Василий Горлов - Дама наизнанку
— Поясните, почему на предложение майора Овечкиной вы ответили согласием только после того, как снайпер выстрелил в окно вашего офиса…
Не лучше обстояли дела и у Баранова. Перо вел себя в меру нагло, но "колоться" отказывался категорически.
— Пойми, Перов, — внушал ему майор, — что своим запирательством ты вредишь в первую очередь себе. Ты у нас особо опасный рецидивист, мокрушник. Как человек бывалый и в этом вопросе грамотный, сам посчитай, что тебе светит за участие в похищении офицера милиции, да еще в составе преступной группы.
— Начальник, для "мужиков" оставь сказочки про выгоды чистосердечного признания и про заботу легавых об урках. Ты правильно сказал: я человек бывалый! Есть у тебя доказательства — выкладывай; нет — разговор окончен. Не знаю я ничего про мента, которого вы третий день разыскиваете!
— А откуда ты знаешь, Перов, что третий?
Перо сообразил, что сболтнул лишнее. С минуту подумав, он вспомнил, что постоянно говорил ему Кирилл Олегович: "С твоим умом, Перо, тебя обведет вокруг пальца, кто хочешь! В сложных ситуациях лучше промолчи: за умного все равно не сойдешь, но хоть не ляпнешь, чего не нужно".
— Дальнейшие показания, начальник, я буду давать только в присутствии адвоката.
— Ну, ты сам посуди, Перов…
Где-то после пяти утра в кабинет к Баранову заглянула Овечкина. Выглядела она слегка утомленной, но в принципе, никому бы, глядя на нее, не пришло в голову, что молодая женщина не спит вторые сутки.
— Нам бы пошептаться, — сообщила она Виктору.
Тот послушно вызвал конвоира, и Перо вывели в коридор.
— Кто его так? — спросила Лида, имея в виду перевязанную голову уголовника. — Надеюсь, не ты во время допроса?
— У тебя еще есть силы, что бы шутить? Он сам забодал стенку, хотя метил в Лешку. Как продвигаются допросы охранников?
— Никак. Они либо ничего не знают, что маловероятно, либо настолько тупы, что слова до них не доходят. Ну, и, понятно, считают, что молчание — лучшая защита. И знаешь, кто в этом виноват? Прокуроры и судьи: одни, несмотря на то, что во время следствия всегда обещают подследственным зачесть на суде их сотрудничество, а потом очень часто просят у суда максимального наказания; другие же послушно штампуют затребованные прокурорами приговоры, предусматривающие максимальное наказание.
— Ты об этом хотела пошептаться?
— Нет. Я тут порасспрашивала Лешу Быкова про его житье-бытье на сервисе, и мне в голову пришла одна довольно сумасшедшая мысль…
— Давай, матушка, делись! А то у меня своих мыслей давно уже не осталось.
— … Итак, гражданин Хандыбин, — устало говорил Козлов, — Вы по-прежнему утверждаете, что не имеете никакого отношения ни к банде Филимонова, ни к похищению капитана Гусева.
— Именно так, полковник. Ни — ка — ко — го!
— Между тем…
В этот момент на столе у Старого К. зазвонил телефон. Недовольно поморщившись, (он предположил, что это опять неймется генералу) полковник снял трубку.
— Да, Лидия Сергеевна, слушаю тебя! Так, так, интересно. Вполне логично! Угу. Так.
Разговор продолжался минут десять, но Кирилл Олегович, как ни старался, ничего понять на этот раз не смог. Наконец, Козлов положил трубку, потер усталое лицо ладонями с выраженными стариковскими пятнами и, выдержав едва ли не пятиминутную паузу, как бы невзначай спросил:
— Скажите, Хандыбин, Калинин — это настоящая фамилия Виталика, или нет?
ПЯТНИЦА, 05–49 — 08–17. ОВЕЧКИНАПобросав своих задержанных и выставив из приемной в коридор конвоира Хандыбина, Баранов, Овечкина, Быков и Поплавский сгрудились вокруг секретарского селектора, который Козлов, по их просьбе, включил сразу же, как приступил к "экстренному потрошению" директора по методике, предложенной Овечкиной. Внешне они очень напоминали стародавних детей, сгрудившихся около радиоточки, чтобы послушать очередную историю из цикла "Сказка за сказкой".
Перед этим Лида уже посвятила коллег в свою идею.
— Понимаете, — возбужденно говорила она, — в Лешином описании его жития в автосервисе, все персонажи очень органичны, а их поступки ожидаемы, потому, что логично вытекают из их функциональных обязанностей. Например: директор — строгий администратор и подпольный бандит, его очень волнуют вопросы безопасности; Перо — тупой уголовник-охранник директора, ему только дай возможность пустить в дело кулаки или нож; мастера, смертельно боящиеся директора и по-черному вкалывающие от зари до зари, не думая при этом принять, как это обычно бывает, стаканчик-другой и так далее. Из них всех выбивается Виталик Калинин. Обратите внимание: к вечеру все вокруг по необходимости чумазые, а этот — как будто только что на работу пришел; передвигается по предприятию "руки в брюки", причем редко бывает на одном месте, как будто надзирает.
— Это ни о чем не говорит, — возразил Поплавский. — Подобных сачков где хошь хватает!
— И потом он говорил, — поддержал Славу Быков, что у него золотые руки, и его берегут для особой работы.
— Ладно, предположим, — не стала спорить Лида, — хотя это уже само по себе подозрительно. Но скажи мне, — обратилась она к Алексею, — когда, точнее в какой момент тебя наняли там на работу?
— После драки в кафе, когда милиция задержала несколько хандыбинских мастеров.
— И после того, как Виталик якобы поспешил спрятаться от милиции на предприятии. Интересно получается: сначала он предрекает, что тебя не возьмут, и так действительно происходит; потом он на пару минут заглядывает в офис, и тебя тут же приглашают поговорить о найме. Тебе не кажется, Леша, что у твоего приятеля Виталика действительно какая-то особая работа на сервисе?
— Ну, в таком изложении, пожалуй…, - неуверенно согласился Быков.
— А его осведомленность о делах старого и нового директоров? Это при хандыбинской-то скрытности и подозрительности? А проверочки, которые он тебе несколько раз устраивал (взять, хотя бы, так изумившую тебя просьбу спеть украинскую песню)? А то, что он запер тебя в гараже, сказав, что тебя ждет последнее испытание? Нет, друзья, это все поступки если не первого, то второго лица в банде, только зачем-то засекреченного, даже, похоже, от своих. Вот его нам и надо срочно искать, и путь к этому "серому кардиналу" может указать, скорее всего, только Хандыбин. Я попросила Старого К. попробовать расколоть директора.
В этот момент в динамике селектора щелкнуло, и раздался голос полковника:
— Скажите, Хандыбин, Калинин — это настоящая фамилия Виталика, или нет?
Разумеется, офицеры в приемной видеть этого не имели возможности, но директор едва заметно вздрогнул и прикусил губу. Быстро овладев собой, он поднял на полковника удивленные глаза:
— Вот уж над чем никогда не задумывался! Я его нанимал на работу под фамилией Калинин, а уж кто он на самом деле…
— Позвольте мне уточнить еще один нюанс: все-таки Вы его нанимали, или он Вас?
Это был хороший удар: тем самым Старый К. давал понять допрашиваемому, что он прекрасно осведомлен о функциях "Виталика" на автосервисе. Вазомоторика Хандыбина это подтвердила: он облизнулся и попросил воды. Стремясь развить успех, наливая стакан, полковник продолжал говорить:
— В вашем возрасте очень важно, кто пойдет главарем и зачинщиком, а кто — рядовым исполнителем: Вы или он. Статья-то — серьезнее не бывает! Особенно, если Вы не отдадите нам Гусева живьем. Ну-с, будете говорить — возможно, какой-то остаток дней, сколько вам Бог даст, проведете на свободе. Нет — воля ваша, пойдете на пожизненное, как организатор похищения и рецидивист со стажем. "Виталик", когда мы его возьмем, можете быть уверены, все будет валить на Вас. На раздумывание времени не даю. Будете говорить, или нет?
"Мастерская работа", — шепнул в приемной Баранов Овечкиной. Она согласно кивнула и приложила палец к губам.
— Что угодно, только не пожизненное заключение! Виталий Калинин на самом деле — Витас Калниньш…
— Я так и подумал, — шепнул за стенкой обладатель феноменальной памяти Поплавский, — потрясающей дерзости преступник, "крещен" в воры в законе еще в 1986 г.!
— Он — действительный хозяин сервиса и глава объединенной банды автоугонщиков. А я — так, зиц-председатель… Ходячая мишень, если вдруг начнутся разборки. Украсть мента — его идея, он боялся, что филимоновские ребята, если Стаса отправят "на дачу", начнут отстрел и, может быть, доберутся до него.
— Его адрес! — посмотрев на часы, поторопил Хандыбина Козлов.
— Гучковская улица, дом семь. Это недалеко от станции "Фили".
— Квартира?
— Это частный дом.
— Частный дом в центре Москвы?
— По документам там значится детский сад, который несколько лет назад уступил место одной фирме. Витас послал фирмачей куда подальше (кажется, в Бибирево) и поселился там сам. Тихое местечко.
