Максим Есаулов - Недетские игры
– Ты меня ни с кем не перепутал? – Джексон убрал деньги в куртку.
– Не обижайся. Есть тема; если ее сделать, можно будет свалить в Аргентину до конца жизни.
– Почему в Аргентину?
– Не знаю, но мне почему-то всегда нравилось слово Буэнос-Айрес. – Кальян мечтательно поднял взгляд к потолку.
– Что делать надо?
– Завалить несколько духов и принять груз. Очень дорогой груз.
– Дурь?
– Ты чертовски догадлив.
– Сколько моя доля?
– Приятно иметь дело с профессионалом…
* * *– Может, удастся Кальяна за принуждение к даче ложных показаний закрыть? – размышлял Скрябин, прохаживаясь по кабинету.
Утренняя сходка закончилась. Ольга, Фрол и Сапожников отправились по рабочим местам, Егоров и Скрябин остались вместе с Романом.
Слушая Стаса, Шилов ждал звонка Громова. Он давно уже в Москве и, наверное, сейчас разговаривает с замом министра, которого знает много лет. Когда-то давно они начинали операми в одном отделении и до сих пор поддерживали товарищеские отношения, несмотря на то что Громов застрял на своей должности и вряд ли уже двинется выше, а товарищ успешно строит карьеру в верхних этажах власти.
Стас продолжал:
– От Кальяна – к Бажанову. От Бажанова – к воякам. А там и Румын…
Только он это сказал, как генерал Бажанов собственной персоной решительно вошел в кабинет и, с одобрением заметив, как личный состав при его появлении дисциплинированно поднялся, подошел к столу Шилова.
Шилов подумал: вот будет номер, если Бажанов из коридора слышал выкладки Стаса. Дверь тонкая, а Скрябин говорил достаточно громко…
Но генерал, похоже, ничего такого не слышал. Считал, видимо, ниже своего звания прислушиваться к доносящимся из кабинетов обрывкам фраз. Или шел слишком быстро, да еще и погруженный в свои мысли – на лице генерала было написано, что причина для визита к «убойщикам» у него очень важная.
– Роман Георгиевич, – сказал генерал, – у вас есть в отделе опер по фамилии Шереметьев?
– Что? – Роман подумал, что ослышался.
– Шереметьев Арнольд. У вас есть такой?
Романа спас звонок телефона. Вздрогнув, он посмотрел на аппарат, спросил:
– Товарищ генерал, разрешите? – и, не дожидаясь ответа, снял трубку.
Это был Громов:
– Говорить удобно?
– Так себе.
– Тогда слушай. Кассету я людям отдал. Люди посмотрели и сказали, что кассета размагничена. В общем, на ней ничего нет.
– Никто не хочет иметь проблемы.
– Еще не все. Меня временно отстранили от должности. Бажанов подсуетился…
Шилов поднял глаза на генерала.
Заложив руки за спину, Бажанов с хозяйским видом прошелся по кабинету. Заметив на стене фотографию Соловьева под стеклом в траурной рамке, подошел поближе, наклонился, чтобы рассмотреть. Увидев в стекле свое отражение, машинально поправил волосы.
Громов продолжал говорить:
– У тебя копия кассеты осталась?
– Конечно.
– Не наломай дров. Через пару дней я вернусь, и мы все спокойно обсудим. Понял меня?
– Да.
– Тогда пока все.
Громов отключился, но Роман продолжал держать трубку прижатой к уху и изображать заинтересованное внимание, благо Бажанов стоял далеко и не мог услышать коротких гудков.
-ОНА НЕ УЕХАЛА.
Не успела? Ее перехватили по дороге? Она соврала про земляков, чтобы он не беспокоился, а на самом деле и не собиралась никуда ехать?
– Мне не нравится твоя фамилия. Она какая-то холодная и острая. Тебе бы подошло что-нибудь дворянское. Например, Шереметьев. Арнольд Шереметьев.
– Можно, я останусь тем, кто я есть?
– Можно. Мы все остаемся теми, кто мы есть.
Вот и все…
Генерал Бажанов стоял к Роману спиной. Сшитый на заказ китель обтягивал широкие плечи, блестело золото погон. Он лично не допрашивал и не убивал. Он распорядился, и ему доложили об исполнении. А теперь он пришел получить информацию, чтобы его мокроделы могли закончить зачистку.
Хорошо, что не пошел в управление кадров. Зажрался генерал, ох, зажрался. Расслабился. Перестал думать. Давно ему рожу не чистили, вон он и поверил в собственную непогрешимость…
…Шилов положил трубку и бесшумно поднялся. Генерал продолжал стоять, как стоял, и не заметил, что Роман подошел сзади. Коротко замахнувшись, Шилов ударил ребром ладони по шее, и генерал тяжело упал к его ногам.
Стас и Егоров все поняли. Стас бросился запирать дверь, Егоров достал наручники и моток скотча. Липкой лентой генералу замотали лицо, лишив возможности слышать, видеть и говорить, и опутали щиколотки. На запястьях сцепили «браслеты».
После этого Бажанова положили к стене позади стола Шилова. Егоров остался его караулить, а Роман со Стасом уехали, предварительно поставив в известность дежурного, что их не будет до вечера.
Время пролетело быстро. Один раз позвонили из дежурки:
– Роман Георгиевич, генерала Бажанова не могут найти. Не знаете, где он может быть?
– Понятия не имею. Наверное, в сауне с девочками.
Вечером, когда главк опустел, Шилов и Скрябин вернулись. Бажанов неподвижно лежал у стены, Егоров сидел за столом, положив перед собой резиновую дубинку:
– Пришлось его успокоить.
Из главка Бажанова вынесли через запасной выход. Роман отвлек постового, и Егоров со Скрябиным незаметно пронесли тело. Утрамбовали в багажник «Фольксвагена» и поехали.
На выезде из города их тормознули гаишник. Шилов показал ксиву:
– Привет, коллеги! Случилось чего?
– Случилось. Генерал один из Москвы потерялся. Приказано досматривать все машины. Может, его похитила мафия!
– Эт-то точно! Нас досматривать будете?
– Проезжайте.
В лесу с генерала сняли «браслеты» и скотч, и принялись бить. Он катался в грязи, скулил, плакал, просил пощады. Предлагал денег. Много денег. Миллион долларов. Два миллиона. Три. И никто ничего не узнает! Он всем расскажет, что в пьяном виде стал жертвой грабителей…
Он рассказал, как убивали Тигренка. Кто убивал, как, где, почему.
Рассказывал и просил, чтобы его пощадили. Говорил, что он не хотел трогать бабу. Не хотел! Но куда было деваться? Жизнь такая, не ты – значит, тебя.
Шилов перерезал ему горло и столкнул в овраг.
– Надо было часы с него снять, – сказал Стас, – а то потом опознают, как Карташова… .. Роман положил на аппарат трубку и потер лоб.
Генерал Бажанов стоял к Роману спиной. Сшитый на заказ китель обтягивал широкие плечи, блестело золото погон.
Жаль!
Промелькнувшие в воображении сцены были не только справедливы – они были вполне выполнимы.
А может?..
Услышав, что разговор закончен, Бажанов повернулся и подошел к столу Романа.
– Так о чем вы, товарищ генерал? – спросил Шилов.
– Опер, Шереметьев Арнольд.
– Есть такой. Вернее, был. Уволился, сейчас нам помогает как внештатный сотрудник.
– Справочку мне на него составьте, быстренько. Адрес, телефон… В общем, все по полной.
– Есть, товарищ генерал.
Бажанов ушел.
– Кто такой Шереметьев? – Спросил недоуменно Егоров.
– Ты «Секреты Лос-Анджелеса» смотрел?
– Нет.
– Там Кевин Спейси детектива играет. Перед тем как его застрелили, он назвал своему убийце – начальнику полиции города – фамилию человека, от которого якобы получил информацию. Фамилия была вымышленной, и когда начальник полиции начал искать этого человека, напарник Спейси все понял.
– Так кто такой Шереметьев?
– Они убили Тигренка. Это я виноват… – Обхватив голову, Роман замолчал, глядя в стол.
Егоров и Скрябин переглянулись. Стас негромко позвал:
– Рома! Что делать-то будем?
Шилов поднял голову. Глаза у него были совсем больными.
– Нужен левый адрес. Там мы с ними и встретимся.
* * *Сидя в машине, Роман думал, что смерть Вики он себе никогда не простит.
Угадав его мысли, Скрябин тихо сказал:
– Что случилось, того не изменишь. Но в наших силах сделать так, чтобы ее гибель не была бесполезной.
Шилов дернул щекой. Развивать эту тему ему не хотелось. Как было сказано в одной книге: «Я сам похороню своих мертвых».
Они сидели втроем с Егоровым в машине, во дворе дома. Фрол и Сапожников ждали в квартире. Для организации полноценной засады требовалось больше людей, но взять было некого. Заказывать СОБР не стали из опасений, что Бажанов об этом может узнать. По тем же причинам отказались от помощи коллег из главка. А искать, пользуясь личными связями, надежных людей в райуправлениях было некогда. Как только передали Бажанову справку на Шереметьева, так сразу и выставились под адрес.
Адрес предложил Егоров. Многокомнатная квартира в старом доме на Краснопутиловской принадлежала одному коммерсанту, который некогда, еще в бытность Егорова тюремным опером, арестовывался за кидалово. Коммерсанта ждали в пресловутой сто пятой камере, населенной реальными пацанами, которые бы выдоили его подчистую, заставив отдать припрятанные наличные деньги и переоформить собственность на их оставшихся на свободе друзей, но Егоров взял барыгу под крыло и оградил от бандитского беспредела, определив его на постой в хату с человеческими порядками. В тюрьме коммерсант пробыл недолго. Большинство обвинений отвалилось еще на стадии следствия, а по тем, которые дошли до суда, он получил по отсиженному – восемь месяцев. Освободившись, Егорова не забывал. Звал к себе на работу консультантом по безопасности, поздравлял с праздниками, оказывал спонсорскую помощь отделу и всегда предлагал обращаться, если что-то потребуется. В сферу интересов предпринимателя входил вторичный рынок жилья, и поэтому стоило только Егорову заикнуться, что им для операции требуется квартира, как он предложил несколько адресов. Выбрали Краснопутиловскую. Во-первых, расположение дома отвечало требованиям засады, во-вторых, ни по каким базам данных невозможно было быстро проверить, кому принадлежит квартира, и кто в ней живет. При этом на самом деле она пустовала в ожидании покупателя, но имела все внешние признаки используемого жилья.
