? – не смог не сыронизировать Нестеров.
– Мне по барабану. Хоть из Президенции Администратора. Сергеич, ты? Какого черта?
– Игорь, у нас серьезные проблемы. Похитили Полину.
– Твою мать!! – мгновенно проснулся Ладонин. – Кто?!
– Не знаю, они не представились. Но, скорее всего, люди Ребуса. Через час мне назначили встречу на площади Победы. Я звоню тебе, потому что мне велено приехать на встречу с зажигалкой. С той самой. К тому же у меня в карманах ни копья – как буду добираться, хрен его знает.
– Ты сейчас где?
– На улице, около своего дома.
– Стой, где стоишь. Скоро буду у тебя.
– Подожди, Игорь. Тут такое дело: похоже, у этих ребятишек есть мой адрес, не исключено, что за мной сейчас могут наблюдать. Поэтому сделаем так: я двинусь дворами к Ленинскому, выскочу в районе проспекта Стачек и подтянусь к кабачку «Форель», в котором мы с тобой однажды сиживали. Помнишь?… Конечно, может, никакого хвоста и нет, но в такой ситуации подстраховаться не помешает.
– Хорошо, понял тебя. Через полчаса я там буду…
Минут за семь Нестеров безо всяких приключений добрался до «Форели» – хвоста за ним не было. Вернее, так – если хвост все-таки был, то это означало, что бригадиру самое время собираться на пенсию. В течение следующих двадцати минут Александр Сергеевич умудрился скурить все остававшиеся у него сигареты. Денег на новые, пусть и самые дешевые, уже не хватало – теперь хочь плачь, хочь прохожих грабь, а хочь беги в 64-й отдел милиции, который тут неподалеку, в соседнем дворе. Поразмыслив, из трех вариантов по обстановке Нестеров выбрал первое. Но «заплакать» не успел – взвизгнув тормозами, из темноты вынырнул «Лендкрузер» Ладонина.
Игорь вылез с передней пассажирской парты – значит, приехал не один. Нестеров всмотрелся и в фигуре водителя, тщательно скрытой ночной темнотой и тонированными стеклами, умудрился-таки различить Саныча, главного «особиста» Ладонина, с которым до сих пор судьба сводила его лишь однажды – в день смерти Ташкента.
– Ну?! Рассказывай! – безо всяких прелюдий начал Игорь.
– Курить есть?
